– Вот и у меня то же самое! – подхватила Муся. – У некоторых – ну ни капли ответственности! Как будто если он вызвал музу, это его ни к чему не обязывает. Прилетаешь к такому, а он только знай повторяет «Эх, будь я чуть-чуть помоложе…» да «Ах, мне бы времени побольше…», а сам и не че-шется! – Отхлебнув еще амброзии, она отдала кувшин Альханэ. – Или ус-тавится в одну точку и сидит жует, а то телевизор включит…

– А ты разве не пытаешься его как-то потормошить? – заинтересовалась я. – Не ждешь, чтобы он пришел в себя, настроился? – Лично я часто так делаю – даю человеку еще один шанс.

К моему удивлению, Муся лишь отмахнулась.

Еще чего! заявила она презрительно. Буду я возле каждого олуха по полдня витать! Так и крылья отбросить можно! – Все-таки создание она вульгарное, даром что муза. – Ну а ты, Лира? По-прежнему вьёшься вокруг этого своего Аркадия? Он, кажется, теперь еще и влюблен?

Аркадий не просто влюблен, сказала я. Он вот-вот женится и очень счастлив. Счастье делает людей щедрыми. У нас сейчас работа так и кипит – самый благодатный период…

– «У нас!» передразнила Муся. – Лира! Ты рассуждаешь как наивная божья коровка! Нет никаких «вас». Есть ты и твой человек. Источник пыльцы. Таких, как он, много. Цветов всегда больше, чем пчёл.

Вот всегда она так! Особенно после амброзии.

Мне бы следовало промолчать, но я вспылила:

– А я не могу относиться к людям так, как ты! Будто они что-то тебе должны! Будто ниже твоего достоинства им помочь! – Тут Альханэ под-сунула мне кувшин, я машинально взяла его и тоже сделала глоток. Под-руга явно успела подсыпать туда пыльцы: мне сразу стало легче. – Ты улетаешь сразу же, лишь чуть ослабеет связь, и бросаешь человека на произвол судьбы! А вдруг ему просто не хватает знаний? Может, он не понимает, что общение с музой требует сосредоточения, отказа от ка-ких-то других вещей?

– Ой, да всего им хватает! – фыркнула Муся, хотя и не так безапелля-ционно. – Еще наши бабки и прабабки позаботились, чтобы у людей была вся нужная информация! Да вот, например: «Служенье муз не терпит суе-ты…» Или: «Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили…»

– Ой! Альханэ распахнула глаза. – Да это ведь не про муз!

– А почему, собственно? – поинтересовалась Муся. И мы замолчали. Когда Муся говорит «А почему, собственно?» дальнейший спор стано-вится бесполезен.

С другой стороны, как ни сложно это признать, в таких случаях она час-тенько оказывается права. Поэтому мы просто сидели и по очереди отхле-бывали из кувшина, пока амброзия не закончилась.

Вечер провели в парке. Купались в озоне и катались на радуге.

Сина не видела.

Утром услышала привычный зов…

Буквально через несколько секунд была уже у Аркадия. Если муза свя-зана с человеком достаточно долго, между их сознаниями устанавливается некое подобие коридора.

В знакомой до мелочей комнате я расположилась под потолком на по-токе воздуха, который люди называют сквозняком. Было очень забавно скользить на прохладных струях, лавируя меж подвесками люстры. В их хрустале плясали разноцветные солнечные зайчики – от сияния моих крыльев.

Аркадий поднял голову и посмотрел в мою сторону. Он всегда чувству-ет мое приближение. Я сделала вираж вокруг люстры – люблю смотреть, как в ней играет свет, – и спустилась ниже, посмотреть, как продвигаются наши дела.

Аркадий еще довольно молод, у него мягкие черты лица, чуть близору-кий взгляд и сутулая осанка, а когда он готов приступить к работе, то с си-лой ерошит волосы – пышные, пепельно-русые. Чем-то он мне напомина-ет Сина. Наверное, отсутствием напористости. И нежеланием кому-то что-то доказывать.

Он художник-иллюстратор и работает на дому. Раньше он брался за са-мые разные заказы, хотя всегда предпочитал детскую литературу, в послед-нее же время перешел на сказки.

