— Здравствуйте, как вы долетели? Всё в порядке, как разместились? Вы отлично выглядите, отдыхали? Такие загорелые…

Очень люблю аэропорты. Пассажиры рубятся с автоматами по продаже воды и шоколада, как с игровыми.

Как-то горела квартира над нами, там заснул кто-то пьяный с сигаретой. Мама летела через весь город домой, очень переживала, ворвалась в квартиру бледная. Мы протянули ей стакан водки, она его выпила залпом и выдохнула:

— Житья нет от этих алкашей!

Реклама какого-то депо: «Мечтал в детстве о железной дороге? Приходи к нам работать». Нравилось читать трех поросят — приходи к нам на свиноферму! Я лично любила Буратино, пойду на пилораму.

Утром по Тверской шли две иностранки в спортивных костюмах, на их спинах было написано FIFA. Да, у нас по центральной улице ходят фифы.

В мире всё устроено так, чтобы любить других, а не себя. Потому что себя даже и не увидишь толком, не обнимешь, не поцелуешь, а с другими это всё так чудесно получается. Боженька просто не хотел, чтобы мы становились эгоистами. Но мы всё равно стали.

В кафе столики отделены резной деревянной ширмой по бокам, чуть не призналась соседу во всех своих грехах, пока обедала.

Был в гостях Женя — рассказывал, что некоторых обычная конопля не берёт, они вымачивают её в растворителе.

— Я, — говорит, — захожу к ним и восхищаюсь: Как прекрасно! Как пожароопасно!

Женя описывает кого-то:

— И вот эта красота вываливается на мой линолеум, и одновременно плачет, курит и смеётся.

Женя пробует освоить фотографию, беседуем.

— У меня, — делюсь я, — скоро выставка.

— А я научился делать так, чтобы в зоопарке резкими выходили звери, а не клетка, — светлеет он.

Прошу братца встретиться со мной, отказывается, говорит, что назначил на этот день съёмку.

— С кем, я важнее всех!

— Понимаешь, это Мадонна. По случаю, она приезжает именно завтра, я ей как-то обещал…

— Ты променял меня на певичку!

— Ведь хотела сказать «дешёвую», но осеклась!

Игорь уверяет, что существует компания, которая одновременно производит торты и владеет стоматологической клиникой. Что-то в этом есть, если бы я жила в небольшом городке, я бы организовала бизнес по продаже некачественных презервативов и открыла детский садик.

Чудное место — «Грабли» на Пятницкой. Асфальт перед входом выложен плиточками с аккуратными надписями «грабли». Внутри самообслуживание, с длинной и неочевидной лентой раздачи блюд. К примеру супы встречаются за путь дважды, перемежаясь внезапными салатами и мясом, гарниры по какой-то логике возникают трижды, а десерты и напитки, напротив, существуют только в начале и никогда более, всё вместе кончается после второго круга гарниров, причем сразу непоправимо кассой. То есть, если ты в заведении впервые, тебе нипочем не пройти всё с удовлетворением. Всегда в конце видишь, что упустил и чего не дождался. Там надо твёрдо знать, чего ты хочешь, а самое главное, чего ты не хочешь, понапрасну не надеяться на будущее и не отказываться от того, что идёт в руки. Очень жизненное место.

Видела японскую клинику с названием «Рана».

Столько лет прожила, а только сейчас поняла, что в светофоре изображение зеленого человечка по-хорошему должно было бы двигаться, идти.

По утрам уже очень холодно, заиндевелые школьницы теперь при встрече своими розовыми щеками не просто касаются, а чокаются.

В метро длинный поручень с ухватившимися за него руками похож на ветку, на которой, уцепившись одной лапкой, спит вниз головой множество птиц.

Пожилые мужчина и женщина неспешно движутся по дорожке, толкают впереди себя детскую коляску, одновременно запуская правые руки в карманы, кладут что-то в рот, отворачивают головы влево, плюют. Движения точны и плавны, очень синхронны, как будто идет замедленный повтор выступления скатанной пары в фигурном катании.

Навстречу шла девица с надписью на груди «Я люблю эту тяжелую…», а дальше не видно. Думала «жизнь», оказалось — «музыку».

Сто лет не приходила домой вовремя, соскучилась по псу, на прогулке не выдерживаю, опускаюсь на корточки, обнимаю его. С соседней лавочки один из троих алкашей хрипло говорит мне:

— Возьмите меня себе тоже…

Что за картинка получится, если правильно сложить всех зебр в мире?

Реклама какой-то книги: «Невероятные похождения сэра Длинные Руки». Какие похождения, если руки…

Дворники по утрам всё продолжают вычёсывать из зёленой ещё травы жёлтую листву, будто седину. Погода между тем портится, как фрукт. Темнеет, становится влажной, теряет форму.

Звук, с которым отламывается головка стеклянной ампулы, повторяется, если ломать плитку шоколада.

Очень нравится ходить утром по Тверской. Несколько раз уже попадался мулат цвета карамели в замшевых сапогах с рыжей сумкой, из которой торчит голова маленькой собачки. Выражения лиц собачки и мулата не отличаются.

Сегодня навстречу несли две пиццы. Было видно, как из прорези в коробке идёт небольшой пар. Холодное, острое утро и вдруг пицца — маленький паровоз.

Утром в куче, среди прочих красных, жёлтых и коричневых, обнаружила капустные листья.

Видела шариковую ручку в виде бедренной кости. Не додумано.

Листьев почти уже нет, с балкона вид на двор, как если бы отдали в стирку шторы.

Восточный ресторан предлагает на завтрак: каши, блины, круассаны. Обокрали русские и французские кафе.

С началом холодов в соседнем кафе начали спрашивать, с какой стороны наливать соус к пирогу.

Тверская замерзает, мой обычный встречный мулат всё так же носит свою замшевую сумку с собачкой, собачка в такт шагам всё взлетает, а сапоги мулата сменились на меховые.

В кафе подорожал капучино, теперь он стоит как год победы над немцами без девятки.

Когда наступают эти пустые дни, в которые ничего не можешь писать, кажешься себе потухшим троллейбусом, который отпустил обе руки от проводов.

Если идти и смотреть на жёлтые фонари, представляя их какими-нибудь спелыми плодами, а потом немного прикрыть глаза, то непременно разойдутся лучи, как если бы плод раздавили и брызнул сок.

Некоторых людей знаешь так давно и так сначала, будто бы вы завязали первую непринуждённую беседу, пока вас несло рядом в стае сперматозоидов.

Когда открываешь дверь ключами, не снимая кожаных перчаток, то кажешься себе вором.

Каждый вечер, когда я вхожу в дом, пёс оглушительно лает от радости. Чаще всего я говорю ему «заткнись», потом мы обнимаемся. Сегодня было тихо, пёс стоял и держал в зубах одну из тех винных пробок, которые свалены в декоративную кучу на полке.

Прихожу домой затемно, и пёс при встрече теперь не лает, а щурится на включенный свет. Одновременно делать и то и другое он не умеет.