радио только в городе А транслируется да по району.

— Хе, тож мне, удивил, — хохотнула Масявка. — У нас и телевидение есть! Мы ж город

продвинутый, впереди планеты всей, как говорится.

— Да только у нас телека нет, — предупредила Масюська, — мы так, по старинке, едим грибы

и смотрим ковёр!

Дример взглянул на потолок, словно узрев там что-то жутко интересующее его, а на самом деле

тщетно попытался припомнить, где же он это уже мог слышать. Загрибука печально вздохнул, ибо

знакомство с чудным явлением телевидения, конечно, интересовало его как учёного, но, судя по

всему, откладывалось нынче за неимением такового в наличии.

Приняв эту учёную грусть за буддистское сострадание, Масявка поспешила его успокоить:

— Ты не парься. Мы ж — карела, нам — похъелла!

30

0

И тут Дример сразу припомнил братьев-диггеров с такими же фразочками, и как подземельцы

упоминали Пургопетрик. Вот уж воистину, вселенная мала, словно деревня от кола до двора.

Идти было недалеко по части собирания, и Масявка с Масюськой просто наскоро забрели в

кладовку, откуда добыли примус, походный чайник, пакетики с чаем, сахарку в мешочке и

неприкосновенный запас: полкило сушек. Там же нашлись одеяльца.

— А курева у вас нет? — с надеждой спросил Дример, отставив пустую чашку.

— Бррросать надо давно уж! — буркнул Башкирец, крутясь по кухне и вынюхивая по полочкам

что-нибудь привлекательное для кошачьего вкуса. — Неактуально это сейчас и немодно. Весь мир

движется к здоровому образу жизни, к спортивным достижениям, а ты, Дример, поррртишь нам

показатели в дневнике по годовому отчёту! Где твоя тетрадь наблюдения за природой?

— Да ладно, не ворчи, — грустно отмахнулся Дример и, откинувшись на спинку стула, проныл

в потолок: — И перед смертью никто не подаст мне папироску, не поднесёт спичку...

— Ага, — мигнул цветомузычными глазами кот и ухмыльнулся, — так, типа, и умру

ненакуренный! Пошли, рррастаман с фиговым листком. Фомку добывать будем от портала

несусветного. Сейчас в городе добудем и пыхтелку твою, чтоб мозги обдымить как следует, а то,

глядишь, запахнешь по-человечески.

Все улыбнулись, а Дример смущённо скривил нос.

Они вышли в город. Здания в нём были хоть и солидные на вид, но явным образом то тут, то

там покосившиеся. Трещины пересекали стены. Мутные окна ютились в облупленных рамах.

Лампочки над подъездами по большей части не горели, а некоторые и вовсе отсутствовали. Но тем

не менее, всё это придавало городу некую совершенно непонятную притягательность и

магичность, даже уютность. Знаете, как иногда становится уютно в старой бабушкиной квартире,

где пахнет старыми вещами, где всё заставлено древними потёртыми книгами, которые уже

наверняка никто никогда не раскроет, дабы прочитать. Так же и Пургопетрик производил

впечатление некоего пыльного и забытого волшебства, чем весьма и неуловимо смахивал на

затерянную на краю вселенной кухню Стрелочника Белочкина. Стояла никак не долгожданная

погода, то бишь сквозило отовсюду, и ветер был едва ли приятным и лёгким охлаждающим

бризом. О нет. Он был по-пургопетриковски колюч, склочен, тяжёл, от него так и веяло

простудой.

— Апч-хой! — громыхнул Слипер тут же и полез по карманам своего лётного комбинезона в

поисках ну случайно оказавшейся там как бы невзначай тряпочки или бумаженции, которые

наскоро могли бы заменить ему сейчас носовой платок.

— И-я-я-я-щ-а-а-а! — завторил ему тут же Мора и тоже стал хлопать себя по карманам.

— Кутунгескэ джаляб! — выругался Башкирский Кот. — Так можно и полечь костьми под

батарею! В смысле, ни печки ни почени отогреться не получится! Заболеем тута все. Я, конечно,

уколов не боюсь и если надо уколюсь…

— Даже не сомневаюсь! — хохотнул Слипер, закинув за спину свою оранжевую сумку-

непромокашку и смело шагая по лужам трекерами.

