базар был про то, как тяжело живется на просвет какой-то Линдсей Лохан. Оказалось, что это

американская кино-поп-звезда, которую следует любить, потому что ей тяжело живется. Когда

ехал на эфир, по радио крутили: «Это завтра, а сегодня я его поцеловала…» и далее: «Я ведь

тоже плохо кончу… Мало, Алла, Алла, мало…»

Какая, нах, лоханка, подумал я, когда мне всучили микрофон, когда у нас такая

революционерка! Вызывающе самодостаточная притом. У лоханок тьма-тьмущая людишек, призванных придумать своей каракатице многосложную судьбу, у нас – АБП, которой

придумывать ничего не надо, просто непросто жить надо.

Ее раннюю слушаешь, как на последний киносеанс ходишь. Вы мне эту метафору простите, потому что я имею в виду не дурака валять, но ходить, именно чтобы отвлечься и взлететь, чтоб кино было про объятия, чтоб набежала и отпустила грусть.

А не чтоб она сама дала повод изрыгнуть на нее хулы ужасные, как тогда, когда она с

подхалимами спела чудовищную «Не имей сто рублей…». Нет, уж лучше, которые, якобы

приближенными будучи, имитировали пение этой бестолочи, тем более тошнотной, что

дидактической.

Вот и ведение концертов в ее исполнении – вызывающий анахронизм. Но кто я такой, чтоб

указывать ей, как их должно вести?! Вот режиссер она – другой коленкор. Даже в молчании

слышит пульс мироздания. Ее «Рождественские встречи» принуждали льнуть к экранам, она

причудливым образом женила блюз на цыганщине, держала за руку напыщенных рокеров, даже печальной светлой памяти от печали сгоревшей Натали Медведевой нашла место.

И собственные песни режиссировала тоже. Например, когда пела про «голубя сизокрылого», отпускала его, дурынду самовлюбленную, на все четыре стороны, а в конце песни вздыхала: «лети, лети» и тут же – «не знает о расплате». А расплата неминуема.

Тридцать альбомов вашего Кинчева не стоят одного «Осеннего поцелуя»: потому что слушать

альбомы КК – это удел тех, кому приятно смаковать свое экзистенциальное мировоззрение, а

означенная песня для тех, кто плакать и умеет, и не стесняется.

Правда ли, что Вы «выдвиженец» А. Б. Пугачевой?

В каком-то смысле – да.

Я думаю так, что АБП в высшей степени рефлексирующий человек, из тех, что знают строки (и

то, что за ними) «В осенний простор протрублю то, на что не хватило мне слов человеческой

речи».

«Протрубит», обязана, про свое неуклюжее стремление стать бизнесвумен. Что заставило, к

примеру, выпускать чипсы, обувь, еще какую-то дребедень? Не говорите ни слова про нужду!

Оставьте! Раз и навсегда говорю аки знаток: все у них в порядке. Если уж мне, спасшему

демографию на Руси, хватает, чего уж им-то стенать?!

Репутационная политика? Тогда – позорная.

А если вы наберетесь наглости и скажете что-нибудь вроде – широкая натура, старается для

нас, – я вас ударю.

Ее поле – песня. Пусть это поле возделывает. Пусть даже повода не дает для догадок, что для

нее важнее всего в жизни.

В забытой всеми феерической тихой песне она спела: «Если спросит меня голос с небес», мол, кто дороже, мать, более всего на Земле, она ответствовала: «Дочка, мама, ты и я».

В этом месте, чтоб не запамятовать, восклицаю: лучший автор Пугачевой – Игорь Николаев. Он

автор и упомянутой песни, в которой есть бьющие наповал, но почему-то самой АБП в ходе

последующей жизни игнорируемые строчки: «Но с тобой мы знаем точный ответ, виноватых в

том, что прожито, нет».

В таком признании определенно есть отвага. Самый тон – взвешенный, покойный – суть отвага.

Мы же филиппики швырять мастера – и вы, и я. Да и она, судя по тому, что в квартете

ингредиентов смысла жизни в ответе небесам самое зыбкое звено – «Ты».

Брось в меня булыжники, но не Галкин же разумеется под местоимением!

