Возвращение товарища в сознание здорово приободрило, добавило сил.

– Ах ты, пройдоха. Я, значит, его таскаю, а он сам бегать может.

– А то…

– Ну, вот сейчас Томаса притараню сюда, и будешь мне помогать. А то чего это все я да я? На вот, держи пока. – Он сунул в руку товарищу новый фальшфойер.

Он почти дотащил Томаса до Люма, как вдруг услышал сзади крик друга:

– Лис, берегись.

Не успел он среагировать, как совсем рядом злобный голос язвительно поинтересовался:

– Куда это ты потащил мою добычу?

Монстр вырвал раненого из рук Лиса и швырнул в стену. Раздался влажный звук, и Томас кулем свалился на пол с размозженной головой.

– Нет! Тварь!

Он нанес несколько ударов кулаками, потом коленом прямо в поганую морду мутанта. Раз, другой, третий, а потом почувствовал, как подлетает в воздух, а на шее сжимаются стальные пальцы. Удар спиной о стену выбил остатки воздуха.

Лис пытался вырваться, но хватка монстра лишь усиливалась. Перед глазами поплыли красные пятна на темно-сером фоне. Не удавалось даже хрипеть, еще чуть-чуть – и гортань будет раздавлена. Сознание начало уплывать.

Где-то в неизмеримой бесконечности, на грани восприятия, появилась микроскопическая белая точка. Вне пространства и времени. Без расстояния и направления. Точка просто была. Была и росла. Становилась все больше, приближалась.

Свет.

Понимание этого пришло как-то само собой. Свет нестерпимо яркий, настолько белый и чистый, что стыд за тень, в которой скопились все его деяния, наполнил душу жидким пламенем. Свет невозможно прекрасный и неудержимо влекущий. Ему невозможно сопротивляться. Он манил и притягивал к себе…

Воздух ворвался в легкие с хрипом и обдирающей болью. Вместе с ней вернулась тьма, которую сопровождал страх. Вонь заброшенного помещения, крови и смерти ударила в нос, словно он ее никогда не чувствовал до этого. Кровавая муть в глазах постепенно рассеивалась.

В груди осталась тянущая, глубокая тоска по тому сказочно прекрасному свету, что привиделся.

– Беги.

Незнакомый голос прозвучал над ухом.

– Куда? – безразлично спросил Лис.

Он все еще ничего толком не различал.

– Все равно! – заорал на него незнакомец. – Просто отсюда! Беги, пока он не вернулся!

Наконец взгляд прояснился. В мерцающем красноватом свете фальшфойера прямо перед ним, упираясь рукой в стену позади Лиса, стоял, дыша в лицо, все тот же монстр в человеческом обличье.

Кто же тогда говорил? Или галлюцинации?

Он потрогал горло – кожа саднила. Значит, все взаправду. Только… непонятно. Лис боялся шелохнуться.

– Ждешь, пока упрашивать начну? – Чужой голос действительно принадлежал мутанту. – Беги, пока я еще могу ему сопротивляться.

Их взгляды встретились. Ошеломленный Лис смотрел в разноцветные глаза чудовища и видел в одном выражение усталости, а в другом бесконечную злобу и ненависть. Да и само лицо, словно состоящее из половинок лиц двух разных людей, вызывало какое-то инстинктивное отвращение. И эти лица наползали друг на друга, одно будто поглощало другое, только непонятно было, которое одерживало верх.

Судорожно сглотнув, Лис охнул от боли в поврежденном горле, и это привело в чувство. Он поднырнул под рукой мутанта, поискал глазами автомат, не нашел и тогда просто подхватил Люма, перекинул через плечо и побежал.

Сзади раздавались вопли и завывания мутанта. Тот бесновался и выпускал гнев, круша стены, выламывая куски бетона, разрывая металл.

Все снаряжение, что еще имелось у Лиса до встречи с монстром, осталось там, где тот сейчас извергал свою ярость. Поэтому когда фальшфойеры остались позади, он углубился в темноту бесконечных коридоров комплекса. Вскоре он уже потерял направление и прокладывал путь на ощупь. Шел и шел, пока орущего мутанта не стало слышно. Споткнулся обо что-то твердое, едва не упал вместе с Люмом. Устоял, но лишь для того, чтобы растянуться на полу спустя десяток шагов.

