- Я могу чувствовать твое желание. Ты желаешь мужчину.

- Не тебя, – Тебя, только тебя. Черт побери. Будь настойчивым!.

- Я желаю женщину.

Выбери меня! Настойчивый, помнишь?

- Не меня.

Желание было смешано с раздражением и гневом, и все три чувства были направлены на нее. Именно сейчас он выглядел пугающим, напоминая ей о воине, который напал и победил ИУП всего лишь в течение нескольких минут.

Теперь она чувствовала стыд. Теперь она чувствовала вину, которую она уже никогда не сможет забыть. Какая женщина будет лизаться со своим врагом в то время как ее друзья находятся в плену?

- Ты отказываешь нам обоим, Элия.

Мышцы ее живота сжались, но она вынудила себя сказать:

- Я не знаю тебя, ты мне не нравишься. Конечно, я отказываю нам обоим.

- Очень хорошо, - он вскочил на ноги, подтянув ее за собой. Он хмурился. – Со временем ты узнаешь меня, и я тебе понравлюсь. Это приказ.

- Однажды я уже не повиновалась тебе, - или, возможно, все же повиновалась. Детали произошедшего были столь же затуманены, как и ее голова. – Что заставляет тебя думать, что я это сделаю теперь?

Он смотрел на нее сверху вниз, одна золотая бровь была изогнута.

- Я уже на полпути к этому. Твои соски все еще твердые.

- Ну и что? – ее щеки порозовели, она боролась с желанием прикрыться. – Здесь очень холодно.

- Ты просила меня.

Ей вовсе не нужно было напоминать, она и так это прекрасно помнила – и ненавидела и уважала себя за это одновременно. Ненавидела за все то, что влекло за собой это удовольствие, а уважала потому что, ну, в общем, ей было так чертовски здорово испытывать это. Но едва она осталась бы одна, она уважала бы себя за то, что смогла дойти до конца и также бы ненавидела его, но уже без этой противной потребности, все еще находившейся сейчас внутри нее.

- Временное помешательство. Я же сказала тебе остановиться.

В очевидном расстройстве он провел пальцами по своим волосам.

- У тебя на все есть ответ?

- Да.

Его язык щелкнул по зубам. Она пробовала этот язык, почти прикусывала его.

Никогда больше, сказала она себе. Достаточно тянуть. Пришло время действовать. Она мысленно представила себе Мэйси и почувствовала, что ее тело начало реагировать. Волосы стали короче, так же как и ноги. Ее грудь стала пышнее. Намного пышнее. Гораздо лучше. Это было ее щитом. Ее броня против всего мира. А теперь и против Бриана.

Он хмуро посмотрел на нее, но не стал комментировать.

- Идем. Мне предстоит еще много дел, я и так потратил время, гоняясь за тобой.

Да, она все для этого сделала. Но тем не менее прикрывающие агенты так и не появились. Элия молилась о том, чтобы с ними ничего не случилось. Но из-за того, каким ужасом эта ночь обернулась, она сомневалась, что ее молитвы были услышаны.

СЛЕДУЯ ПРИКАЗУ, ВОИНЫ БРИАНА СОГНАЛИ АГЕНТОВ ИУП и отправились к подземной камере, которую они в спешке соорудили во время одного из своих путешествий сюда. У него самого ушло пятнадцать минут на то, чтобы догнать их и плененных людей с переброшенной через плечо Элией, и еще пять – на то, чтобы добраться до присвоенного ими ветхого дома, расположенного на окраине города. Он являлся превосходным укрытием, поскольку было очевидно, что земляне позабыли об этой местности. Возможно потому, что здесь не было признаков растительности и животных, а воздух был суше земли, обжигая ноздри так, словно вдыхалась кислота. К тому же здесь было холодно, без всякого намека на прекрасный белый снег.

Бриан оставил Элию взаперти в одной из спален на целую неделю земного времени, в комфорте и сытости, пока что отдельно от остальных людей. Она делала попытки совершить побег по крайней мере дважды в день, но он каждый раз ловил ее, непостижимым для себя образом чувствуя, что она собирается сделать.

Бриан думал, что это наваждение пройдет, пока он находился в городе и принимал меры по защите своего истинного убежища. Он надеялся, что это наваждение пройдет, но время шло.

