Боксфорд поднимает руку, и все умолкают.

Все говорят:

— Тише, тише. Давайте послушаем.

Боксфорд говорит:

— Да. У нас есть объявление. Для всех. Прежде всего мы хотели сказать спасибо, что вы к нам пришли в этот выходной день.

Все смеются и хлопают в ладоши.

— Я говорю «выходной», потому что мы вышли на улицу. — Боксфорд указывают рукой в небо, где светят звезды. — Но мы вышли на улицу вовсе не потому, что сейчас выходной. Мы попросили вас выйти на улицу, потому что у нас очень важное объявление. Оно такое огромное, что просто не поместилось бы в доме.

Все снова смеются. Рокси говорит:

— Это действительно важное объявление.

Боксфорд говорит:

— Но прежде, чем мы объявим о том, о чем собираемся объявить. — Боксфорд прочищает горло. — Я хочу обратиться к тем, кто меня знает уже давно. Вам известно, что уже очень давно я хочу поступить в театральную школу. И стать настоящим актером, а не просто лгуном и обманщиком.

Все снова смеются.

— Я изыскал необходимые средства и поступил в театральную школу на Пиккадилли. Осенью я приступаю к учебе.

Все хлопают в ладоши. Кто-то кричит:

— Ура!

Я стою впереди всех. На бордюре. Когда я стою на бордюре, я уже не такой маленький, как когда не стою. Боксфорд говорит:

— А теперь объявление.

Кто-то смеется. Боксфорд прочищает горло. Все молчат, не говорят ничего.

— Те из вас, кто меня знает уже давно, вы все знакомы с моей подругой. С моей девушкой Рокси.

Боксфорд показывает на Рокси. Рокси улыбается.

— Но вы, наверное, не знаете, что Рокси…

Рокси снимает платье. Свое черное платье, которое праздничное, для гостей. Чернокожая Рокси снимает черное платье и бросает его на крыльцо.

— …на самом деле…

Рокси стоит в одних трусиках и в лифчике. И еще в чулках. Рокси снимает чулки и лифчик. Рокси снимает трусики. Стоит, раскинув руки в стороны. Без чулок, туфель и трусиков. И у нее есть пиписка. Ну, которая как у дяденек.

— …не девчонка, а парень.

Все молчат, не говорят ничего.

— Но и это еще не все. — Боксфорд снимает рубашку. Расстегивает рубашку и снимает ее совсем. Снимает ботинки, потом носки. И брюки тоже. — Я не простой гей. Я… — Боксфорд поднимает Роксино платье и надевает его на себя, через голову. — Я гей-трансвестит. Есть вопросы?

Все молчат, ни у кого нет вопросов. Я знаю, что пальцем показывать нехорошо. Знаю, но не могу удержаться.

Я показываю на Роксину пиписку.

Музыка снова играет. Та, которая похожа на шум. Все танцуют. Прыгают на месте под музыку быстро-быстро. Все трогают Тома за спину. Все держат Тома, чтобы он не упал. Мне очень нравится этот праздник. Это самая лучшая вечеринка.

А этот дяденька. Я показываю на дяденьку. Он самый лучший. Я подхожу к нему и говорю:

— Вы самый лучший.

Дяденька не говорит ничего. Я обнимаю его за ногу.

Он смотрит вниз, на меня.

— Вы самый лучший.

Он не слышит, что я говорю. Потому что музыка гремит, как шум.

Я в жизни не слышал такой замечательной музыки. Она самая лучшая. Самая-самая. Я прыгаю на месте, танцую вместе со всеми. Я в жизни так замечательно не танцевал. А потом. Снова танцую. Еще один танец, точно такой же, как первый.

Я ползаю под ногами гостей. Они спотыкаются об меня, падают. Дяденька падает и тетенька. И еще один дяденька. У них у всех в руках пиво или вино, и оно проливается Тому на голову.

Я ползаю под ногами гостей. Их там много, гостей и ног. Очень много. Они спотыкаются об меня, падают. Их очень много. Они танцуют, и прыгают, и смеются. Все-все смеются. Потому что им весело. Все гладят Тома по голове. Это самая лучшая…

У всех такие смешные лица. У меня на футболке такая же веселая рожица, точно такая же.

Я смотрю на гостей. Дергаю за ногу какого-то дяденьку и прошу:

— Поднимите меня повыше.

Он поднимает меня повыше.

Я смотрю на гостей. Смотрю на их лица. Они такие смешные. Они все разные и все смешные. Как у клоунов. Здесь все как клоуны. Я смеюсь и показываю на них пальцем.

