За обедом, накрытым во дворе под навесом, Кэтрин затронула в разговоре тему легенд.
— Расскажите мне историю старого палаццо Роскано, — попросила она Алессандро, надеясь, что он не окажется таким суеверным, как другие члены семьи или те, кто работает в траттории.
Мирелла тихо засмеялась:
— Она обросла столькими сплетнями и выдумками, что ты не сможешь отличить истинную версию от сказки.
— Это если ты не настоящая Бертини или Роскано, — заметил Алессандро. — Все началось очень давно, вероятно лет двести назад, а может, и триста. Роскано были могущественной семьей, очень богатой и уважаемой. В Портомарко они часто служили судьями или государственными чиновниками. Один из них, Фердинандо Роскано, был известен своей строгостью к преступникам, за что его многие ненавидели. — Алессандро сделал паузу и глотнул вина, затем продолжил: — Вот с него все и началось. Однажды перед ним предстал человек, обвиняемый в воровстве. Как обычно, Фердинандо приговорил его к смертной казни, но преступник умолял помиловать его, утверждая, что он талантливый скульптор и может украсить палаццо Роскано еще одной башней, достойной знатной семьи.
— И как, Фердинандо согласился? — заинтересовалась Кэтрин.
— Он пообещал помилование, но при условии, что преступник сделает еще и фонтан в саду. Итак, башня была построена, затем закончен фонтан, очень красивый, с фигурами из белого мрамора и бассейном. Когда все работы были завершены, Фердинандо отменил помилование, и скульптора повесили.
Кэтрин задохнулась от ужаса, услышав о таком вероломстве.
— Это был еще не худший из Роскано, — улыбнулась Мирелла. — Некоторые из них убивали целые семьи.
— Услышав о том, что его все-таки повесят, преступник проклял Фердинандо, а всем известно, что сардинское проклятие очень мощное, — продолжал Алессандро. — Он пообещал, что будет являться Фердинандо до конца его дней, что фонтан не будет работать, а люди, глядя на построенную им башню, станут креститься и прикасаться рукой к кораллу, отгоняя от себя несчастье.
— И с тех пор фонтан не действовал? — спросила Кэтрин.
— Он работал только один раз, когда тот человек показывал Фердинандо, как он хорош. С тех пор никто не мог заставить воду литься. Кроме того, однажды, когда Фердинандо прогуливался во дворе своего палаццо, часть башни обрушилась и, едва не задев его, убила слугу. Говорят, что каждую ночь призрак преступника являлся Фердинандо и с укором стоял перед ним до тех пор, пока тот не сбежал в горы. Но даже там он не смог найти покоя — какой-то разбойник принял его за своего врага и заколол кинжалом.
— И призрак перестал бродить по земле? — спросила Кэтрин.
— Нет. Он являлся всем поколениям Роскано. Ведь Фердинандо не только нарушил свое обещание, — но и потребовал от семьи скульптора возместить все расходы на строительство башни и мраморного фонтана, в результате чего жена и дети скульптора стали бездомными. И за это дух жаждал мщения.
— Но теперь старое палаццо почти разрушено, — заметила Кэтрин. — Неужели он все еще появляется там?
— Говорят, да, — вмешалась Мирелла, — но я в это не верю. Хотя такие слухи идут на пользу расположенной там траттории.
— Через двести лет, порядочно настрадавшись, Роскано построили новую виллу, но об этом вы и сами знаете. — Алессандро зажег сигару, считая, что его рассказ закончен, но Кэтрин страстно желала узнать дальнейшую судьбу семьи.
— А как они сменили имя Роскано на Бертини? — спросила она.
— Через замужество. Последние из оставшихся сыновей умерли, не оставив детей, и единственная дочь Роскано вышла замуж за Бертини. Это синьора Леонора, la nonna, моя мать.
— Но теперь-то, конечно, проклятие снято?
Алессандро рассмеялся, и к нему присоединилась Мирелла.
— На Сардинии оно длится тысячелетиями!
Пока Алессандро рассказывал легенду, наступили сумерки. Тишину нарушало лишь пение цикад, кваканье лягушек в пруду да шорох листвы. В этой атмосфере кто угодно мог поверить в любую историю о привидениях и чувствовать рядом, в сгущавшихся тенях, присутствие призраков давно умерших бандитов, жаждущих мщения.