Был такой в мои студенческие времена журнал «Театральная жизнь», уж не знаю, живой ли

(судя по тому, какова она, эта жизнь, без кавычек, вряд ли). Вызывающе антисоветский.

Антисоветскость его состояла в том, что он исповедовал и проповедовал – бестрепетно притом

– культ отдельно взятого человека.

АБП опубликовала там эссе. Лучшее из того, что она писала. Могу, если она возразит, доказать.

Ибо, например, в журнале имени себя, недолго протянувшем, писала она, что ли, устало. А тут

– плевок в рутину, проклятие и гимн одиночеству, огонь, радость, скорбь, химеры, секундная

эйфория. Эссе было об артистической доле.

О себе.

Это было написано так беспощадно и сердечно, что я, хвастливый журфаковец, изумился, нет, был настигнут прострацией: вот как, оказывается, можно писать.

О себе, о мире – по-доброму и зло, высоким штилем и безмерно едко.

Я тогда неделю проходил в хандре. Нет, лгу. Просветленным, напротив. Если у человека такой

высокий уровень самоосмыления, думал я, шатаясь по тифлисским улочкам, понятно, почему

страна прислушивается ко всякому его вздоху.

Правда же Максим Галкин – идиот?

О-о-о, поверьте мне, нет! Мне бы научиться – да и вам! – у него много чему. Я, кстати, хорошо

знаком с его братом. Славный малый.

А два десятилетия спустя другой титан самоедства, Гриша Лепс, решается на жест, который по

охальности сродни покорению Эвереста без подготовки, – перепеть «Озеро надежды» (Игорь

Николаев, само собой).

В любом другом исполнении, повторяю, мертворожденная затея. Песня от лица женщины, находящейся на перепутье, угодившей в ловушку собственных химер, невозместимых

интимных издержек, потратившей полжизни на поиски счастья и при всем при том – верящей, верующей.

Лепс спел ее от мужского лица – и так, что солнце ярче засияло, дожди стали более частыми и

хмель от жизни самой бьет в голову.

Тут же злорадно стали писать: ГЛ спел даже лучше. Не лучше – иначе.

А потом, в чем-чем, а в зависти АБП замечена никогда не была. Уж скольким помогла – от

«А-Студио» до Любаши, от Зинчука до Моисеева.

Коротко знающие утверждают, что АБП тотчас, если, натурально, считает нужным, отзывается

на зов о помощи; и вообще, для тех, кому доверяет, она не на котурнах и не в маске; ни позы, ни аффектации.

При всем при этом покойный Айзеншпис рассказывал мне, что, когда того требовали

обстоятельства, АБП могла заставить тебя пожалеть, что ты не умер ребенком.

Юрий Шмильевич говорил об этом с очевидным восхищением.

Что Вы думаете о Мише Галустяне и что Вы вообще думаете о КВНе?

Галустян и К° показывают высокий класс, но они скоро устанут. Сам по себе МГ по-кутаисски

добрый, открытый парень.

Обязан признаться, что в зале суда, когда мне выносили приговор по делу о клевете в адрес

АБП (вернее, до начала заседания, разрешившегося перемирием), мне хватило, чтоб я пожалел

о своем рождении, одного ее взгляда.

Вот так и я (см. выше) в каком-то смысле стал «голубем», дождавшимся расплаты.

Я знаю старшего брата МГ, Дмитрия, чистого помыслами и, говорят, хваткого бизнесмена.

Ну не могут же братья быть настолько отличными друг от дружки…

Посему я верю в то, что МГ – славный.

А истый, самый что ни на есть аутентичный голубь – Боря Моисеев – ведет под ее покровом

авторское шоу на «Радио Алла». Слышали? Говорят, кастинг проходили 3 млн человек. Какие

же были остальные, если выбор пал на того, чье появление в эфире заставляет солнце

прятаться за тучи?! Того, кому мы обязаны вербализацией однополых интимных мечтаний?

При этом я испытываю определенную симпатию к БМ как, что ни говори, большому артисту…

уж не знаю какого жанра.

Но – позвольте внести ясность: ведущий – это я, артист – он. Полагаясь на чувства такта, я не

лезу на чужие территории.

Просто АБП своих не бросает, ее милость всеобъемлюща.

Все люди, которых она любит, главные для нее. И даже тех, кто не оценил ее любви, она