— Какие же именно?

— А вы не догадываетесь? — усмехнулся я. — Они собираются напасть на нас, потому что Гатт мечтает овладеть ценностями и прочими поделками, которые мы нашли. Ведь все это хранится здесь, в лагере, не так ли?

Фаллон кивнул и, встав со стула, подошел к окну.

— Мне следовало бы отправить их раньше, — устало сказал он. — Но я никак не возьму в толк, почему и вы, и Гатт в этом уверены!

— Черт возьми, — собравшись с силами, крикнул я, — ведь я же лично извлекал эти драгоценности со дна синота!

Фаллон резко обернулся.

— Но Гатту это неизвестно! Как он мог бы узнать о ценных находках? Только если ему об этом кто-то из нас сообщил.

— После аварии вертолета я целую неделю плутал по лесам, — заметил я тихо. — Но Гатт все же не перешел к решительным действиям. Он рядом, он готов, но его пока что-то сдерживает.

— Значит, он не уверен, нашли ли мы что-то действительно стоящее, — сказал Фаллон. — Нечто ценное — с его точки зрения.

— Вы правы, — кивнул я. — Но ему нужно лишь прийти сюда и убедиться в том, что полтора миллиона долларов лежат здесь и ждут, чтобы их забрали.

— Более полутора миллионов, — поправил меня Фаллон. — Пол обнаружил в храме Юм Чака хранилище бесценной культовой утвари. Ничего подобного раньше не находили, Джемми! Как музейную коллекцию продать все это нельзя. Но если Гатт станет распродавать предметы поштучно, он выручит еще полтора миллиона.

— А вы еще имели смелость утверждать, что в Уаксуа-ноке нет золота, — укоризненно сказал я. — Гатт способен оценить находки и реализовать их через торговца Джерри-сона. Выходит, нам ничего не остается, как отдать их ему, когда он заявится сюда со своими головорезами?

— Откровенно говоря, — сказал Фаллон, — нам лучше обсудить эту проблему с остальными участниками экспедиции. Что вы об этом думаете? Вы-то сами готовы?

— Я-то готов, — сказал я, спуская ноги с кровати.

Совещание проходило в обстановке гнетущей подавленности. Меня выслушали с недоверием, но в конце концов удалось доказать, что мы в опасности. Пол Холстед, естественно, как всегда, вел себя по-свински.

— Мне ваша история кажется малоправдоподобной,— высокомерно заявил он со своей мерзкой улыбочкой.

— Выходит, я лгу? — вспыхнул я.

Фаллон предостерегающе сжал мне локоть.

— Нет, — сказал Холстед. — Вы просто все преувеличиваете. У вас богатое воображение.

— Предлагаю вам, в таком случае, самому прогуляться по лесу, — сказал ему в ответ я. — Если эти пули я выдумал, то они не причинят вам вреда, коли вы на них нарветесь.

— Я уверен, что вы могли бы помочь бедняге Райдеру, — ухмыльнулся он, и я кинулся на него, пытаясь ухватить за горло, но он ловко увернулся.

— Довольно! — рявкнул Фаллон. — Если не можете предложить ничего дельного, Пол, тогда лучше сидите и помалкивайте.

Неожиданно для всех на мужа набросилась Катрин Холстед.

— Заткнись, Пол! — резко воскликнула она. — Меня от тебя уже просто тошнит!

— Ты снова перекинулась на сторону Уила? — с недоверчивостью изумленно воскликнул Пол, делая обиженное лицо.

— Здесь нет никаких сторон, — ледяным тоном парировала Катрин. — И никогда не было. Что же до богатого воображения, то к Джемми это меньше всего относится. Мне искренне жаль, Джемми, — взглянула она на меня.

— Я не просил тебя извиняться за меня! — взорвался Пол.

— А я и не думала извиняться за тебя, — резко отрезала Катрин. — Я извинилась перед Джемми за то, что не прислушалась к нему раньше. А ты, Пол, заткнись и слушай, как тебя уже попросил об этом профессор Фаллон.

Потрясенный Холстед притих и задумался.

— А вы что обо всем этом думаете? — спросил я у Рудецки.

— Я вам верю, — сказал он. — Эти проклятые чиклерос доставили нам немало неприятностей еще в лагере номер один. Меня не удивляет, что они в вас стреляли. Но этот парень, Гатт, это что-то новенькое для меня, — расправляя свои могучие плечи, сказал он Фаллону. — Мы про него ничего не знали.

— А вам и не нужно было ничего о нем знать, — бесстрастно ответил Фаллон с постным лицом.

