– Вы извините, Андрей Владимирович, я того… – шантажист сделал паузу, затем неловко признался: – Я пописать выйду. Вы уж извините, мне так неудобно, так неудобно, но… Я торопился на встречу с вами, в туалет не сходил, переволновался, так что…

– Судя по внешнему виду, вы уже достаточно взрослый, чтобы для такой малости не спрашивать у дяденьки разрешения, – недовольно фыркнул Март.

– Нет, я это к тому, чтобы вы предупредили своих людей, – торопливо пояснил интеллигент. – Вдруг они неправильно поймут мой выход из машины и палить начнут? А кассеты будут у меня в руках, так что…

– Господь с вами, дорогой мой! – фальшиво возмутился Март. – Какие люди? Мы с вами тут одни, никого нет больше. Выходите и ссыте сколько влезет – милиции я поблизости не наблюдаю.

– Спасибо, – униженно поблагодарил шантажист. – Вы уж извините, мне так неудобно…

– Чмо! – резюмировал Март. – Уписался со страху, бедолага. Второй, Третий – как там?

– На воде чисто, – доложил Рекс. – Он весь в секторе, держу.

– На воде чисто, – собезьянничал Умник. – И я держу.

– Что он делает, Четвертый? – поинтересовался Март, проследив взглядом, как белый силуэт медленно отделился от машины и приблизился к парапету. – Как там датчик?

– Датчик – полный ноль, – сообщил Док. – А он… он, извиняюсь, тривиально ссыт. Нет, в камеру не видно – он теперь сбоку. Но в бинокль я наблюдаю, как он интимно прижался к парапету. Нагло и беспардонно. С особым, можно сказать, цинизмом. Журчание не слышите?

– Слышу только твой треп, – едва сдерживая неуместную ухмылку, буркнул Март – не время сейчас прикалываться, работать надо, черт его знает еще, чем все это закончится! – Освободи эфир, не болтай что попало!

Спустя пару минут белый силуэт вернулся в машину. Телефон Марта заверещал вновь.

– Я дико извиняюсь, Андрей Владимирович, – виновато пробормотал шантажист. – Так неудобно… Но мне нужно еще порядка двадцати минут. Волнуюсь я… Это ничего?

– Да вы поменьше звоните, а побыстрее руками работайте! – не выдержав, воскликнул Март. – Посчитаете, тогда и сообщите…

Через двадцать минут шантажист вновь вышел на связь – на этот раз голос его был радостно оживлен, от былой виноватости не осталось и следа, зато прослушивались нотки нездоровой возбужденности.

– Ну – все. Все, Андрей Владимирович. Все в порядке, подходите…

– Запыхался, сволочь, наши деньги считать, – нервно шепотнул Март, пряча «Кенвуд» в карман и семимильными шагами направляясь к машине. – Внимание – всем наблюдать!

Приблизившись к «Мазде» на пять метров, Директор инстинктивно замедлил шаг. Последняя дистанция для дилетанта, на которой он может держать под стволом профессионала. Чуть дальше, и привет: отвлекающее движение, молниеносный рывок – и все кончено. Если интеллигент не полный идиот, сейчас он должен действовать примерно в таком ключе: достать ствол, остановить Марта властным окриком и заставить лечь. Затем показать кассеты, положить их на землю и попой вперед двинуться к павильону, держа Директора на прицеле…

Шантажист продолжал оставаться в машине. Недоуменно передернув плечами, Директор преодолел последние пять метров и сел на заднее сиденье «Мазды».

– А что-то моя секретарша расщедрилась, – обозрев небритую комковатую физиономию и сморщив нос, заключил Директор. – Интеллигентного в вас – только плащ да кепочка. И пахнете вы, как бы это сказать… Надо было раньше писать выходить, что ли… Кассеты?

Шантажист протянул сверток. Вскрыв его, Март обнаружил шесть кассет и «зиповский» диск в футляре.

– Вот даже как! Ну-ну… Это все? Больше ничего нет?

Комковатый интеллигент улыбчиво покачал головой.

– Ну, слава богу! – с невероятным облегчением выдохнул Март и устало скомандовал: – Все, хлопцы. Всем отбой! Подтягивайтесь к причалу. Только не кучкуйтесь, порознь там встаньте, – затем, интимно подмигнув шантажисту, предложил: – Ну что – пообщаемся, красивый вы мой?

– Пообщаемся! – весело сверкнул шантажист беззубым ртом. – Отчего же не пообщаться?

