Брук Брук отплыл в Англию. Тотчас после его прибытия разгорелся конфликт меж дядей и племянником, которого поддержал клан Джонсонов. В Лэкингтон-викиридже открыто заговорили об измене.

Чтобы обеспечить необходимый для его независимости доход, друзья Джеймса выдумали почетную подписку. Баронесса, разумеется, затею с отречением отвергла и объявила подписку недостойной, хотя она не только экономически освобождала Джеймса от раджа, но и позволяла ему уплатить долг самой баронессе: мисс Букварь предоставила пять тысяч фунтов стерлингов, требуемых «Компанией Борнео» в виде компенсации.

Подписка позволила собрать лишь восемь тысяч фунтов. Белого раджу одолевала своими галлюцинациями лихорадка (или, возможно, паранойя?). «Компания Борнео» сорвала подписку, ее организаторы обманули Джеймса в отношении общей суммы (с которой ему начислялись лишь проценты), а беззаветно преданный организаторам Темплер неустанно шпионил и распускал клевету... Денно и нощно Джеймс бередил свои раны.

Брук Брук тоже ощущал невыносимое напряжение, вынуждавшее пренебречь благоразумием. Он даже пытался привлечь на свою сторону крайне враждебную к нему самому и к его предложению женщину: по мнению Брука Брука, баронесса Бердетт-Кауттс могла бы дать необходимую сумму, при условии, что раджа отречется и передаст все свои полномочия племяннику. В любом случае, непримиримая филантропка, не признававшая ни семью, ни друзей Белого раджи, питала неприязнь ко всему клану Джонсонов, к организаторам подписки и особенно - к Темплеру: она всячески мешала Джеймсу с ним помириться.

В отсутствие дяди и Брука Брука раджем управлял Чарльз. Он недавно снес старый Суд, дабы заменить его новым, способным вместить все основные административные службы, но из-за осеннего похода против мятежников работы пришлось прервать.

В отличие от дяди, Чарльз не любил воевать и, несмотря на титул туана муды[64], предпочитал выращивать с верными дикими даяками перечные сады. Земледелец в душе, он любовался идеальными плантациями, которые китайцы умеют возделывать даже на крошечном клочке земли. Он знал, что кокосовая пальма растет хорошо, если почва в глубине рыхлая, а на поверхности твердая, и что саго требует меньше заботы, если оставлять между растениями необходимые промежутки.

— Существует два сорта: один защищен шипами от свиней, а другой легче добывать, но он беднее крахмалом. Главное в том...

Чарльз запнулся, случайно заметив непристойный предмет, на котором сидел сержант Максвелл: капоковую подушку. Гнусная изнеженность! Бесстыдное сибаритство! Вавилонская роскошь! Чего ждать от типа, который подкладывает себе под задницу капоковую подушку?

— Что-то не так, сэр? - Беспокойно заерзав на сиденье, спросил Максвелл.

Ничего не ответив, Чарльз встал и вышел из комнаты. Затем ему вдруг в голову пришла мысль: не может ли капок приносить в Сараваке такой же хороший урожай, как, например, на Яве? Капоковая постель всегда прохладная, и хотя подушки - вредная роскошь, матрасы все же необходимы: Чарльз Джонсон старательно записал это в маленький блокнот между планами архитектурного усовершенствования и заглавиями литературных произведений.

Радж переживал трудный период, вся ответственность лежала на туане муде. К счастью, в Кучинг приехал в отпуск Сент-Джон, что принесло Чарльзу хоть какое-то утешение. Они уважали друг друга, и когда Чарльз однажды пожаловался, что в Сараваке нет ни одного способного правителя, Сент-Джон холодно его перебил:

— Есть Чарльз Джонсон, раджа.

Когда они с Чарльзом гуляли в саду, Сент-Джон задумчиво затянулся сигарой и произнес:

— За последние годы столько всего произошло. Скандал с Мукой и заговор Масахора в итоге принесли раджу пользу... пусть даже эта польза обусловлена тактикой свершившегося факта, - добавил он с усмешкой.

— Свершившийся факт я называю прозорливостью. Понимаешь, гораздо проще устранить Панча за декорациями, нежели помешать ему оттуда выйти.