— А мне кажется, что такая необходимость была, мистер Фаллон, — набычился Рудецки. — Если этот Гатт сколотил себе из чиклерос целую банду, это пахнет серьезными неприятностями. В моем контракте не предусматривалось, что мне придется рисковать жизнью. Ни мне, ни Смиту, ни Фоулеру все это не нравится.

Смит и Фоулер серьезно закивали головами в знак поддержки коллеги.

— Так что вы тут собираетесь делать, Рудецки? — вмешался в разговор я. — Организовать профсоюз? Поздновато, как мне кажется. Сейчас уже не имеет никакого значения, ввел вас в заблуждение мистер Фаллон или нет. Во всяком случае, он сделал это не умышленно, я в этом не сомневаюсь. Сейчас нужно решать, что делать с Гаттом!

— Мы можем сделать лишь одно: отдать ему то, что он хочет, — устало вздохнул Фаллон.

Смит и Фоулер снова с мрачным видом закивали головами в знак согласия, а Рудецки сказал, что тоже так думает. Катрин Холстед закусила губу, а Пол Холстед обвел всех пристальным взглядом.

— И вы думаете, что нашли правильное решение? — спросил я. — Вы надеетесь, что, если отдать Гатту три миллиона долларов, он уберется отсюда? Сомневаюсь, что это будет именно так.

— Что вы хотите этим сказать? — подался вперед Рудецки.

— Джо, вы же не глупый человек, — криво усмехнулся я. — Гатт задумал преступление: он хочет украсть три миллиона долларов. Не знаю, кому принадлежат эти сокровища по закону, но наверняка мексиканское правительство имеет на них все права. И вы полагаете, что Гатт позволит кому-то вернуться в Мехико и сообщить о случившемся властям?

— Боже мой! — вздохнул Фаллон. — Теперь-то я наконец все понял.

— Вы хотите сказать, что он всех нас здесь перебьет? — взволнованно спросил Рудецки.

— Поставьте себя на его место, — цинично предложил я. — Разумеется, если допустить, что и у вас нет уважения к святости чужой жизни.

Все стали взволнованно высказывать свои мнения, Рудецки извергал проклятия, а Смит решительно заявил, что немедленно уходит. Мне этот гвалт надоел, и я стукнул кулаком по столу:

— Замолчите сейчас же все! — крикнул я.

Все тотчас же притихли и испуганно уставились на меня.

— И куда, черт подери, ты собрался уходить? — ткнул я пальцем в Смита. — Да стоит лишь тебе сделать в лесу несколько шагов, как чиклерос охладят пулями твой пыл — навсегда. У тебя нет ни одного шанса остаться в живых.

Смит смертельно побледнел и судорожно сглотнул.

— Он прав, Смитти! — воскликнул Фоулер. — Мы в ловушке.

— Послушайте, Уил, все-таки вы сгущаете краски, — подал голос Фаллон. — Вы представляете, какая поднимется вонь, если Гатт решится на эту массовую резню? Вы полагаете, никто не заинтересуется, куда подевалась делая экспедиция? Нет, он не осмелится сделать такое.

— Не осмелится? А кому, кроме нас, еще известно, что Гатт здесь? У него есть опыт, есть организация. Да стоит ему лишь свистнуть, и набежит сотня свидетелей того, что он в это время был в Мехико. Так кто же свяжет его имя с этим происшествием?

Катрин побледнела и сказала дрожащим голосом:

— Но когда наши тела обнаружат, станет известно, что...

— Катрин, мне очень жаль, но нас никогда не найдут. Здесь, в Кинтана-Роо, можно похоронить целую армию, и тела не найдут.

Вмешался Холстед:

— Ловлю вас на слове, Уил! Как вы только что сказали, никто, кроме нас, не знает, что Гатт здесь. Но и нам об этом стало известно лишь с ваших слов! Лично я его собственными глазами не видел, как и все остальные присутствующие. Уж не хотите ли вы использовать нас в своих личных интересах?

— И за каким дьяволом мне это нужно? — изумленно посмотрел на него я.

— Вы с самого начала пытались попасть в эту экспедицию, — пожал плечами он. — И живо интересовались стоимостью находок. По-моему, можно дальше и не продолжать, и так все ясно.

— Да, не стоит этого делать, иначе я выбью вам все зубы! — вскричал я, оглядываясь по сторонам. По лицам всех присутствующих было ясно, что ответить на такое обвинение мне в любом случае нужно. — Если я хочу надуть вас всех, зачем же я удерживаю Смита от необдуманного шага? Почему настаиваю на том, что нам лучше держаться всем вместе?