Несмотря на все его уловки, Элия занимала все его мысли. Его единственной надеждой было то, что со временем ее неприязнь к нему смягчится, что она затоскует по его поцелуям. Поцелуям, которые практически сожгли его живьем. Ни одна другая женщина рядом с ним никогда не казалась ему такой сладкой на вкус, такой совершенной. И, да, другие женщины были крайне распутны, навязчиво цеплялись за него, издавая стоны удовольствия, отчаянно желая его снова и снова, но никто никогда не производил на него подобного впечатления. Он терялся в догадках почему.

У него не осталось ни малейшего сомнения в том, что никакая другая женщина не будет на это способна. Он хотел именно ее. Определенно, ее. Элию. Яростный жар ее глаз, сметливый ум. Вызов, брошенный в борьбе за столь желанный приз. Как бы она выглядела, улыбнувшись? Насколько беззаботно звучал бы ее смех?

Он должен это выяснить.

В конечном счете, пришло время переместить всех в их постоянное убежище. Оно находилось в более пригодном для жилья месте и было лучше защищено. Да, там они были более заметны для агентов ИУП, которые не смогли, хвала благословенному морю, отыскать его укрытие на окраине города, но этот риск был оправдан. Он все равно планировал вскоре с ними связаться и, наконец, начать процесс переговоров.

К тому времени, как пленники были размещены, была уже ночь. Бриан вернулся на пустошь с половиной своих воинов. Войдя в дом и пересекая полуразрушенный вестибюль, он сгорал от нетерпения забрать Элию. Какая картина предстанет его глазам? Белокурая богиня или темноволосая дьяволица? Желание, под стать его собственному, или гнев?

Он практически дрожал от предвкушения, отпирая дверь в комнату Элии. Я не лягу с ней, пока она не попросит, поклялся себе Бриан. После того, чем она его одарила, ничто другое не казалось ему приемлемым. Дверные петли скрипнули, и он вошел внутрь. Она стояла напротив кровати с разметавшимися по плечам светлыми волосами, настороженно глядя на него.

Сердце гулко билось в груди. От возбуждения, да, но также и от разочарования. Ему хотелось увидеть дьяволицу.

Она была одета в принесенные им футболку и джинсы, ткань которых безупречно облегала ее тело.

– Лишилась дара речи? – спросил он, чувствуя, что и сам близок к этому.

Ему еще никогда не хотелось ничего так отчаянно. Ему еще никогда не приходилось так осторожничать.

Она приподняла бровь, упрямая, как и всегда.

– Что мне сказать? Можешь прервать меня, если ты уже слышал это – отпусти меня. Отпусти моих друзей.

Итак. Она все еще собиралась сопротивляться ему. Бриан ничем не выдал своего разочарования.

– Ты останешься со мной. Твои друзья… возможно.

– Зачем тебе нас удерживать? Ты все равно собираешься нас уничтожить. Ты ведь поэтому здесь, так?

– Что значит, я собираюсь вас уничтожить? – нахмурился Бриан.

– Зачем еще тебе здесь быть? – каждое слово передавало ее раздражение. – Я думала об этом, поскольку больше здесь делать нечего, и решила, что вы прибыли, чтобы расчистить путь для своей безмозглой королевы.

– О чем ты говоришь? У меня нет никакой королевы.

Уже нет. Судя по всему, королева Раканцев пала жертвой болезни одной из первых среди женщин. Она убила своего собственного мужа. Своих детей.

Элия изучала его с задумчивым выражением лица.

– Я знаю, что ты не болен, раз я тебя укусила, и у меня не появилось никаких симптомов. И я знаю, что ты скорее Раканец, чем Шён, но зачем тогда вы прибыли на Землю, если не помогать королеве Шён? Совсем недавно был допрошен один иномарий, разболтавший, что в ту ночь в лесу появятся воины, чьим единственным желанием будет расчистить путь королеве Шён. А потом – бац, появляетесь вы. Устраняете агентов ИУП. Что это, если не расчистка пути?

Внутри у него все оборвалось. Сначала в панике – только не снова, он не мог снова вовлечь своих людей в этот кошмар, – потом в гневе.