— Да... хорошо, Лайза.
— Пока, дорогая. Огромное спасибо. Передай привет Бенедикту.
— Пока, — сказала Джейн и подумала о том, хватит ли у нее мужества сообщить столь нежелательную новость Бенедикту.
Бенедикт пришел в ярость.
— Эта женщина! — закричал он, ударив .кулаком по столу так сильно, что пишущая машинка подскочила в воздух на полдюйма. — Как она смеет решать свои семейные проблемы за наш счет! Как она смеет!
— Ну, все не так страшно, Бенедикт. Я...
— Все обстоит еще хуже, чем ты сказала. О каком покое можно говорить, если дом будет полон гостей? Как я могу писать в присутствии столь несовместимой пары и бегающих повсюду детей...
— Я прослежу за тем, чтобы дети не мешали тебе, — сказала Джейн.
— Ну конечно! Лайза подумала об этом! Она использовала близнецов в качестве наживки!
— Нет, — возразила Джейн.
— Конечно, да! И в дополнение ко всему еще эта испорченная гувернантка...
— Она не приедет. Бенедикт, Это только две недели.
— Я не смогу прожить две недели в одном доме с Лайзой! Со мной случится нервный срыв!
Джейн молча повернулась, подошла к телефону и начала набирать номер Лайзы.
— Господи! — застонал Бенедикт; выдрав лист из пишущей машинки, он бросил его на пол и растоптал ногой, чтобы дать выход своим чувствам. —; Что ты собираешься делать?
Он бросился к телефону, вырвал трубку из руки Джейн и швырнул ее на аппарат.
— Ты что, намерена отменить их приезд?
Джейн едва не расплакалась.
— Что еще я могу сделать?
— Ну, ну, — виновато произнес Бенедикт. — Ты не должна принимать всерьез мои слова. Ты знаешь, что я часто говорю сгоряча. Пусть приглашение остается в силе.
— Но...
— Мне нравится Моррисон, а Лайзу я недолюбливаю только потому, что она злоупотребляет твоей добротой. Я берегу от нее не себя, а тебя.
— Но твоя работа... Я поступила неправильно, пригласив их...
— Это же только две недели. Если у них хватит такта не беспокоить меня большую часть времени, мне не придется заставлять себя просить их об этом.
— Не знаю, почему я согласилась, — в отчаянии сказала Джейн. — Просто не знаю.
Из-за детей, подумал Бенедикт, и испытал душевную боль. Вслух он сказал:
— Ты получишь удовольствие от общения с близнецами.
— Это не из-за близнецов, Бенедикт, — упрямо сказала Джейн. — Правда, Бенедикт.
— О...
Надо поговорить с ней об усыновлении, подумал он. Я проявлял излишнюю твердость, говоря, что не способен любить неродных детей. Это жестоко по отношению к ней.
— Ну...
— Возможно, отчасти из-за близнецов, но... Бенедикт, утром я встретила на пляже мистера Пуула. Мы говорили о Лайзе и Мэтте, и он... он предложил мне. пригласить их сюда... когда Лайза дала понять, что ждет приглашения, я не смогла ей отказать. Мне не хватило силы воли. Я словно... о, не знаю! Но чувствую, что тут виноват мистер Пуул. Я это знаю.
— Ну, ну, — успокаивающе произнес Бенедикт; он обнял и поцеловал Джейн. — Это не имеет значения. Я сожалею, что вспылил.
— Бенедикт, ты не слышишь, что я говорю. Мистер Пуул...
— Этот мистер Пуул явно заворожил тебя, — сказал Бенедикт. — Я должен познакомиться с ним получше и понять, почему ты находишь его столь неотразимым.
— Бенедикт, я знаю, что ты не принимаешь меня всерьез, но я действительно словно околдована или загипнотизирована, или...
— Ерунда, — невозмутимо произнес Бенедикт. — Ты питаешь слабость ко всему мистическому, в этом твоя беда. Если ты не видишь рядом с собой ничего сверхъестественного, ты придумываешь его. Все дело в твоей романтической, женственной натуре. На самом деле Пуул, увидев тебя одну на пляже, всего лишь посоветовал тебе пригласить в гости родственников. Затем случилось совпадение — позвонила Лайза и намекнула на это же. Ты соблазнилась перспективой увидеть близнецов и дала свое согласие. Не понимаю, почему ты хочешь свалить все на бедного Пуула, который, вероятно, лишь хотел проявить дружелюбие.
— Да, — сказала Джейн. — Ты прав. Конечно, прав. Просто...
— Что? — с любопытством спросил Бенедикт.