– Лис, – позвал раненый слабым голосом.

– Да, дружище, прости. Не видно ни хрена.

– Вот возьми…

– Что?

– Не смог зажечь… – проговорил Люм.

Он протянул Лису припасенный фальшфойер.

– Вот ты красавчик! Когда выберемся, с меня «поляна».

Лис сел, зажег огонь и поднял руку над головой. Вокруг властвовали бардак и хаос: расколотые двери, разбитая мебель, в потолке дыры вместо плафонов освещения. Ни одной таблички или надписи. Все покрыто пылью и темными пятнами неизвестного происхождения.

– Да-а, – протянул Лис. – Добегались. Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты. Люм, а ты случаем АА-счетчик не прихватил?

Товарищ поднял руку со сжатым кулаком. Запястье обхватывал широкий ремешок с устройством, но экран последнего покрывали трещины. После нажатия нескольких кнопок стало понятно, что счетчик не включится.

Лис изо всех сил сопротивлялся накатывающему отчаянию. Он не знал, где находится и как выбраться, из еды – только сухпай во внутреннем кармане да фляжка с водой на поясе, и освещение у них имелось, только пока горел фальшфойер.

Судя по виду, Люм совсем плох, и помочь ему нечем. Хотелось стиснуть кулаки и на манер ублюдочного монстра разломать пару стен. Но Лис взял себя в руки, поднялся и сказал:

– А давай, знаешь что, отыщем себе местечко поудобнее. Расположимся с комфортом и чуток обождем, пока эта тварь свалит в свою берлогу, а потом уйдем по-тихому.

– А ты запомнил дорогу?

– Само собой! – соврал Лис. – Все до последнего поворота.

Они отыскали кабинет с более-менее уцелевшей мебелью, Лис уложил товарища на некое подобие кушетки, а сам уселся на полу подле него.

Периодически давал Люму воды, когда тот просил, и с болью в сердце смотрел, как угасает в нем жизнь.

– Лис… скажи… а чем… та история… закончилась? – еле слышно спросил Люм.

– Какая, дружище? – пришлось наклониться, чтобы разобрать слова товарища.

– Когда тебя из института поперли…

– А-а, – улыбнулся Лис и чуть не охнул от боли в разодранной щеке, но сдержался. – Та история… да дождался я их однажды возле ее дома. Папик привез ее на своей черной «бэхе». Она вышла вся такая довольная, улыбающаяся. Ну, я и сорвался. Высадил ему стекло металлической трубой, самого вытащил и люлей навешал. Она пыталась меня остановить, кричала что-то, но я тогда уже сам не свой был, ни словечка не расслышал.

– В ментовку загребли? – слабым голосом проговорил Люм.

– Само собой, и потом пару раз приглашали для беседы. Но дело в другом. Этот папик ее реальным папиком оказался. Отцом то есть. К тому же действительно дипломатом. А я ему морду набил.

Лис негромко рассмеялся и тут же скривился от боли:

– Твою мать… м-м… – Но быстро взял себя в руки и продолжил: – Папик виноватым себя чувствовал, что бросил их с матерью ради карьеры, вернуться решил, приехал отношения налаживать. Вот и заваливал их подарками да по ресторанам возил. Дочку в основном. Через нее к матери подход искал, дипломат херов. А я так ревновал, что даже не замечал, как они на самом деле похожи. На меня, конечно, дело завели, правда, этот папик все сам же и замял, но из института меня уже выперли. Сказали, что еще легко отделался. Ну а дальше… армия, срочка, потом контракт – она же меня не дождалась, прямо перед дембелем письмо пришло, – и вот я здесь, в этих сраных катакомбах с простреленной мордой и с тобой в обнимку.

– Вот видишь… значит, жизнь удалась…

Они засмеялись. Лис – ругаясь, постанывая и держась за щеку, а Люм очень тихо и сипло.

– Да уж, удалась так удалась. А ты…

В неверном красноватом свете догорающего фальшфойера не сразу получилось различить, что взгляд товарища неподвижен. Но даже без этого Лис почувствовал, что Люма с ним больше нет. Похоже, сил у того оставалось лишь на последнюю шутку.

Когда подъехали к больнице, Артист позвонил Сувениру на сотовый.

– Абонент временно недоступен, – передразнил он автоматический ответ оператора. – Придется идти за ним.