Они идут.

Воины, отличающиеся от всех остальных. Монстры невообразимой силы. Иномарии[1]. Жестокие существа способные заглянуть тебе в душу, быстро обнаружить твой самый большой страх и показать его тебе с нераскаявшейся улыбкой.

Надо было остаться дома, подумала Элия[2] Лав. Потому что нам дадут перца. Огромного. И не в кулинарном смысле. Вместо этого она ответила на звонок и получила задание от своего капитана. И сейчас, прижавшись к земле в глуши соснового леса, Элия уставилась на снег: весь залитый чистым лунным светом он отражал яркие янтарные лучи во всех направлениях, словно навеянная бризом звездная пыль.

Она была одета в белое с головы до ног, и лучевое оружие было наготове, да и сама она зарылась в сугроб как в укрытие, но, несмотря на всё это, Элия чувствовала незащищенность. Уязвимость. И… да, проклятый холод.

Во что, черт возьми, я ввязалась?

- Все на позициях? - прошептал голос в наушнике.

Это был шепот, но он всегда поражал ее. Она сумела сдержать визг, но не могла сдержать охватившую ее дрожь. Осторожно! Она не услышала конец фразы, так как случайно выстрелило ее оружие, перед тем как началось сражение.

- Преждевременное извержение оружия, - сказал кто-то со смешком, и она не могла этого отрицать.

Один за другим двадцать человек по команде начали перекличку. У них были противные равнодушные прозвища, как например Ястребиный Глаз или Привидение.

Наступила ее очередь, и она сказала:

- Леденец на месте.

Леденец такой вкусный, что можешь лизнуть его. Она закатила глаза.

- Приоденьте ее и смотрите, как она играет плохого пришельца. Сладенький коп! - смеялись парни, прежде чем дать ей дурацкую кличку в ее первый день на работе. - Непослушный правонарушитель захочет попробовать ее, а не сбежать.

Это было сколько? Пять недель назад, потрясенно поняла она. Ох, как изменилась жизнь с тех пор. От прятанья в тени, боясь того, кем она была, к работе в Нью Чикаго с элитной командой умников, совмещая это с таким себе избалованным существованием. Избалованное существование она не заработала и не заслужила, но неважно. Это не ее вина. Правда.

- Нужно к кому-то прижаться, Лолли? - забавляясь, тихо спросил мужской голос. Девин, по общему мнению, король в своём виде и самопровозглашенный коллекционер женщин. Он не был членом Исследования и Уничтожения Пришельцев, но был специальным контрагентом, а также человеком, который когда-то запрограммировал ее оружие на то, чтобы оно пускало мыльные пузыри вместо выстрелов по тренировочной мишени.

Будучи авторитетом на улице, он был значимей, чем Бог, и смертоносней, чем дьявол, и беспощадней, чем черт, хотя никто не сказал ей конкретно, что он мог сделать. Он был иномарий, в большей степени, чем она знала. Большинство подхалимов ИУП держались подальше от него. Они его боялись, что только усилило необходимость Элии хранить собственные секреты.

Она тоже была другая.

Она не знала, была ли она человеком или пришельцем. Или и тем, и другим. Она не знала, существовали другие похожие на нее или нет. Она не знала, кто ее родители или почему они ее бросили на грязных улицах Южного округа - также известного как Развратный Район – в Нью Чикаго, и ее это не интересовало. Больше нет. Все что она знала это то, что она могла принимать любой облик одним касанием. Её лицо становилось лицом этого человека; её рост становился его ростом; её тело – его телом.

В течение многих лет она жила в страхе перед тем, что ее обнаружат, будут охотиться и пытать из-за ее сверхъестественных способностей, боялась, что каждый, кто посмотрит на нее, узнает, что она не была тем, кем притворялась. Но она не могла сбросить маску, поскольку она находилась в розыске за воровство, нападение на полицейского, и множество краж. И может быть, в некотором роде, за убийство. Не то чтобы она осуждала себя. Он это заслужил.

Она бы скорее отсекла себе руку, чем просидела в тюрьме ещё чуть-чуть.

