растопорщив шерсть.

— Шо ты! — замотал головой Мора. — Чистая слеза! Сугрев и комфорт обеспечены. Правда,

нарушается транспортабельность, но енто дело нам сейчас и ни к чему, верно?

Не дожидаясь возражений, он метнул на стол обычные плацкартные стаканы и, лихо опрокинув

над ними бутыль, наполнил розовой жидкостью.

— Ну, вздрогнули! — Он лучезарно улыбнулся.

Подняли ёмкости, оттянув локоток.

— За Полную И Окончательную Нирвану Без Нирватрёпки! — провозгласил Мора и осушил

стакан сразу наполовину. Остальные с опаской пригубили пойло, но оно оказалось на редкость

щадящим. Сладенькое, крепенькое, но без сивушного привкуса.

— Недурственно, — крякнул Дример.

— А и я про что! — радостно согласился Мора, кинув братцу подушечку под голову, чтоб было

комфортно вытянуться и вовсе на полу.

А дальше покатилась непринуждённая беседа, и пока в котелке булькала уха, Мора рассказал о

том, как и когда встретил Башкирского Кота. Все с удивлением слушали его повествование, в том

22

9

числе и сам Башкирец. Но с каждой фразой Моры он чаще кивал, морщил усы и всё больше что-то

припоминал, вворачивая фразочки типа: «Ага, помню-помню. И вот это было, верно. Век

шпррроты не видать, как же я забыл?»

И выяснилось, что котяра наш не раз тут бывал. Правда, давно. Появлялся из ниоткуда и

пропадал каждый раз в никуда без долгих прощаний, по-английски, как говорится. По каким

делам он гостил, Мора не знал, но кутили они от души. Пару раз Башкирский Кот даже доставал

для Моры какие-то редкие детали к самолёту. Мора же его в ответ катал на самоле и вместе с

котом впадал в длительные запои. В целом, нашлось много общих знакомых и вспомнилось много

общеизвестных мест, но так и не пролился свет на то, какими маршрутами сюда кот попадал.

Также Мора доложил общие сведения о городе А. Город, как и говорилось ранее, был населён

самым разным народом. Тут тебе были и йоги, и гоги-магоги, и налево-ногу-сломит. В общем, кто,

так или иначе, добаловался до серьёзных техник осознанного сновидения и к тому же научился

держать свои мозги в узде, — все кочумали тут. Разные на внешность и количество конечностей,

но более-менее одних стремлений. А интерес был у всех практически одинаков. Жители

занимались оттачиванием практики сознательного моделирования реальности. Проводились в

городе многочисленные научные эксперименты. Создавалось много техники, и полезной, и

напрочь бесполезнючей и непригодной, но прикольной фасадом. Жисть кипела, и никто не скучал.

К тому же, благодаря своим умениям и талантам, здешние удальцы наладили торговые и не только

отношения с близлежащими Слоями мира. А потому многие переженились кто на ком, завели

деток и осели в этих местах навсегда. Беда была одна: в этом мире жили — не тужили

собственные туземные жители, и они оказались ну совсем недружелюбно настроены к пришлым,

пусть и весьма умным и развитым новоявленным соседям. Война началась с пустяков и мелких

стычек, как и всегда бывает, но затем переросла в полномасштабные боевые действия. Отдавать с

таким трудом найденную территорию переселенцы не хотели. Многие опыты можно было ставить

только здесь, в условиях крайнего истончения реальности. Тутошние аборигены, они же

стрекозявки, оказались на редкость смышлёными, но напрочь демонического уклада разума

существами. Учиться они ничему не хотели, не терпели поучений и советов, не внимали знаниям о

мироздании и его устройстве, а только всё использовали в своих целях, чаще всего оборачивая

изобретения поселенцев против них же самих. Как уж было сказано, всё закончилось

полномасштабной войной планетарного пошиба.

Теперь города поселенцев превратились в крепости, разбросанные по планете в разных

регионах, а туземцы как жили в лесах, так и остались в них, но зато совершали набег за набегом на

мирно копошащиеся своей бытовухой немегаполисы. Оказалось, что города являются некими

центрами устаканивания реальности, и от них отходили отражения, как лепестки от цветка.