Директор застыл как соляной столб. Тренированное сердце с разбегу лупануло о грудную клетку и встало на секунду, обещая в любой момент выскочить наружу.

– Н-не по-онял… – выдавил наконец Директор, отказываясь верить своим ушам. – Ну-ка, еще разок… Пообщаемся?

– Отчего же нет? – опять раззявил рот комковатый. – Я ж сказал – сколько угодно!

Комковатый носитель белого плаща мог быть кем угодно, но только не шантажистом. Март обладал прекрасным слухом и ошибиться не мог. У шантажиста был совершенно другой голос.

Со стоном выдернув из-под ног комковатого чехол, Март рывком раскрыл его. Чехол зиял пустым нутром, можно было не раскрывать – и так видно. Директор бесцеремонно завладел телефоном, зажатым в руке лжешантажиста, и в ярости хлобыстнул его об асфальт. «Кенвуд» тут и рядом не лежал – это был какой-то дешевый сотовик, каких полно валяется на толкучках.

«Кенвуд» в кармане Марта залился злорадной трелью.

– Что это значит?! – прошипел Директор в трубку, даже не удосужившись поинтересоваться, кто звонит.

– Спасибо, Андрей Владимирович, все получилось как нельзя лучше! – захлебываясь от восторга, протараторил шантажист. – Вы получили свой архив – он подлинный, копий нет, так что можете расслабиться. А я остался в живых и получил свои деньги. Вы только, пожалуйста, не обижайте моего друга, хорошо? Он совершенно ни при чем здесь. Он бомж, я его нашел на вокзале, обогрел, накормил, а он милостиво согласился мне помочь за скромное вознаграждение.

– Но как?! – чуть не плача, воскликнул Март. – Как ты это сделал?!

– А просто! – весело прокричал шантажист. – Очень просто. Я, видите ли, много лет со стороны изучал историю людских отношений. Я в некотором роде психолог. Знаю, на какие струнки человеческой души нужно надавить. Уговорить его не составило никакого…

– Деньги! Как ты забрал деньги?! Твой бомж мне до п…ды!!!

– А-а-а, деньги… – шантажист хмыкнул. – Ну, это тоже было несложно. Тут главное – математический расчет. Мой друг переложил пакет с деньгами в точно такой же чехол для спиннинга. И ногами отпинал его к парапету, когда ходил отправлять естественную надобность. Точнее, имитировать ее отправление. Там, в парапете – вы наверняка заметили, ажурная решетка, отстоящая от бетона сантиметров на тридцать. Он ногами пропихнул через отверстие чехол – мы тренировались накануне. А я стоял в четырехстах метрах ниже по течению, ближе к докам. Там как раз излучина, все прибивает к берегу… Да, ваш телефон я не верну – обманул, обманул… Вы не шибко сердитесь?

Март что-то неразборчиво хрюкнул в трубку – спазм вдруг сдавил горло.

– Ну вот и прекрасно! – жизнерадостно вскричал шантажист. – Прощайте! – и отключился.

– Ты теперь меня замочишь? – деловито поинтересовался бомж. – Если замочишь, предупреди – я помолиться хочу. Мне все равно, помирать или нет, – но я в бога верую. Мне помирать не страшно – Серега мне все рассказал. То, что вы отняли деньги у детского дома и убили заведующего. Ну а теперь мы вас наказали. Поделом вам, опричникам, – не все вы у народа…

– Во-о-он!!! – заорал Март, выкатив от напряжения белки. – Вон отсюда, несчастный!!!

– А и пойду, – не заставил себя уговаривать бомж и, спешно выпроставшись из салона, припустил к дороге, бормоча на ходу: – Оно, конечно, помирать не страшно, но пожить тоже хотелось бы…

– Я что-то не понял, – возник откуда-то запыхавшийся Рекс – видимо, бежал от павильона, почуяв неладное. – У нас тут какие-то проблемы?

– Проблемы? – тихо переспросил Март, не поднимая глаз на боевого брата. – Если это так называется, тогда я – Жан-Поль Бельмондо. Это не проблемы, братишка. Это просто жопа. Полная и беспросветная. Без единого проблеска…

– По-большому сейчас сходите или позже?

Толхаев хотел было возмутиться: едва посуду убрать успела, а уже такие вопросы. Зазор должен быть или как? И вообще, что-то сегодня Нинель заносит: когда зашла кормить, без спросу потянулась окно раскрывать, сквозняк хотела устроить – пришлось рявкнуть, чтобы привести ее в чувство.