Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

По-моему, это не песня, а магическое заклинание («есть воля и сила у нас»). Нам по десять – двенадцать лет, а мы уже должны мысленно тренировать себя для будущих подвигов, причём без всякой скидки на пол и возраст – среди иконостаса «пионеров-героев» чётко продуманное, равное число мальчиков и девочек. Молодогвардейцы – тоже юноши и девушки в равном представительстве. Женщинам никакой поблажки не полагается – если ты сама не герой, так ты мать или боевая подруга героя, это тоже ценится.

Вспоминаю совсем уж экзотическую песню из школьного репертуара – о греческой певице Мелине Меркури, посвятившей свою жизнь борьбе за счастье родного народа против режима "чёрных полковников".

На сцену в чужих столицах,
На митинги площадей
Выходит, как в бой, певица,
На подвиг зовёт людей.
(и чего там такое… не помню)
Припев:
Поет Мелина Меркури,
Зовёт Мелина Меркури,
Эллады бесстрашная дочь! (2 раза)

«Выходит как в бой», «на подвиг зовёт» – это были устойчивые штампы, будни, повседневность. Нас заранее предупреждали, что маленькая детская жизнь, которой мы живём, – только пролог к той большой и тревожной, где идёт постоянный бой и требуются непрерывные подвиги.

Дескать, вы там не очень-то разнеживайтесь со своими Винни-Пухами. Впереди не опушка леса, набитого игрушечным зверьём, но арена вечного сражения с врагами.

Неба утреннего стяг,
В жизни важен первый шаг.
Слышишь, реют над страною
Ветры яростных атак!
Весть летит во все концы,
Вы поверьте нам, отцы, —
Будут новые победы,
Встанут новые бойцы!
Припев:
И вновь продолжается бой!
И сердцу тревожно в груди!
И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди!

Это уже Пахмутова и Добронравов. Такие и тому подобные песни гремели по радио и ТВ каждый будний день, а в праздники выдавались праздничным щедрым пайком.

Героем патриотических песен был уже не живой Сталин, а давно умерший Ленин, то есть героическая тень Ленина, поэтому от них веяло чем-то готическим и макабрическим. Вот точно от нас, "детей орлиного племени", требовалось воскресить нечто мёртвое, страстно желающее воплотиться и стать живым.

Вторым, но равнозначным Ленину героем патриотических песен была Родина, могучее существо с массой лесов, озёр и полей, требующее исступленной любви и клятв-уверений в этой любви.

(Помню, папа хмыкал, цитируя одну песню: "И где бы я ни был, куда бы ни шёл я, пред Родиной вечно в долгу" – и он саркастически подчёркивал голосом это "вечно в долгу!".)

Дай мне любое дело,
Чтобы сердце пело,
Верь мне, как тебе верю я!

Так, подрагивая головой от чувств, задушевно пел певец (Магомаев, Гуляев, Кобзон, Хиль), обращаясь к Родине, которую в песнях называли Россией, а не СССР, потому что «СССР» не выпевалось и не имело для себя хороших римф, а «Россия» и выпевалась, и рифмы хоть и хроменькие, да приводила.

Гляжу в озёра синие,
В полях ромашки рву,
Зову тебя Россиею,
Единственной зову…

Эта советская литургия никакого ответного восторга в массах не вызывала, но считалась чем-то обязательным, непременным. «Так надо». Раздражал только откровенный фальшак (вроде завойки про коммунистические бригады – «В коммунистических бригадах с нами Ленин впереди!»), а песни, профессионально сделанные, выслушивались спокойно, иногда и с удовольствием.

Я так много говорю о песнях, потому что согласна, "песня – душа народа". И та тухлятина, которую поют сейчас, тоже выражает душу народа, замерзевшую и опошлившуюся до вселенского позора. А тогда, в шестидесятые, душа народа раздвоилась на официоз и самодеятельность (с тонкой прослойкой песен "про любовь и дружбу", разрешённых официально, и при этом хороших, без идеологии) – процесс шёл до девяностых годов.

Окружённая врагами страна делала вид, что сражалась за всё – за хлеб, за сталь, за ракеты, – но добытую с такими боями вещественность распределяла по бойцам довольно равномерно. И героизма особого не было – все нормально работали. Если бы покорителям целины платили побольше, в чём бы был их героизм? Нормальная, в сущности, идея – освоение новых земель. Действительность до поры являла спокойный, планомерный лик – спрашивается, для чего нас воспитывали в героическом духе, для чего грузили патриотизмом, омывали песнями и фильмами про героев?

Потому что получилось что-то не совсем запланированное – многие воспитанные в героическом духе реально стали затем борцами, только не "за", а "против". Программа повернулась против программистов!

Уныло и упрямо советские идеологи 60–80-х вызывали к жизни героический дух воинственности, который им был абсолютно не нужен. Для поддержания порядка нужны были не герои, а циники и конформисты. Но в этом кремлёвские деды опять-таки не могли признаться! Не могли сказать – ребята, вы как-нибудь там потихоньку работайте, не шумите, мы тоже как-нибудь порулим, и эта чёртова колымага ещё поскрипит. Нет, они с патологической основательностью плодили ненужных героев, которые опять прятали подпольные типографии и мечтали о насильственном и скором преобразовании Родины, у которой так много лесов, полей и рек.

Фырканье Бродского в пересказе Довлатова – "Советский, антисоветский, какая разница?" – точнейшим образом характеризует эту парадоксальную ситуацию. Антисоветское выросло из советской программы воспитания борца за будущее.

Представьте себе, что вы растёте под заклинания о том, что человек обязан бороться с несправедливостью за счастье людей, изменять жизнь к лучшему, отвечать не только за себя, но за весь мир, никогда не быть равнодушным, готовиться к подвигу и совершать его. Родина ждёт! Эта героическая литургия идёт каждый день. Да, вроде бы враг назван в ней, но вы никогда этого далёкого врага-буржуина не видели. Вы видите ту жизнь, что перед вами.

И именно она – поле для применения вашего героизма. Вы без труда различаете именно в ней несправедливость, именно её надо переделывать к лучшему. Поэтому те, кто воспринял героическую программу, действовали логично и последовательно.

Такова уж судьба насильственных, революционных преобразований: свершив их, дух воинственности не может угомониться и плодоносит до последнего, до полного уничтожения своими воспитанниками – себя же самого.

Кроме того, советская идеология была не слишком удачной, но в чём-то довольно точной пародией на христианство.

Бог-отец – Карл Маркс (с добавкой Фридриха Энгельса), двуликий бог, эдакий "элохим".

Христос, сын Божий – Ленин, затем "Ленин сегодня – Сталин", затем опять Ленин, но умерший и при этом вечно живой.

Богоматерь – Россия.

Дух святой – марксизм-ленинизм.

Апостолы – большевики.

Христианская церковь – Коммунистическая партия.

Патриарх (Папа Римский) – Генеральный секретарь Коммунистической партии.

Царство Небесное – Светлое будущее.

Язычники – немарксисты.

Народы – народы.

Вера – вера.

Таким образом, от союза Карла Маркса и России рождался Ленин, создавший с большевиками и оставивший нам Коммунистическую партию для переправки народов в Светлое будущее.

22
{"b":"227436","o":1}