– Нет, все было именно так, – настаивал Кейн. – В меня стреляли, я стал отстреливаться. Между прочим, мистер Лезервуд, не я, а вы с братом находились в тот день в чужих владениях. Я был в своих собственных.
В публике раздались удивленные восклицания, Дуглас Мэтьюз вскочил с криком “Протестую!”, присяжные недоуменно переглянулись. Натали постучала молотком, требуя порядка, но она и сама была не менее озадачена, чем остальные. В этот жаркий сентябрьский день во всем зале суда только Кейн Ковингтон оставался невозмутимым. Он вернулся к своему столу, сунул руку в нагрудный карман пиджака и достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Наступила тишина, все глаза впились в документ. Кейн прошагал к судейскому столу и положил лист перед Натали.
Это была бумага с гербовой печатью.
– Ваша честь, вот доказательство. Это акт о передаче прав на земельные угодья, в границах которых, как гласит обвинение, восьмого июля сего года я убил Джимми Лезервуда. Я действительно застрелил его, но в целях самозащиты, а вовсе не потому, что братья Лезервуд нарушили границы моих владений.
Дуглас Мэтьюз бегом бросился к судейскому столу, протягивая руку за документом, но Натали схватила бумагу перовой. Растерянная, потрясенная, она читала ее, но не могла .понять ни слова. Тогда она посмотрела на Кейна. В ее взгляде был немой вопрос.
– Ваша честь, – мягко сказал Кейн, – в соответствии с этим документом ко мне переходит верхняя часть склона Промонтори-Пойнт, иными словами, вся западная часть Клауд-Уэста. Мне было сказано, что эта часть отделена от остальных земель оградой и составляет…
Голос его отдалился, заглушенный шумом в ушах. Натали сидела как громом пораженная. Верхняя часть склона Промонтори-Пойнт…
Священная территория индейцев. Гора сокровищ, хранящая золото и могилы. Она обещала Тахоме свято беречь это золото. Она дала страшную клятву, что никому не позволит осквернить древние захоронения.
– Нет! – закричала Натали, вскакивая на ноги. – Нет! Этому не бывать! Клауд-Уэст принадлежит мне и только мне! Тахома отдал мне эти земли еще десять лет назад! Это фальсификация!
Глава 7
В зале поднялся настоящий бедлам.
Джо Саут, почти трезвый по столь значительному поводу, немилосердно тиская в руках свой засаленный стетсон, сидел в самом дальнем углу, куда чудом сумел протолкаться рано поутру. Бледный костлявый Берл Лезервуд, старший из братьев, смотрел вокруг во все глаза, и губы его были стиснуты добела. Старатели крутили головами и бомбардировали друг друга вопросами. Женский пол оживился, откровенно радуясь тому, что столь великолепный образчик мужественного получил шанс спастись от петли.
– Ваша честь, – сказал Кейн, перебивая Натали, – если вы намерены и дальше вести себя в том же духе, придется подключить к делу незаинтересованную третью сторону.
Натали осеклась. Кому, как не ей, с ее стажем судебной практики, было знать, как дорого порой обходятся скоропалительные утверждения. Докажи Кейн свое – и она будет дискредитирована.
Взяв себя в руки, она опустилась на место. Лицо ее пылало праведным гневом. Шум в зале не прекращался. Воспользовавшись этим, Натали обратилась к Кейну так тихо, чтобы слышал только он:
– У тебя ничего не выйдет! Уж не знаю, что за мошенничество стоит за этой сделкой, но только не видать тебе ни ярда Клауд-Уэста! Это мои земли, ты слышишь, мои! Если ты еще хоть раз осмелишься ступить на них, я закончу то, что начали Лезервуды!
Кейн ничего не ответил, только улыбнулся.
– К порядку! К порядку! – Натали наконец постучала молотком. – Иначе я прикажу очистить зал! – Когда – не сразу – шум утих, она продолжила: – Суд и обвинение в должном порядке рассмотрят поступившее свидетельство. – Ледяные зеленые глаза обратились к Кейну. – Прошу передать мне названный документ!
– Вы его держите, ваша честь.
Натали опустила взгляд. Бумага была так крепко зажата у нее в руке, что сильно помялась. Она заставила себя разжать конвульсивно стиснутые пальцы.
– Обвинение может ознакомиться с документом.
Пока Дуглас Мэтьюз выбирался из-за стола, Натали пробежала глазами написанное. Это в самом деле был акт передачи части земель Кейну Ковингтону, он датировался 1865 годом и был скреплен крупной, размашистой подписью ее погибшего мужа, майора Девлина Валланса, в подлинности которой у нее не было ни малейшего сомнения – подпись была слишком сложна, чтобы ее подделать, и слишком хорошо известна Натали по письмам с фронта.
