Вошла жена Соломона Давидовича.

— Простите, что я помешала вашему разговору. Я хочу вас пригласить к столу. Пора обедать.

— Познакомься, Соня, с моим товарищем детства. А ты, Мендель, прости, что я тебя раньше не познакомил. Заговорились. Вот что, Соня. Товарищ мой на диете, он мяса не ест. Приготовь для него, пожалуйста, что-нибудь диетическое.

— Хорошо, будет сделано.

Когда хозяйка дома вышла из комнаты, Мендель вопрошающе посмотрел на товарища.

— Откуда ты взял, что я на диете?

— У меня стол, как ты, вероятно, догадываешься, не кошерный. Вот я и нашел для тебя выход.

— Очень благодарен тебе за то, что ты избавил меня от нескольких дополнительных розог в аду. Отдаю должное твоей чуткости.

— А сейчас пойдем помоем руки.

— Вот видишь, есть же у нас прогрессивные, полезные правила поведения в быту. Вот, например, мытье рук перед едой. Не будешь же ты отрицать, что наши мудрецы Талмуда имели правильные представления о гигиене.

— Как гигиеническое правило мытье рук перед приемом пищи можно только приветствовать, но когда оно становится религиозным ритуалом, оно превращается в свою противоположность.

— Ничего не понимаю в этой твоей философии. Значит, так: когда ты моешь руки — это гигиена, а когда я мою руки — это антигигиена?

— Если ты моешь руки по всем правилам религиозного ритуала, твое мытье ничего общего с гигиеной не имеет. Я не знаю, когда ритуал этот был установлен. По-видимому, в то время, когда мыла еще не существовало. Всякое правило, любой закон, сделавшись каноном, застывает, не идет в ногу с жизнью. Особенно это относится к правилам религиозным. Сейчас, когда существует мыло, верующим евреям не разрешается пользоваться им при мытье рук перед едой, после посещения уборной. Он должен (ты это прекрасно знаешь) по определенному ритуалу лить воду на одну руку, потом на другую. Да и смысл этой процедуры религия извращает. Она считает, что задача не в том, чтобы грязь смыть, а чтобы прогнать нечистый дух с ногтей. Ведь так и называется эта операция — «омовение ногтей»…

— У вас, если не ошибаюсь, это называется «догма». Но должен тебе сказать, что умный еврей находит выход из положения: он сначала моет руки с мылом, а потом — по ритуалу.

За обедом разговор продолжался. Начал его Мендель Аронович.

— Я сказал тебе, о душе поговорим по душам. Думаю, что теперь самое подходящее время. Во время обеда человек менее склонен к философии. Поговорим об этом без философствования, хотя все евреи «немножко философы». Ты говоришь: есть душевная деятельность. Я говорю: есть душа. Раз есть душевная деятельность, то есть и душа, которая производит эту деятельность. Какая тут, собственно, разница? И какое это может иметь значение в жизни?

— Ты сам не замечаешь, Мендель, как ты говоришь богопротивные вещи.

— Так ты же должен быть этому рад.

— Не всякая ересь — правда. Тем более, что высказанная тобой сейчас мысль, неправильная с нашей, марксистской точки зрения, находится в полном противоречии и с твоими религиозными взглядами. Ведь вся еврейская религия (да и христианская, а также все другие) держится на вере в существование духа, не связанного с грешным телом, существующего отдельно и вне его.

— Я сказал, давай не философствовать, давай говорить по-домашнему.

— Нет, дорогой мой, нельзя по философскому вопросу не философствовать. Но можно говорить по философским вопросам не мудрствуя, простым человеческим языком. Так и сделаем. Вера в существование души гораздо старше, чем иудейская религия, чем вера в Ягве. Она прошла через различные стадии, но сущность осталась такая же, как у первобытного человека.

— Да. Когда австралиец, загнанный английскими цивилизаторами в глубь материка и сохранивший первобытные обычаи и представления, приносит дар духу своего деда, он обращается к нему со словами: «Вот тебе хорошее, вкусное блюдо. Позаботься, чтоб мне сегодня на охоте попалась хорошая кенгуру».

— Дико. Я понимаю, ты сейчас приведешь кое-что похожее на это и у нас, иудеев. Но мы ведь верим в единого бога.

— И в духов своих предков.