Туземцы чувствовали себя во всём этом, как рыба в мадяре, так что им было по фигам. А вот

поселенцам нужно было учитывать постоянно меняющиеся сводки погоды и всяческую

изменчивую фэншуйность, чтобы попасть туда, куда надо, а не быть закинутым к тритьемоське на

рога.

23

0

На вопрос о Йоше Мора охотно ответил, что есть некий такой персонаж, который всё бредит

какими-то ключами, но он живёт в Пургопетрике. А до данного населённого пункта нужно

отдельно добираться, ибо Пургопетрик лежит за городом А, в ближайшем кривозеркальном

отражении, на островах, но в виду чрезмерно переменчивой погоды дорога может оказаться не

такой уж и простой.

— Нужно ждать отлива, и чтоб северный ветер задул со скоростью «по шнурки», — закончил

Мора.

— Это как? — спросил уже сонный Дример.

— Ветер измеряется просто, — бесхитростно ответил Мора, — Если ссышь против ветра и

попадаешь перед ботинками, то самолёту трудно подняться, ибо воздух неплотный и горючести

понадобиться боле. Если ссышь и попадает на носок ботинок — в самый раз, взлетай не думая. А

если обоссал шнурки или, ещё того хуже, штанины, то даже из ангара не выкатывай, снесёт

нахрен! Так вот, чтобы в Пургопетрик попасть — нужны «шнурки». И не на самоле туда надобно.

— А как? — Загрибука с удовольствием тянул ноздрями запах ухи.

— Кругосветным пешкодраловым! — подмигнул Мора и опрокинул в себя внушительное

количество мадяры. — Ладно, раньше времени ссать вообще не требуется, разберёмся. Надо —

значит все там будем! К тому же, — добавил он, глядя на Слипера, — босиком ты далеко не

учапаешь. Нужно тебе обувку подыскать. Да и братцу твоему тоже. Видать, исходили вы

нормально круголями. А теперь к столу.

Отведав ухи, гости заклевали носом, и Мора по-быстрому всех распределил по спальным

местам. Слипер с Дримером пошли на второй этаж, где в многочисленности подушечек уснули на

расстеленных по полу матрацах. Загрибука засопел на тахте. А Башкирский Кот свернулся прямо

у остывающего камина.

— Добрых снов! — пожелал всем Мора и сам ушёл спать в ангар, сказав, что у него там своё

уютное гнездо.

И надо же такому случиться, что в эту ночь всем всякой всячины во всякие всякости наснилось.

И к тому же разной!

Дример очнулся в автобусе.

— Опаньки! — сказал он сам себе. — Это ж мы где?

— Уж до моря почти доехали! — услужливо подсказала ему тётка с кошёлкой, восседающая

своим необъятным задом на масюсеньком креслице. Бигуди в её голове посверкивали, словно

патроны в ковбойском поясе. — Хорош спать! Уж стоя дрыхнете, как жирафы.

— Жирафы, — автоматом повторил Дример, и ему на мгновение привиделось что-то жирное,

стоячее, с шарфом на шее. — Бр-р-р, не надо мне к жирафам!

— И я так думаю. Чего тебе с жирафами делать-то? — утвердительно заметила та же тётка.

23

1

Дример оглянулся. Пассажиров было мало. Дядьки да тётьки, ну, как водится в обычном

нормальном автобусе на всех планетах. Кто щекой к стеклу дремлет, кто уныло таращится в серый

пейзаж за окном.

— Чего ж ты так пьёшь-то? — не унималась тётка. — Благоухает от тебя аж на весь автобус.

— Благо… Уха… Рыба… Море… — забормотал Дример и посмотрел на свои руки.

А они были в коротких сетчатых перчатках. И сами пальцы были зелёного с серебром цвета. Но

братца почему-то это нисколько не смутило.

Средние двери вдруг открылись, и он машинально вышел из автобуса.

«Не думать! — почему-то подумал Дример и сказал сам себе мысленно: — Каждый имеет