Сакратиф отлично узнал «Сифанту». Первой его мыслью было атаковать ее, попытаться взять на абордаж и пустить ко дну, утолив этим свою ненависть. Но, поразмыслив, он решил лучше позволить корвету преследовать себя вдоль побережья Крита, завлечь «Сифанту» к берегам Скарпанто, а затем исчезнуть в одном из укрытий, известных лишь ему одному.

Так он и поступил. Потом главарь пиратов занялся подготовкой своей флотилии к нападению на корвет, но обстоятельства ускорили развязку этой драмы.

Читатель уже знает о том, что произошло, зачем Сакратиф прибыл на базар Аркассы, как, заметав сначала Хаджину Элизундо среди невольников батистана, он очутился затем лицом к лицу с командиром «Сифанты» Анри д’Альбаре.

Полагая, что Хаджина Элизундо все еще является богатой наследницей корфиотского банкира, он захотел во что бы то ни стало прибрать к рукам ее миллионы… Вмешательство Анри д’Альбаре сорвало его планы.

Утвердившись больше, чем когда-либо, в решимости завладеть Хаджиной Элизундо, отомстить своему сопернику и пот опить корвет, Сакратиф увел Скопело и возвратился на восточный берег острова. Не могло быть сомнений в том, что Анри д’Альбаре немедленно отплывет из Скарпанто, чтобы отвезти недавних невольников на родину. Пиратская флотилия почти в полном составе на следующий же день вышла в море. Обстоятельства благоприятствовали ее продвижению, и «Сифанта» оказалась во власти корсаров.

Сакратиф ступил на палубу корвета в три часа пополудни. Ветер усилился, и это позволило остальным кораблям флотилии занять такую позицию, с которой они могли держать «Сифанту» под огнем своих пушек. Что касается двух бригов, стоявших у бортов корвета, то им приходилось ждать, пока их вожак соизволит перейти на один из них.

Однако пока что он был еще далек от этого, и вместе с ним на корвете оставалось около сотни пиратов.

Сакратиф еще ничего не сказал командиру д’Альбаре. Он удовольствовался тем, что обменялся несколькими словами со Скопело, приказавшим отвести невольников, офицеров и матросов вниз. Там их присоединили к тем, кто был захвачен на батарее и нижней палубе, затем всех заставили спуститься в трюм, и люки захлопнулись над ними. Что ждало их? Без сомнения, ужасная смерть уничтожит их вместе с «Сифантой»!

Теперь на юте остались только Анри д’Альбаре и капитан Тодрос, обезоруженные, связанные, под стражей.

Сакратиф, окруженный десятком самых свирепых пиратов, шагнул к ним.

- Мне было невдомек, - сказал он, - что «Сифантой» командует Анри д’Альбаре. Знай я это, я поспешил бы дать ему бой в водах Крита, и ему не пришлось бы уподобляться отдам ордена Милосердия на базаре Скарпанто!

- Если бы Старкос соизволил подождать нас возле Крита, - ответил командир д’Альбаре, - он бы давно уже болтался на рее фок-мачты «Сифанты».

- В самом деле? - спросил Сакратиф. - Какой решительный и скорый суд!

- Да, суд, достойный главаря пиратов!

- Берегитесь, Анри д’Альбаре, - воскликнул Сакратиф, - берегитесь! Рея на вашей фок-мачте еще цела, и стоит мне сделать знак…

- Что ж, делайте!

- Офицера не вешают! - крикнул капитан Тодрос. - Его расстреливают! Эта унизительная казнь…

- Именно такая, какую может придумать низкий человек! - заметил Анри д’Альбаре.

При этих словах Сакратиф сделал жест, значение которого было хорошо известно пиратам.

То был смертный приговор.

Пять или шесть человек набросились на Анри д’Альбаре, в то время как другие удерживали капитана Тодроса, пытавшегося разорвать свои путы.

Под отвратительные вопли пиратов командира «Сифанты» потащили на нос корвета. С нока реи уже спустили гордень; еще несколько секунд, и над французским офицером свершилась бы подлая расправа. Но тут на палубе появилась Хаджина Элизундо.

Молодую девушку привели по приказанию Сакратифа. Ей было известно, что главарем пиратов был Николай Старкос. Но ни спокойствие, ни гордость не изменили ей.

Взглядом она искала Анри д’Альбаре. Она не знала, уцелел ли он, или погиб вместе с другими защитниками «Сифанты». И вот она увидела его! Он был жив… жив, но готовился принять последнюю муку!