Сейчас у него в работе целый цикл волшебных историй о принцессах, драконах и рьщарях, и он часами может сидеть, перелистывая страницы и вчитываясь в одни и те же строчки, чтобы уловить, чем портрет именно этой принцессы будет отличаться от прочих и как сделать так, чтобы по вы-ражению морды дракона внимательный читатель мог догадаться, что у чу-довища на уме…

Ему частенько намекают, что это лишнее, что так давно никто не ра-ботает, что он задерживает весь процесс и нужно быть проще и практич-нее. Но он сознательно усложняет себе задачу (так интереснее, в конце-то концов!), а мне тоже нравятся сказки, и вместе у нас хорошо получа-ется… особенно с тех пор, как он встретил Аллу. Влюбленность окрыля-ет человека.

Я уселась на спинку кресла за его спиной и заглянула через плечо…

Иногда достаточно одного моего присутствия. Иногда приходится подс-казывать или направлять. Музы слышат лишь тех, кому действительно мо-гут помочь. Я, например, вряд ли уловлю зов финансиста или инженера-конструктора: образ мыслей у нас наверняка не совпадёт. Я мыслю запаха-ми, полутонами, звуками…

Аркадий заканчивал одну из иллюстраций: оставалось выбрать оттенок для бального платья принцессы – капризной, взбалмошной, но в душе очень доброй девушки. Вроде нашей Муси. Светло-алый мог бы подчерк-нуть её вспыльчивость, тогда как персиково-розовый мягкость и добро-ту. Я улыбнулась и шепнула: «Лиловый», – вспомнив, что больше других Муся любит именно этот цвет. Аркадий замер… а потом схватился за кисть.

Не успев завершить одну работу, он принялся за другую.

Нас обоих лихорадило. Образы, сцены, тени… Цепляясь друг за друга, они видоизменялись, обретали смысл и звучание…

Связь между нами укрепилась, соединяющий поток стал мощнее, «кори-дор» до предела расширился. Я уже видела, как должна выглядеть следую-щая картинка (изумрудные просторы, парящие орлы, всадники на вороных конях и замок на заднем плане), какие эмоции она должна вызывать; чувствовала, как идущие от Аркадия волны сгущаются и оседают на моих крыльях, окрашивая их во все цвета радуги…

Удар был настолько сильным, что я не сразу осознала, что произошло… Сквозь боль и мутный туман внутри «коридора» пробилось пронзительное: «Долго еще ждать?! Ты же обещал закончить к шести! Всё остыло!»

Пришла в себя только дома. Отчаянно кружилась голова и дрожали крылья…

Впервые пожалела, что родилась не в мире людей. Ведь тогда у меня бы-ли бы родители, которые могли бы что-нибудь посоветовать… Музы рожда-ются взрослыми (хоть и неопытными) в тех вихревых потоках, которые случаются от избытка творческой энергии. И школ у нас нет, и учителей, и обществ… Каждая сама за себя.

Творцы одиноки. Во всех мирах. До сих пор мне это ужасно нравилось.

Всё еще ощущаю последствия травмы. Крылья потеряли блеск и слегка

помялись – в таком виде даже подружкам показаться стыдно: выгляжу

словно отпетая неудачница. Боюсь пропустить следующий зов.

Зов услышала утром – слабенький, неуверенный. Не от Аркадия. На

всякий случай решила слетать.

Человек средних лет, мужчина. Требуется помощь. Я опустилась на спинку стула за его спиной и огляделась: беспорядочный ворох глянцевых бумаг… Книжки с картинками: зазывно глядящие красотки и трагично неб-ритые красавчики… Поискала, не похож ли кто на Сина. Нет, такие, как он, здесь непопулярны.

Человек за столом далеко не сразу понял, что я здесь: был слишком за-нят, сетуя на отсутствие Идей и Вдохновения. Я склонилась посмотреть, чем он занимается.

Он придумывал названия для серии книг. Названия должны были привлекать внимание и указывать на жанр. В голове у него вертелись странные образы, активно-безликие… драки, погони, пожары, смерть, кровь… Я поморщилась. Собственно, слов для составления целой кучи названий было предостаточно, но он никак не мог подобрать модель-увязать их воедино. «Когти смерти», вздохнув, подсказала я. «В кругу смертей»…