А теперь еще один наводящий вопрос: а что — веселье и остроумие — это одно и то же?

Нет, нет и нет. Веселье — двое, трое, зал, словом, как мы уже выяснили, — коллектив. Остроумие — это индивидуальная черта. Это довольно опасное оружие как для окружающих, так и для его обладателя. Остроумие может «работать» на веселье, но может быть обращено против него. Когда оно мягкое и доброжелательное, не важно, если зал не хохочет. Достаточно, если зал улыбается — дело сделано, атмосфера именно та. Но когда остроумец намечает себе жертву, жалит ее тысячу раз в тысячу мест, пляшет на ней пачангу, он может добиться и злорадного смеха и поощряющих выкриков, но аудитория уже разъединена. По инерции некоторые еще похохатывают, а большая часть спохватилась: над чем смеемся и зачем смеемся?.. Неужели мы такие злые?.. А ведь жалко парня… А тому на сцене все мало, подавай еще и еще. И там куснет, и здесь схватит… Нарастает раздражение, пропала сердечность, настроение испорчено.

Разумеется, в нашем клубе следует избегать личных выпадов. Если в зале хоть один грустный, это уже не Клуб Веселых.

Так что же, нам возразят, КВН должен всех гладить по головке?

Ни в коем случае. Специалисты-текстильщики различают около сорока оттенков черного цвета. У смеха оттенков несравненно больше. Он и дружески подбадривающий, и незлобивый, свойский, и с ехидцей, и с подковыркой. На этом кончается веселая, юмористическая часть спектра смеха и начинается сатирическая — смех едкий, саркастический, разящий, уничтожающий, убивающий.

Но чтобы обличать, бичевать, «срывать все и всяческие маски», для этого необходимы чувство меры, тактичность и вкус.

Нужно, чтобы участники хорошенько подумали об объектах сатирического смеха, чтобы отфильтровались скороспелые суждения и, как говорят профессионалы, «отлежался материал», чтобы была возможность семь раз отмерить, прежде чем резануть. И лишь тогда КВН не блеснет бездумной блицсатирой, от которой ни холодно, ни жарко, а найдет глубокий, гражданственный, и мы не побоимся сказать, государственный подход ко всему недостойному нас самих и нашего образа жизни.

И что самое главное, КВН — это забава, развлечение, игра. Не надо ее перетяжелять. Не надо приходить в молочную за селедкой. Если мы — члены Клуба Веселых, будем же веселиться!

Многолетний опыт позволяет авторам утверждать: лучшие встречи в нашем клубе проходили в обстановке веселья, которое всегда начинается с доброжелательности команд и болельщиков друг к другу. Взаимная неприязнь соперников и болельщиков, их стремление аплодировать только своим подменяют веселье напряженностью, интеллектуальную игру, каковой является КВН, превращают в какую-то «обязаловку», в непосильную работу. Махровым цветом распускается «квасной патриотизм» — не подкачай, железнодорожники! Дави физиков! и т. д. Команды больше не соперничают в легкости и непринужденности, а пытаются друг друга удивить, оглушить, огорошить. И наш клуб уже не Клуб Веселых и Находчивых, а Клуб крикливых и декларирующих впустую. На сцену привозят и расчет воинов-ракетчиков (Москва — Зеленоград, 1966) и десятиклассников 1972 года выпуска вместе с акушеркой, принявшей этих новорожденных семнадцать лет назад (Одесса — Ереван — Фрунзе, 1972). Встреча тянется еле-еле, тяжеловесная и парадная, превратившаяся из игры в беззастенчивую погоню за очками. О веселости в такой обстановке вспоминать не приходится. А выхолостить веселость из Клуба Веселых — все равно что из масла экстрагировать жиры, из кофе извлечь кофеин, а из футбольного чемпионата — право команды на заслуженную ничью.