– Ваша честь, вы видите под актом имена двух свидетелей. По крайней мере один из них может быть вызван для подтверждения подлинности подписи. Насколько мне известно, Джеймс Данн, в настоящее время полковник в отставке, живет в Денвере. Если послать за ним немедленно, он будет в Клаудкасле уже…
– Это лишнее! – Натали пришлось приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от документа. – Суд вполне обойдется без показаний полковника Данна. Я удостоверяю подпись своего мужа и тем самым подлинность документа.
Она протянула бумагу Дугласу Мэтьюзу, едва удержавшись от обреченного вздоха. Тот внимательно изучил акт, поскреб в голове и неохотно передал его старшине присяжных.
– Ваша честь, хочу напомнить, что мы не знаем, может ли этот человек владеть землей в Соединенных Штатах. Он признался, что не присягал…
– Ваша честь, я готов процитировать выдержку из дела “Ланкастер против территории Монтана”, где был установлен прецедент…
– Не трудитесь, мистер Ковингтон, – устало произнесла Натали. – Вы имеете право владеть здешней землей. Обвинение может продолжать.
– Вызываю обвиняемого Кейна Ковингтона на свидетельское место!
Какое-то время Мэтьюз молча ходил туда-сюда, намеренно нагнетая напряжение. В зале уже не только не кашляли, но как будто и не дышали, слышно было, как где-то над дверями жужжит муха. Наконец окружной прокурор остановился и заговорил – негромко, так, что в задних рядах и в толпе снаружи вынуждены были напрячь слух и вытянуть шеи.
– Мистер Ковингтон, известно ли вам, что сделка, совершенная под нажимом, в глазах закона считается недействительной?
– Мне это известно.
– Ах, известно! – Мэтьюз позволил себе многозначительно улыбнуться присяжным. – В таком случае, мистер Ковингтон, вы, конечно, согласитесь с тем, что не имеете законных прав на указанные в этом акте земли. Вы спросите почему? – Он склонился к Кейну с насмешливо-доверительным видом. – Да потому, что самый этот акт недействителен! – Он выпрямился, и голос его раскатился по залу как гром. – Ведь вы не станете отрицать, что он был составлен в лагере для военнопленных?!!
– Да, это так.
– Что и требовалось доказать! Господа присяжные, факты говорят сами за себя. – Мэтьюз с торжеством потер руки. – Итак, мистер Ковингтон, с чем же мы остаемся? С бумажкой, которой грош цена. Победитель вымогает имущество у побежденного! Майор Валланс вынужден был… – подчеркнул он это слово тоном и жестом, – я говорю, он вынужден был подписать этот акт под нажимом!
Публика была совершенно заворожена этим маленьким спектаклем, но когда все уже были готовы разразиться аплодисментами, со свидетельского места раздался голос Кейна Ковингтона:
– Под нажимом трех прекрасных дам.
Озадаченный Мэтьюз перестал сиять торжеством и, сдвинув брови, уставился на свидетеля:
– Как это понимать?
Кейн вздохнул, слегка улыбнулся и чуть изменил позу. У него был скучающий вид.
– Вы правы, мистер Мэтьюз, сделка была совершена в лагере для военнопленных, но только это был лагерь северян, а не конфедератов, и пленным был я, а вовсе не майор Валланс. – Он помедлил, и Натали снова расслышала назойливое жужжание мухи в полной тишине зала. – Надо признать, янки обходились с пленными южанами неплохо. Майор Валланс явился в лагерь с инспекторской проверкой, и так уж вышло, что мы разговорились – сперва об условиях содержания, а потом обо всем понемногу. Оказалось, что у нас есть общая страсть – покер, и тем же вечером за мной прислали из офицерского барака, где янки коротали время за карточной игрой. Видите ли, мистер Мэтьюз, мне исключительно везет в картах. Довольно скоро майор проигрался, и хотя я предложил на этом закончить, он был уверен, что вернет проигрыш, и настаивал на продолжении игры. – Кейн пожал плечами. – Что мне было делать? Побежденный не спорит с победителем. Игра шла до утра, и когда заиграли побудку, майор был должен мне целое состояние, которого, как я понял, он не имел. Единственным выходом для него было передать мне часть земель, и, как человек чести, он так и поступил, любезно пригласив в свидетели двух своих друзей… – Помедлив, Кейн добавил многозначительно: – Офицеров армии северян.