— Так ли?

— В детстве я не раз наблюдал, как у нас в местечке (уверен, что это и тебе знакомо) в случае болезни ребенка мать идет на кладбище — на могилу своего отца, дедушки и с плачем и рыданиями умоляет их ходатайствовать перед богом или перед святыми о выздоровлении ее ребенка. На могилах цадиков[8], раввинов можно было видеть записки, в которых содержались обращения к ним с мольбами о помощи в беде или нужде. А что такое молитвы изкер (за упокой души)? Евреи молятся в синагоге за упокоение душ умерших родственников и одновременно обращаются к этим душам с петициями…

— Но большинство молящихся не знает, что говорит. Все молитвы ведь на древнееврейском языке.

— Поэтому-то самыми показательными и являются молитвы женщин. Они их читают на разговорном языке. У меня имеется несколько таких тхинес (молитв), напечатанных в 1927 г. Могу доставить тебе удовольствие прочитать некоторые из них.

— Любопытно.

— Сейчас принесу… Вот: «И вы, души святые, за которые мы молимся и за спасение которых мы просим бога, должны также помнить о нас. Не забывайте нас, как мы вас не забываем. Не забывайте ваших детей, которых вы оставили на земле, которых вы воспитывали в нужде и мучениях, в плаче и слезах, которых вы пестовали и от которых вы глаза не снимали. Так и сейчас не снимайте глаз с нас. Помните о нас, о наших мужьях и наших детях. Встаньте из вашего вечного и священного покоя и ходатайствуйте за нас перед всевышним богом. Пусть он с нами обходится не по закону, пусть не взыскивает с нас за грехи наши, пусть обходится с нами с жалостью и милостью, пусть посылает нам успехи в наших делах» и т. д.

— Да, бабьи слезы.

— Над бабьими слезами нечего смеяться. Эти слезы вызваны их тяжелой жизнью. А что касается их верований…

— Суеверие.

— …что касается их верований, их веры в бога, черта, душу, так она у мужчин и женщин одинакова. Суеверие нельзя отделить от веры. Скажи, Мендель, откровенно: ты веришь в загробную жизнь?

— Мне нечего таить. Я иудей и верю в загробную жизнь.

— Ты, следовательно, веришь, что души твоего отца и матери, дедушки, бабушки после их смерти где-то обретаются на небе (в раю или э аду) и что твоя душа туда же уйдет после твоей смерти. Ты хоть и шутишь, но боишься мучений ада за несоблюдение законов божьих.

— Я вовсе и не шучу. Мы часто не соблюдаем предписаний врачей, хотя и знаем, что это влечет за собой плохие последствия: для нашего организма. Вот, например, врачи запрещают пить водку, а мы, пьем и курим, хотя это сокращает нашу жизнь, Я сейчас должен был пойти на реку и сбросить туда все мои грехи (как раз время), а я не иду…

— Не думай, что в моем вопросе есть недобрый намек. Почему ты не идешь?

— У меня так много грехов, что, боюсь, они, будучи брошены в Москву-реку, могут вызвать наводнение. Не хочу, чтобы вся Москва расплачивалась за мои грехи.

— И все-таки шутишь. Ты человек с юмором.

— Да, да, смеюсь. Над собой смеюсь. Так ты говоришь, нет души вне тела. А в теле есть душа?

— Ты сейчас говорил о том, что врачи запрещают водку пить. Почему они запрещают?

— Я не доктор. Досконально объяснить не могу. Ты, я думаю, это лучше знаешь. Я понимаю, что ты спрашиваешь это с какой-то целью. Ну, скажу: потому что это вредно для организма. Удовлетворен?

— Удовлетворен. Ты когда-нибудь был пьян?

— Был. В симхос-тойре (праздник Торы).

— Так ты и на собственном опыте, и на примере других людей мог убедиться, что стоит человеку выпить лишнее, как меняется его настроение (одни плачут, другие чрезмерно веселы, лезут целоваться, третьи дерутся), говорит он не то, что нужно, рассуждает нелогично, — словом, меняется вся его душевная деятельность. По-твоему, душа опьянела. А по мнению людей науки, алкоголь нарушил нормальную деятельность головного мозга. Вся душевная деятельность — функция головного мозга. Как по-твоему, может существовать мысль без мозга?