На следующее утро, когда они выезжали из Санлари, Алессандро и его падчерица поменялись в машине местами. Теперь Мирелла сидела за рулем, а отчим ворчал на нее, когда она закладывала крутой вираж или ехала на большой скорости по самой кромке ущелья. Дорога, пролегавшая через густой лес, продолжала взбираться вверх. Иногда в просветах между деревьями были видны остроконечные контуры гор.
— К вечеру доберемся до Лакони, — сказала Мирелла Кэтрин. — Там ты сможешь увидеть интересные шали и ковры.
Целью этой поездки для Кэтрин было попасть на выставку в Сассари, и она сомневалась, что может себе позволить купить что-то по пути. И все же девушка решила, что не должна упускать возможность познакомиться с ремеслами этой части острова.
Лакони был едва ли больше деревни с желтыми, зелеными и розовато-лиловыми домиками, но в нем оказались железнодорожная станция и гостиница. На маленькую станцию только что прибыл поезд — оттуда вышли три монахини и два старика с белыми бородами и в черных вязаных колпаках с помпонами.
— Взгляни, Кэтрин, — быстро прошептала Мирелла. — Эти мужчины — пастухи с горы Дженардженту. На них национальные костюмы, передаваемые из поколения в поколение. Сейчас такую одежду никто не носит.
Кэтрин с интересом рассматривала этих осанистых хранителей традиций, одетых в просторные белые блузы с длинными рукавами и белые мешковатые штаны. Их талии обхватывали юбки, похожие на килты шотландских горцев.
— Зимой они ходят так же, только набрасывают на плечи овечьи шкуры, — пояснил Алессандро. — На горе очень холодно.
— У нее такое красивое имя, — сказала Кэтрин, — Серебряные ворота.
Она оставила Алессандро и Миреллу в гостинице, а сама направилась посмотреть местную церковь. На обратном пути она заметила, что во дворе соседнего дома появились ковры. Видимо, каким-то образом всем стало известно о прибытии в городишко иностранки, которая может что-то купить.
В дверном проеме стояла старая морщинистая женщина. Увидев, как Кэтрин перебирает ковры, определяя их качество, она заковыляла в ее сторону. Кэтрин уже научилась торговаться и теперь предложила невероятно низкую цену, а затем пошла на компромисс, заплатив не так уж и много. Она выбрала один ковер в коричневых и оранжево-желтых тонах — его можно было повесить на стену или использовать в качестве покрывала на кровать.
Вернувшись в гостиницу с рулоном в руках, Кэтрин подошла к стойке портье, чтобы взять свой ключ, и в темном прохладном холле услышала голос Миреллы. Девушка, очевидно, говорила по телефону. Кэтрин совсем не имела желания подслушивать, хотя не могла не уловить несколько слов, из которых поняла, что Мирелла спрашивала, уехал ли кто-то. Связь была, видимо, не очень хорошей, так как итальянка несколько раз переспросила: «Вы уверены, что он уехал?»
Кэтрин взяла свой ключ и поспешно убежала наверх. Она вспомнила, что и прошлым вечером Мирелла звонила из гостиницы в Санлари. Возможно, она хотела узнать, где их должен встретить Энрико.
На следующее утро Мирелла медлила с отправлением в путь, и Алессандро громогласно заявил, что, если она не согласна немедленно сесть в машину, они с Кэтрин уедут без нее.
— Мне все равно, — засмеялась Мирелла. — Я найду другой транспорт.
— На спине осла тебе будет гораздо удобнее, чем в машине, — вспылил отчим. — Если мы не выедем сейчас же, ночью заблудимся в горах.
Но Мирелла упорно продолжала тянуть время, находя один предлог за другим. То она оставила свою пудреницу в спальне, то забыла дать чаевые официанту, то не успела рассмотреть какие-то цветы в комнате отдыха гостиницы и страстно желает узнать их название. Когда же, в конце концов, обнаружилась настоящая причина ее медлительности, Кэтрин одновременно и удивилась и встревожилась. Устав сидеть в машине в ожидании Миреллы, она вышла прогуляться по дорожке у гостиницы и увидела подъехавший автомобиль. Нет, подумала она, это не может быть Райан — на острове полно таких же машин, как у него. Но вскоре все ее сомнения улетучились: это оказался действительно он. Итак, Мирелла ждала его приезда. Кэтрин в этом не сомневалась и не верила, что его появление здесь было случайным.