30

1

— Чихание и сопливости — отличительные черты характерности территориального

проживания местных горожан, — пояснила важно Масюська, поспешая рядом.

— Я бы предпочел другие черты, объединяющие жителей, нежели градусники и горчичники, —

проворчал Дример.

— Пути Потолочного Разумения ни в раз не вменяемы, и по сути многообразными

возможными образами так или иначе ведут к симбиотичному слиянию, к союзности, — заливаясь

соплями, произнёс Загрибука гайморитным тенорком. — Я уже давно вам толковал про

неизбежность слипания всех возможных форм в единую всеохватывающую разумную сущность.

Кому костёр в лесу служит объединяющим началом, а кому и горчичники.

— Это что ж, — покосился недовольно Башкирский Кот, брезгливо вышагивающий по лужам,

— я должен буду когда-нибудь слиться в единый паштет с полкилойкой?

— От «я» до «мы» — один шаг, и этот шаг — ступень к раю, — невозмутимо заметила

Масявка.

— Тож-ж-же мне рай, — прошипел кот, дёргая задней лапой, чтобы стряхнуть налипающую

мокрую грязь. — Ни пожрать будет, ни тебе на солнышке погреться. Я вот, к пррримеру, не хочу

объединяться с этой мокрой жижей! — и он смачно и показательно плюнул в очередную лужу. —

Кюнтэ, семь килек мне в томат!

— Далеко ещё до стартовой точки-то? — тоскливо глядя на пелену мелко моросящего дождя,

спросил Дример. Он чувствовал, как Шапка-Невредимка снова набирает воду.

— Да нет, — дала совершенно невразумительный с точки зрения логики ответ Масявка.

— Ещё пара кварталов, а там на трамвай сядем, — пояснила Масюська. — Он-то нас и отвезёт

прямиком к Ключнику.

— А чем вообще он тут у вас занимался? — поинтересовался Мора, кутаясь в свой лётный

комбез.

— Да что под руку попадалось! Мастер на все руки. Фанатьё беспринципное,— ответила

Масявка и, суетнувшись к какой-то пошарпанной будке, провела короткие переговоры с торчащей

оттуда лохматой головой, после чего вернулась с несколькими носовыми платками. — Нате вам

вот.

— Ключник за всё брался, — пояснила Масюська. — И ключи потерянные восстанавливал

гражданам, и отмычки ворам делал.

— И песни пел несуразные, — поддержала Масявка.

— Песни пел? — удивился Слипер. Вода стекала с его чёлки прямо на нос.

— Ну да, доморощенный бард, — весело засмеялась Масявка, перепрыгивая лужу. — Да

только песни у него такие, с каких крыша съезжает и мозги в трубочку сворачиваются. Про смысл

жизни и всё такое.

— Его тут даже одна контора пыталась записывать и издавать, — подтвердила Масюська. —

Какая-то «Отщепенская Шелупонь Рекордз». Только после первого проданного тиража

нескольких человек, наслушавшихся этих опусов, сразу отвезли в психушку, и совет старейшин

30

2

города решил сие дело прекратить. А Ключника и вовсе попросили свалить от греха подальше

куда-нибудь за город, чтоб добропорядочные граждане окончательно тут все не сорвались с

вентилей.

— Круть! — уважительно заметил Башкирский Кот. — Ходячий кислотный препарат!

Оррружие массового поражения! Новый жанр можно открыть — психотропные частушки!

Загрибука на него поглядел из-под намокших бровей и недовольно покачал головой. Кот сие

заметил и поспешил оправдаться:

— Коллега, не укачивайте мозг! Подумайте напрямик! Это можно было бы применять для

воспитания молодёжи в высоких моральных принципах! Вот, например, взять да сочинить что-

нибудь о вррреде курения гашиша или о нежелательных взаимоотношениях с представителями

коррумпированной прослойки населения. Что-нибудь типа:

Во дворе трава,

На траве дрова,

На дровах братва,

У братвы трава,

Вся братва в дрова.

Не кури траву