Клубок военно-политических противоречий, чьи последствия растянулись на целых шесть лет, так явственно доказывал вину Брунея и ставил Англию в столь затруднительное положение, что Белый раджа усмотрел в этом благоприятную возможность для захвата Мукского порта - спорного объекта, игравшего важную роль в снабжении Са-равака. После чего слегка впавший в детство султан Муним беспрекословно подписал упорядочивающие ситуацию соглашения. Саравак получал не только Муку, но и всю территорию наиболее обширного и простиравшегося на восток до истоков Белаги Третьего округа. Вплоть до 1853 года мнением Великобритании Джеймс не интересовался.

— Дабы усмирить радж, мы должны его объединить, а это потребует экспансионистской политики. Не говоря уж о необходимой ответной мере на усиление британского влияния на Малайском полуострове, - сказал Чарльз и, наклонившись, осторожно перевернул упавшую навзничь крохотную серую черепашку.

— Следовало бы также подумать о приобретении Барама...

— Какие мысли у раджи?

— Об этом я пока ему не говорил.

Докурив сигару с таким видом, будто завершил важное дело, Сент-Джон подумал, что у Чарльза Джонсона большие амбиции и от своих замыслов он не откажется.

— Во всяком случае, решение вашего дяди зависит от будущего статуса Саравака. Сейчас все в подвешенном состоянии. Англия по-прежнему занимает нейтральную позицию, а Голландия дает нам понять, что не интересуется раджем. Ну а начатые переговоры с правительством Наполеона III ни к чему не привели, что, впрочем, слегка уняло патриотическое негодование баронессы.

Они подошли к Резиденции губернатора с тыла. Садовники перекапывали клумбы, на которых Энни когда-то выращивала цветы, и в вечерний воздух поднимался запах взрыхленной земли.

— Баклажаны посеял, - сказал Чарльз Джонсон.

В тех краях, где мягкие девонские складки переходят в дартмурские песчаные равнины, Джеймс обнаружил большой, серый, невзрачный дом - окруженное шумливыми деревьями па́рное двухэтажное строение под зигзагом шиферной крыши. Высокие сумрачные комнаты были обиты деревянными панелями, за которыми скрипели жуки-точильщики, но библиотека выходила прямо в сад, а красная от медной посуды и пламени кухня была просторна, как часовня. Раджа подумал, что лучше всего вложить часть подписки в покупку Барретора. Сюда он собирался удалиться на покой, зажить как раджа туа[65] и здесь же хотел умереть.

Тем временем баронесса подарила Джеймсу пароход для раджского флота, чтобы он выбросил из головы любые мысли об отречении. Джеймс назвал его «Радуга» и осуществил одно из самых заветных своих желаний - руководил спуском корабля на воду в Глазго. Впоследствии эта простая конструкция из железа и меди под саравакским флагом представляла его правительство на всех морях... Отныне в своих сношениях с Сингапуром радж больше не зависел от Королевского флота и даже от «Компании Борнео». Джеймс чувствовал себя заново рожденным. Вероятно, он даже помирился с Бруком Бруком и назначил его раджей мудой.

Проведя все лето в военных походах по Скрангскому району, Чарльз планировал решающую атаку на крепость, которую на головокружительных сандокских вершинах все еще удерживал Рентап. Больше не в силах возглавлять набеги на равнины, из своего орлиного гнезда тот обстоятельно руководил операциями.

Вся тяжелая артиллерия раджа состояла тогда из единственного отлитого в Сараваке орудия двенадцатого калибра: это странное изрыгающее ядра латунное чудище весило четыреста килограммов. Решив покончить с Рентапом раз и навсегда, Чарльз принялся палить из пушки по болотам, лощинам, лесам и даже пропастям, на немыслимых тропах, которые Бахус считал еще опаснее хорошо знакомых ему индийских и китайских.

На сандокские склоны орудие втаскивали двести запряженных, точно скот, и ухавших в такт даяков. Глаза им застилал пот, кожу пилили веревки, но, изъеденные клещами, искромсанные колючими растениями, они упорно продвигались вперед. Когда прошли больше двух тысяч футов, пушка вдруг намертво застряла, во что-то упершись и словно пустив корни в скале. Загнав себе под кожу множество заноз, даяки подвесили ее к Древесным стволам и, сменяя друг друга, донесли до вершины.