Хаджина Элизундо бросилась к нему с криком:

- Анри!… Анри!…

Пираты уже хотели разъединить их, но в эту минуту Сакратиф, направлявшийся на нос корвета, остановился в нескольких шагах от Хаджины и Анри д’Альбаре. Он смотрел на них с выражением жестокой насмешки.

- Вот Хаджина Элизундо и оказалась в руках Николая Старкоса! - сказал он, скрестив руки на груди. - Итак, наследница богатого банкира из Корфу - в моей власти!

- Наследница, но не наследство! - холодно возразила Хаджина.

Смысла этого ответа Сакратиф уловить не мог. Поэтому он продолжал:

- Мне хочется думать, что невеста Старкоса не откажет ему в своей руке, повстречав его под именем Сакратифа!

- Я! - вскричала Хаджина.

- Вы! - ответил Сакратиф с еще большей насмешкой. - Вы испытываете признательность к великодушному командиру «Сифанты», который вас выкупил, и это похвально. Но ведь и я пытался сделать то же самое! Ради вас одной, а не ради этих невольников, до которых мне, право, нет дела, ради вас одной я готов был пожертвовать всем своим состоянием! Еще мгновенье, прекрасная Хаджина, и я стал бы вашим господином… вернее вашим рабом!

Говоря это, Сакратиф сделал шаг вперед. Девушка еще крепче прижалась к Анри д’Альбаре.

- Ничтожный! - воскликнула она.

- О да! Именно ничтожный, Хаджина, - ответил Сакратиф. - И для того, чтоб выйти из ничтожества, мне и нужны ваши миллионы!

При этих словах молодая девушка приблизилась к Сакратифу.

- Старкос, - сказала она спокойно, - у Хаджины Элизундо не осталось больше ничего из состояния, которое вы жаждете заполучить! Она истратила его, чтобы исправить зло, причиненное ее отцом в погоне за этими деньгами! Николай Старкос, Хаджина Элизундо теперь беднее любого из тех несчастных, кого «Сифанта» везла на родину!

Эта неожиданная новость преобразила Сакратифа. Поведение его внезапно изменилось. В глазах вспыхнула ярость. Да! Он все еще рассчитывал на миллионы, которые Хаджина Элизундо отдала бы, чтобы спасти жизнь Анри д’Альбаре! И вот, оказывается, из этих миллионов - она только что сказала об этом так искренне, что не оставалось и тени сомнения в правдивости ее слов, - ему ничего не достанется!

Сакратиф переводил взгляд с Хаджины на Анри д’Альбаре. Скопело, наблюдавший за ним, достаточно хорошо знал его, чтобы предвидеть развязку этой драмы. Впрочем, приказания относительно взрыва корвета были ему уже отданы, и он ждал лишь знака, чтобы привести их в исполнение.

Сакратиф обернулся к нему.

- Иди, Скопело! - произнес он.

В сопровождении нескольких пиратов Скопело спустился по трапу, ведущему на батарею, и направился к пороховому погребу, расположенному в кормовой части «Сифанты».

В это время Сакратиф приказал пиратам вернуться на бриги, все еще сцепленные с бортами корвета.

Анри д’Альбаре понял: для удовлетворения своей мести Сакратифу мало было гибели его одного. Сотни несчастных были обречены на смерть вместе с ним, чтобы полнее утолить ненависть этого чудовища!

Оба брига уже сняли свои абордажные крюки и начали удаляться, поставив в помощь галерным веслам несколько парусов. На корвете оставалось не более двадцати пиратов. Возле «Сифанты» стояли шлюпки, ожидая, пока Сакратиф прикажет пиратам сесть в них вместе с ним.

В это мгновение на палубе вновь появились Скопело и его люди.

- По шлюпкам! - сказал Скопело.

- По шлюпкам! - страшным голосом повторил Сакратиф. - Через несколько минут от этого проклятого корабля ничего не останется. А, ты не хотел унизительной смерти, Анри д’Альбаре! Будь по-твоему! Взрыв не пощадит ни пленников, ни команду, ни офицеров «Сифанты»! Скажи мне спасибо, что я предаю тебя смерти в такой славной компании!

- Да, Анри, скажи ему спасибо, - воскликнула Хаджина, - скажи! По крайней мере мы умрем вместе!

- Тебе умереть, Хаджина! - возразил Сакратиф. - Нет! Ты будешь жить и станешь моей рабыней… моей рабыней, - слышишь?