натуральный трэш! Многослойное сновидение, что твой гамбургер — семь в одном. Знавал я
одного любителя бумагу помарать. Странно, вроде как мужик был, а имя у него девчачье имелось
23
— Люся Кириллова. Этот самый Люся хорошо сказанул по самой сути обсуждаемого предмета:
«Вздремни, и пусть тебе приснится сон про то, что тебе снится, как ты спишь и видишь, как во сне
тебе снится, что ты заснула. И летишь… летишь…» Вот и долетался в аккурат по теории этого
самого Люси Кирилловой!
— Слушай, а как мы его теперича домой того, ну туды, обратно в эту Связь С
Общественностью отправим? Нам тут такая гонка вооружений совершенно ни к чему.
— Знавал я как-то одну девчушку. Вот кто помог бы! Она всё шастала с потребительской
корзиной пирожков по этим самым тоннелям акашным да потановым, то к своей бабуле в Малый
Нижний Дальнепердищенск, то от ночных мотоволков обратно по этим же тоннелям бегала,
только визг стоял на всех перекрёстках. Да только не помню, и где же это я, как говорится в
протоколе, видел потерпевшую в последний раз? Она ведь по всей вселенной шныряет со своими
тошнотиками...
— Эй, Башкир-Ата, может, нашёл бы ты её? — Слипер забеспокоился по части судеб лесной
братии. — А то не ровён да кривен час разбудит кто-нибудь этот истребитель с вертикальным
улётом и боекомплектом на борту.
— Где же… где же... — Кот всё морщил пушистый лоб. — И тошнотики у ней стррранные
такие были, как щассс помню. На одном «куси меня» было написано, на другом «дэнс пати
форева» накалякано, на третьем и вовсе велосипед намалёван был да матюги заборные, даж
говорить не буду, стыдно и пошло. Я сквознячком прикинулся как-то, слямммзил с краешку
горбушечку, дык меня с ништяка того так тряхануло, что хвост с усами собрать не мог. На третьи
сутки только отпустило. А, вот ещё чё! Она всё время Красную Тюбетейку таскала на себе.
Несуразную такую малиновую шкандыбобину. Сразу видать, с колдовством каким-то, как у
бррратца твоего смурного. Ну прям как этот самый его заколдованный дырявый шерстяной носок,
который он на голове таскает!
— А-а-а, Шапка-Невредимка, что ли?
— Ну, по-вашему вроде так. Только вот благодаря этой самой Красной Тюбетейке девчушка та
по тоннелям, сдаётся мне, и бегала, аки тётки с кошёлками в пятницу по универсаму! Но вот где я
её видел в последний раз — не помню, — с видом бывалого следователя вёл кот допрос самого
себя. — Меня ж самого иногда швыряет, ну ты уже знаешь. Я ведь феномммен, — Башкирец
прижмурил позеленевшие до изумрудности глаза, мурлыкнул и вздохнул.
— Это я помню! — поспешно согласился Слипер. — А ты, коли вспомнишь, кричи сразу, —
сдвинул он брови, — а пока давай-ка выбираться отсюда. Что-то мне про отражения всё стало
ясно-преясно, вот прям как этот самый Ясный Пень.
— Хе, Пень-то Ясный, как пить дать! Небось, если Вася с перепою очухается, да ещё и лакать с
него вздумает, — всё про себя на три юги вперёд знать будет! Наточняк диагноз ставлю, и к
гадалке не ходи!
В зарослях на окраине поляны произошла какая-то сумятица, и из кустов выглянули две
лупоглазые головы Лопы и Антилопы.
24
— Так, ну-ка, брррысь! — зашипел на них Башкирский Кот и сверкнул внезапно гепатитно-
жёлтыми монгольскими глазищами. — Кончаем тут смутную движуху!
— Ребята, вы бы тут не шастали… — начал было Слипер разъяснительную беседу с
пунктирно-аннигилирующей парочкой, но тут перед его лицом образовался из лесного полумрака
переместившийся кот.
— Линяем! — шикнул он, а после растворился в воздухе. И клочок его линяющей шерсти
аллегорично остался колыхаться в пронизанном солнцем лесном воздухе.
Лопа с Антилопой, икнув, ломанулись в чащу, а Слипер, подобрав рюкзак, поспешил включить
заднюю передачу и ретировался на тропинку, с которой его сюда ловко спихнул Башкирский Кот.