— Мне не нравится этот мистер Пуул, — сказала Джейн. — Ничего не могу с собой поделать, но он мне не нравится.
VI
Вернувшись в Колвин-Корт после беседы с Джейн, Пуул нашел Агнес Миллер в маленькой гостиной, которую раньше занимала экономка.
— Ничего не говорите, — сказала она, когда Пуул вошел в комнату. — Мы находимся в глубоком кризисе. Девять минус четыре равняется пяти, тринадцать минус шесть равняется семи, два минус семь... два минус семь? А, понятно.
Она записала цифру и с сомнением уставилась на нее.
— Придется купить тебе счетную машинку, — улыбнулся Пуул.
— Мой дорогой, о чем вы, у нас едва остались деньги на хлеб! Что мы будем делать?
— Как вы, женщины, любите паниковать. — Пуул сел на диван и положил ноги на столик. — Вы любите волноваться.
— Вы не правы, —сказала Агнес. — Я терпеть этого не могу.
Она захлопнула бухгалтерскую книгу.
— Деньги — ужасная штука!
— Вовсе нет, — возразил Пуул. — Безденежье гораздо ужаснее. Деньги — это замечательно.
— Не играйте словами! — рассердилась Агнес.
Он засмеялся. Она посмотрела на него и невольно улыбнулась.
— Должна признаться, — сказала она, — трудно печалиться, когда вы держитесь столь уверенно. Хотела бы я разделить ваш оптимизм.
— Агнес, иногда твоя вера слабеет.
Агнес внезапно стала серьезной.
— Вовсе нет, — возразила она. — Конечно, я сохраняю, веру! Когда я думаю о всем том, что вы сделали для нас — разместили в идеальном месте, обработали Колвинов, решили все проблемы...
— Тогда не беспокойся о деньгах.,
— Хорошо, — сказала Агнес. — Но как вы собираетесь...
— Никогда не спрашивай меня о планах. Это бесполезно. Если я сочту нужным поделиться ими с тобой, я сам это сделаю.
— Да... тогда позвольте обрисовать вам наше теперешнее положение. До сего времени мы безбедно существовали на средства, завещанные нашим последним благодетелем, но эти деньги кончатся к середине августа, и нас ожидают расходы, связанные с праздником урожая, Ламмесом... Не смотрите на меня так, Тристан! Надо быть практичным, верно? Подобные вещи обходятся недешево. Нельзя принять более пяти десятков гостей и затратить на это шиллинг.
— Несомненно, — бесстрастно согласился Пуул.
— К тому же я не вижу ничего предосудительного в трезвом, практическом отношении к подобным делам. Вспомните о Другой Церкви. Ее руководители весьма алчны. Другая Церковь всегда умела добывать деньги и быть практичной.
Пуул молчал. Агнес поняла, что зашла слишком далеко.
— Извините, — торопливо произнесла она. — Мне не следовало говорить это. И я не хотела вас обидеть.
Снова возникла пауза; внезапно Пуул улыбнулся, и Агнес смогла расслабиться.
— Нет. ничего страшного в напоминании о сопернике, — легкомысленным тоном сказал Пуул. — Это даже заставляет прилагать еще больше усилий.
— Верно! — обрадованно согласилась Агнес.
Она снова бросила взгляд на гроссбух, и ей вдруг захотелось услышать от Пуула хотя бы одно слово ободрения.
— Тристан...
— В тебе совсем нет веры, Атес! — засмеялся Пуул. — Совсем нет!
— Есть, — жалобно протянула женщина, — но... Тристан, как долго вы собираетесь оставаться здесь?
— Моя дорогая Агнес, ответ на этот вопрос известен тебе так хорошо, что мне непонятно, почему ты задаешь его. Я уеду, когда моя работа здесь будет завершена, когда вы обоснуетесь тут достаточно прочно с той суммой денег, которая нужна для безбедного существования. Уолтер Колвин — старый человек, он не может жить вечно. Его сын намерен эмигрировать в Америку. Гвайнет либо выйдет замуж, либо отправится в сумасшедший дом. Возможно, произойдет и то, и другое — все зависит от ее желания. Не за горами то время, когда Колвин-Корт будет выставлен на продажу, все поймут, какой финансовой обузой являются в наше время большие дома, и ты сможешь приобрести его за бесценок на деньги, которые я дам тебе для этого. Меня не беспокоит твое будущее — я убежден в том, что обеспечил тебя надежным пристанищем. К Ламмесу у тебя будет солидный банковский счет; после праздника я, вероятно, уеду отсюда. Ты это хотела услышать?