Дяденька опускает меня на пол.

Где кухня? Где Рокси и Боксфорд, который теперь в Роксином платье? Я ищу Рокси и Боксфорда. Люди ходят туда-сюда. Кто-то споткнулся, пролил свое пиво. Я открываю рот, подставляю его под пиво. Пью пиво. Совсем немножко. Только то, что пролилось. Я дергаю за ногу дяденьку, у которого пиво, и говорю:

— А можно мне тоже немножко пива?

Дяденька смотрит на Тома. У него очень смешное лицо, как у клоуна. Это дяденька-клоун. Я показываю на него пальцем и говорю:

— Вы дяденька-клоун.

— Почему клоун?

— Потому что здесь все-все клоуны, — говорю. — Это такой праздник клоунов.

Дяденька не смеется. Я смеюсь.

— А где кухня? Где Рокси? — Я иду в кухню. Там много клоунов. Я говорю им: — Клоуны. Вы же клоуны, да?

Тетенька-клоун берет меня за руку и говорит:

— Том, с тобой все в порядке? Ну, после таблетки?

Дяденька-клоун говорит:

— Ты что, дала ему страз?

— Не я, а Роберт.

Я говорю дяденьке-клоуну:

— Вы — дяденька-клоун.

Тетенька-клоун смеется. Дяденька-клоун — он не смеется. Он говорит:

— Да у него же приход с таблетки. — Дяденька-клоун говорит тетеньке-клоуну: — Больше ему не давай.

— Это Роберт дал. Я не давала.

— Значит, смотри, чтобы Роберт не дал ему больше. Нам, между прочим, придется за них платить.

— Коробок, это же вечеринка. — Тетенька-клоун говорит: — Давай веселись. Так, чтобы поехала крыша.

— Чувствую, она уже едет. У всех она точно поехала, кто здесь есть. Где Роберт?

Я говорю:

— А где Рокси?

— Я — Рокси. Я иду искать Роберта. — Тетенька-клоун выходит из кухни.

Я иду следом за ней. Кажется, я потерялся. Я вышел из кухни и снова зашел. Я ищу Рокси, но…

Там столько клоунов. Я люблю клоунов, очень люблю. Потому что они смешные. Я показываю на них пальцем, на всех смешных клоунов.

Клоуны говорят:

— Бла-бла-бла.

Я обнимаю за ногу кого-то из клоунов. Говорю:

— Поднимите меня повыше, чтобы мне было видно.

Дяденька-клоун поднимает меня повыше, держит меня на руках.

— Ты на что хочешь смотреть? Хочешь в окно посмотреть? — Дяденька-клоун подносит меня к окну.

Я смотрю в окно.

— Ой, там снег.

Все смотрят в окно. Дяденька-клоун смотрит в окно.

— Сейчас весна. Какой снег?

— Снег, — говорю.

Прижимаюсь носом к стеклу.

— Где?

Я показываю, где снег.

— Это звезды.

— Тогда почему они падают?

Дяденька-клоун качает головой.

— Смотрите, там снеговик.

— Это мусорный бак.

— А можно мне там поиграть?

— Где? В мусорном баке? — Дяденька-клоун ставит меня на пол.

— Там снег, за окном. — Я смотрю на клоунов, которые смешные. — Ой, а вы клоуны.

Толстая тетенька-клоун приседает на корточки, смотрит на меня и говорит:

— С тобой все в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Смотрите, клоуны. — Я показываю на клоунов.

— Мне нравятся клоуны, Том. Хочешь вина? — Толстая тетенька-клоун дает мне бумажный стаканчик с вином.

Я держу стаканчик с вином в руках. Вино красное, как клоунский нос. Специальное вино для клоунов. Я пью вино, которое для клоунов. Оно красное-красное.

На кухонном столе. Рядом с аппаратурой для музыки. Рядом с пластинками с музыкой. Стоит такой же стаканчик с вином. Кто-то поставил его на стол и забыл забрать. Я беру этот стаканчик, переливаю вино к себе. Это специальное вино для клоунов. Красное, как клоунский нос.

Еще одна тетенька-клоун, такая высокая, смотрит на меня и говорит:

— Ты что, пьешь вино?

— Это специальное вино. Для клоунов.

— А не хочешь попробовать? — Высокая тетенька-клоун протягивает мне конфетки, какие-то разноцветные леденцы. — Они очень хорошие.

Я беру у нее конфетку, кладу ее в рот.

— Только не очень много.

Я считаю конфетки. Одна, две, три. Кладу их в рот и глотаю. Запиваю клоунским вином. Высокая тетенька-клоун смеется.