Воцарилась полуденная чащобная тишина, и в этом оцепеневшем пейзаже лишь Василиск
встрепенулся и тихо что-то проурчал на своём чужестранном языке, видимо, совершая в
заколдованном ледяном сне немыслимый захватывающий вираж.
На четвёртом или пятом повороте Дример услышал сзади тяжёлое дыхание запыхавшегося
Загрибуки, совмещенное с нудным ворчкованием:
— Куда ты без меня дойдёшь? Ни компаса, ни знания астрономии, ни навыков
ориентирования! Ладно, человече, иду уж с тобой, провожу до Эников, а там поглядим.
— Вот и молодца! — Дример шёл себе вперёд и в ус не дул, благо его попросту не было. —
Ориентирование и всё такое — енто круть! У тебя ж опыта больше…
— С каких таких у меня жопа-то больше?! Так, Дример, ты мою жопу не трожь! У кого она там
больше — ещё присмотреться нужно.
— Не бухти, Загрибыч! Идём и идём. Так бы сразу жрать зразы и мочить потом заразу! А то
загибать стал мизинцы, по понятиям раскладывать… Ентого я, брат, не понимаю. Голова у меня
пустая! — Дример хитро прищурился.
— Пустая, пустая, — охотно согласился Загрибука, пытаясь отдышаться на ходу. — Нет чтоб
мозг наморщить лишний раз, так всё вам с плеча смоленского капусту рубить по-тайски!
— О, словами-то какими забормотал! — скакнул бровями Дример. — Думать, типа, говоришь?
А не лучше ли перестать думать и начать наслаждаться? Вот я о чем думаю. Круголя даю мозгами,
как видишь.
— Думаешь о том, что надо перестать думать? — Загрибука попрыгивал сзади, отплёвываясь
от пищалистых мушкарей, которые норовили поселиться у него во рту. — Интересное думание, и
сказать нечего. Просто наслаждаться, говоришь? Но и это не мешает думать! Блин с компотом, где
стенографисты?! Записывайте! Записывайте! Чёрными граффити на бетонных стенах! Какие мои
думания уходят в Канучую Лету!!! — Загрибука заломил к небесам загребущие ручищи.
— Да уж, тут либо чуять и фигеть от кайфу, либо морщить извилину, — умудрил Дример. —
Ёп-штейн, понимаешь ли, относительность, наука. Ага. Да-с.
25
И пошли Дример с Загрибукой дальше, морща периодически совместно мозги и жмурясь от
накрапывающего дождика. А лес тем временем заметно поредел. Начались невнятные болотца с
неприлично наплюханными то там, то сям кочками, поросшими лишаями да мхятиной всякой.
Небо стало совсем серым и негостеприимным. Ветер крепчал градусами. И попутчики решили
привалиться где-нибудь в чилаут, то бишь сделать привал. Расположились на пригорке,
выбранным Загрибукой по всем правилам фэн-шуя, заморской науки «как правильно привалиться
или что-нибудь привалить». Дример свернул листик с трухой, щёлкнул пальцами и, выбив искру,
закурил. Загрибука тоскливо поглядывал вверх, но просветов в баблаках не предвиделось.
Ночевать в лесу в неизвестном месте ему как-то не улыбалось. Не смешно, блин, было. Не ха-ха.
Тут тебе и какой-нибудь Топоног затопчет вприсядку, али Кот Башкирский, им не раз виданный,
ради забавы подкрадётся да укусит, благо удаль свою стоматологическую девать ему вачепта
некуда. В общем, со всех сторон, куда ни посмотри, одни инфаркты имени миокарда или
переломы оконечностей, тоскливая медицинская явь в склянке с анализом.
Загрибука уж стал изгибаться умом, как бы Дримеру намекнуть, мол, пора на отдых
безопасный расположить ноги-руки, но челобрек и сам уже смекнул, что в темноте идти
несподручно даже при его навыках и преимуществах.
— Кочумаем до утренней звезды! — Дример снял и стал стелить фуфаечную кенгурятину с
капюшончиком на мох.
— Это дело хорошее! — приосанился Загрибука. — Пойду я покуда дровишек на костёр
насобираю.
— Давай. Вон у тебя какие ручищи!
— Но-но! Попрошу без дискриминаций! Вы бы на себя с братцем поглядели. То там шкуру