Страх разоблачения рассеялся и поэтому, она удобно устроилась в новой жизни в роли Мейси Бриггс. Может, однажды я буду достойна этого. Опять же, не то чтобы она, в самом деле, чувствовала себя виноватой. Правда.

Но ведь Рождество через несколько недель... тьфу. Наихудший. Праздник. На века. Ее "друзья" будут готовить любимую еду Мейси, не Элии. Они будут дарить ей подарки, предназначенные для Мейси, и вспоминать старые добрые времена, о которых она ничего не знает, и она должна будет улыбаться все это время. Ну, хорошо. Ладно. Вот тогда она будет чувствовать себя виноватой.

- Что, игнорируешь меня? - сказал Девин с ещё одним раздражающим смешком. – Я не напрашивался полапать тебя или что-то ещё. Я имею в виду, я как раз собирался удивить тебя своим мастерством.

Боже, она была на работе, но все же потеряла ход своих мыслей. Оскорбительно.

- Не принимай всерьез, ладно?

- Привет, встретишься со мной? Я отношусь к этому очень серьезно

Все мужчины на линии фыркнули, пытаясь скрыть свой смех. Они могли настороженно к нему относиться, но они не могли не наслаждаться его извращенным чувством юмора.

- Трахни себя сам, ошибка природы, - сказала она, пытаясь скрыть свое веселье. Дерзкий ублюдок.

- Отлично. Мы на том же месте, откуда начали, поскольку именно это я и пытаюсь сделать, с тобой.

Уступить Девину? Не в этой жизни, и не потому, что он не привлекательный.

Во всяком случае, он был слишком привлекательный. Черт, он был полон какого-то животного совершенства. Высокий, темноволосый, с широкими глазами янтарного цвета и кожей, которая блестела как драгоценный камень; не было никого похожего на него. Даже существовал рецепт его улыбки: испорченное желание, опущенное в кислоту, обернутое в сталь и посыпанное конфетами. Рецепт его смеха? Ну, это испорченное желание, брошенное в грязь, выловленное в борделе, и расточавшее душистый лосьон для тела. Женщины бросались на него постоянно, и он съедал их, как будто они были его личным шведским столом.

Так оно, наверное, и было. Слава Богу, она не искана бойфренда. Или, скорее любовника, поскольку не было никого, кто мог бы сравниться с Девином Мейси - настоящая Мейси - встречалась с куском дерьма, от которого Элия до сих пор пыталась избавиться, и у нее не было времени или терпения впутывать сюда кого-либо еще.

- Сдержанность, сдержанность, - упрекнул Джексон Тремейн. Он был одним m двух агентов, кто зависал с сексуальной нномарией, и неизменным миротворцем. Было что-то неестественно успокаивающее в его присутствии, как если бы он мог проскользнул» в душу человека и смыть все его страхи.

- Ты поцеловала бы меня в засос?

- Не "ты поцеловала бы твою маму в засос", а "поцеловала бы меня".

- Смешно, - сказала Элия сухо. Она слышала, как другие хохочут и фыркают удивленные неожиданным развлечением.

- Вымогаешь поцелуев у женщины, Джексон? - сказал кто-то. - Мишка убьет тебя за это.

- Если под убийством ты подразумеваешь соблазнение, то да, - ответил Джексон - Ты прав.

Мишка была женой Джексона и наемной убийцей, у которой была рука робота. Элия видела ее только однажды, но этого было достаточно, чтобы напугать ее на десять лет вперед. Никогда она не видела таких холодных глаз или такого безразличного голоса. Конечно, в тот момент, когда Мишка замечала Джексона, ее поведение полностью менялось. Да и у Джексона было так же. Обычно он был столь консервативен как священник. Все же один взгляд на Мишку, и он смягчался.

Элия поражалась такому изменению в нем, изменению которому она однажды была свидетелем. Он был эмпатом, возможно сейчас он сворачивал на извращенный путь, чтобы отвлечь ее от мыслей о кровавой бойне, которая, несомненно, сейчас начнется. Хотя сегодня очевидно она все-таки в помощи не нуждалась. Она не могла подобрать стоящее ругательство. Что с ней не так?