Поэтому, дорогие товарищи, авторы слезно умоляют вас: не забывайте, что это игра! Пусть азартная, пусть для взрослых, пусть в ней подчас говорится и о серьезных вещах, но это же игра! Ваш проигрыш никакое не пятно на репутации города, завода, института. Проигрывайте себе на здоровье и играйте опять! Играйте легко, непринужденно и весело!

У Куприна можно прочесть описание удивительной встречи КВН «на высшем уровне», состоявшейся несколько тысячелетий назад. Участники — царь Соломон и Балкис, царица Савская. «Желая испытать царя загадками, она сначала послала к нему пятьдесят юношей в самом нежном возрасте и пятьдесят девушек. Все они так хитроумно были одеты в одинаковые одежды, что самый зоркий глаз не распознал бы их пола[1]. «Я назову тебя мудрым, царь, — сказала Балкис, — если ты скажешь мне, кто из них женщина и кто мужчина».

Царь, как известно, очень просто решил эту задачу. Он предложил всем пришедшим умыться и по тому, как они умывались, отличил девушек от юношей.

Так же легко были выполнены и два других задания царицы. В алмаз, пробуравленный тонкой и очень извилистой трещиной, требовалось продеть шелковую нить. Мудрый царь пропустил сквозь эту трещину шелковичного червя, оставившего за собой тонкую шелковинку.

Наконец, в кубок, который следовало наполнить влагой, взятой «ни с земли, ни с неба», царь набрал пену, «падавшую с тела утомленного коня».

Можно констатировать, что царица показала изрядную изобретательность в постановке задач, но царь оказался не менее (если не более) находчивым в их решении.

Что же такое находчивость? Какого человека называют находчивым?

Безусловно, такого, который не полезет за словом в карман и найдет выход едва ли не из любого головоломного положения. Просто? А теперь пойдем дальше. Следовательно, для того чтобы проявилась находчивость, необходима, как минимум, эта самая ситуация, заставляющая думать, искать выход, — словом, действовать. Расшифруем это применительно к КВН. Нельзя сказать участнику конкурса: «Прояви находчивость!» Нужно создать атмосферу поиска решений, дух испытания, конкуренции, борьбы, то есть вовлечь человека в некий процесс. Значит, только тогда, когда в клубе не столько говорят, сколько действуют, он становится клубом Находчивых.

Характеризуя атмосферу, в которой появляется находчивость, мы неспроста употребили слово «конкуренция». Не нужно быть большим языковедом, чтобы усмотреть прямую связь понятия «конкуренция» с таким неотъемлемым от КВН термином, как «конкурс».

Именно в конкурсной борьбе участников проявляется их находчивость.

Конкурс в КВН — это спортивное, корректное противоборство. Авторам очень часто приходилось замечать, как скромные и застенчивые люди, отнюдь не присяжные весельчаки, в атмосфере действенного, а не только словесного противоборства вдруг раскрепощались, забывали про телекамеры, про жюри и зрителей и начинали свободно импровизировать. Ведь импровизация — это форма проявления находчивости. Импровизация, так же как и оскорбление, бывает не только «словом», но и «действием». Больше того, даже остроумие может быть не только словесным. Откроем «Охотников за микробами» Поля де Крюи на той странице, где он пишет об аббате Спалланцани. «Но как это доказать? Как запаять колбу, не выгоняя из нее воздуха? Его дьявольское остроумие и тут пришло ему на помощь».

Нет, дорогой читатель, вы не поймали нас на слове. В предыдущем разделе мы действительно не одобрили словесного «дьявольского остроумия», если оно нарушает атмосферу доброжелательности в нашем клубе. Но «дьявольское остроумие» в распутывании КВНовских гордиевых узлов, в изящном выходе из КВНовских лабиринтов — это то, ради чего мы бросаем все архинужные и сверхсрочные дела и бежим на встречу КВН.

И, как знать, может, из «дьявольского остроумия», отточенного в КВНовских передрягах, и вырастет «дьявольское остроумие» в постановке и разрешении научных проблем? Ведь иные страницы истории научных открытий, с обилием идей, одна «бредовее» другой, чем-то здорово напоминают КВН…