После Нового года занялись проверкой пансионатов. Купили бинокли и фотоаппараты, составили полный список и поехали парами – в алфавитном порядке. Здрасьте – желаем отдохнуть у вас. Всегда пожалуйста! Позвольте осмотреть достопримечательности? Извольте. Осмотрели. Нет, не нравится нам у вас. Ну и валите откуда пришли…

Проверка продвигалась со скрипом. Такси туда, такси обратно – куча денег. Денег для дела не жалко, но времени уходило – вагон. Со второго по пятое включительно отчеркнули в списке всего лишь восемь пансионатов. Результат – ноль…

Шестого с утра полковника посетили сразу две продуктивные идеи. Сначала он вызвонил Барина и велел готовить фуру с провиантом – чтобы под благовидным предлогом привезти оружие и экипировку.

– Числа десятого вы с Джо должны быть тут. Не затягивайте…

Затем сообщил Сычу, что собирается для расширения круга поисков и в целях экономии времени… привлечь некое элитное детективное агентство.

– Ну вы даете, полковник! – утренний Сыч, как обычно, был мрачен и неулыбчив. – Вот тут у нас террористик завелся, старенький, но вредный – ужас! Отыщите-ка нам его!

– Отсутствие знаний о специфике работы следственного института частного характера – не повод для высказывания глупостей, коллега! – Шведов пребывал в прекрасном расположении духа: рана заживала, времени для работы было предостаточно, в общем, полковник чувствовал себя в своей тарелке. – Это элита, понимаешь? Лучшие люди, вовремя удравшие из следственных органов, имеющие хорошие деньги за свою работу и горой стоящие за репутацию кормящего их агентства. Конфиденциальность нам обеспечат на сто процентов, это я гарантирую. И вовсе не обязательно объявлять Хасана в розыск – достаточно будет дать им фотомордочку, ориентировочку и сказать, что нам нужно отыскать вот этого человечишку…

– Делайте, как знаете, – отмахнулся Сыч – на фазе подготовки к акции спорить с полковником было бесполезно, это аксиома. – Стоп… А что там с фотомордочкой?

– Придется делать, – полковник легкомысленно повел бровью. – Брать обе пленки, обрабатывать…

– Понял, – кивнул Сыч. – Завтра с утра Сало выезжает в Стародубовск, везет пленку и возвращается с Барином и Джо…

– Никто никуда не едет, – полковник укоризненно посмотрел на младшего товарища и покачал головой. – Какой ты с утра тугой, Антоша… Нам здесь каждый человек нужен – продолжаем работать в обычном режиме. Мы же не армию детективов будем привлекать – от силы, четыре оперативные пары. И не сразу – а по получении четкого фото. Пока договоримся, пока то да се – пара дней вылетает, а это еще четыре объекта…

– Тугой еще тугее, – согласился Сыч. – Где вы собираетесь перегонять и редактировать изо?

– У нас тут старые приятели есть, – напомнил полковник. – Семья Кочергиных. Мальчуган, насколько помню, помимо всего прочего, еще полтора года назад серьезно занимался компьютером и, в частности, видеозахватом.

– Не думаю, что будет корректно их беспокоить, – Сыч неуютно поежился. – Наш визит будет для них неприятным напоминанием о трагедии..

– Сами виноваты, – в уголках рта полковника обозначились жесткие складки. – Их «чехи» не с автобуса сняли, прошу помнить. «Чехи» с ними фирму поделить не могли. Могли бы на начальном этапе просчитать, как все обернется… И короче, нам не до сантиментов. У нас сейчас, как с той лавкой в Стародубовске, – другого выхода нет. Вернее, обратиться более не к кому. Мой родной город – чужой для меня, ты в курсе…

Сыч виновато отвел взгляд. В самом деле – упрекнуть полковника в отсутствии сострадания язык не повернется. Разумеется, у Кочергиных – горе, но это было полтора года назад, все давно прошло, мама с сыном живы, здоровы… А вот семью полковника просто стерли с лица земли. В родном городе, в мирное время…

– Так что давайте, по плану, – закончил Шведов. – Езжайте, проверяйте эту… что там у нас на очереди… ага – «Искра». Вот туда и езжайте. А вечерком возьмешь кассеты и нанесешь визит господам Кочергиным.

– Почему я?! – по-детски накуксился Сыч. – Больше некому?

– Ты – положительный фактор, – полковник многозначительно подмигнул. – Для сына – избавитель. Первые, кого он увидел, когда валялся на горном склоне, выбившись из сил и уже не чая получить избавление от неминуемой гибели, – это ты. Поверь моему опыту, такое не забывается… А для мамы… Гхм-кхм…

– Можно не продолжать, – буркнул Сыч. – Все понятно… Не хочу ехать к ним, и все тут!

– А надо, – Шведов по-отечески потрепал младшего товарища по плечу. – Мы хотим урода отловить или где?

– Ладно, – Сыч тяжело вздохнул. – Куда я, на хер, денусь – с подводной лодки…

В семь вечера Антон позвонил Кочергиным. Была надежда, что семья в отъезде – допустим, празднуют Рождество на даче и в ближайшие три дня в город не вернутся. Или вообще, в рождественский круиз по Европе наладились. То-то было бы здорово!

– Я вас слушаю, – трубку взяла Ирина.

– Это я… гхм-кхм… Сыч.

– А-а-а! Сыч – птичка-невеличка! – в тоне женщины Антон уловил какие-то странные теплые нотки. – Последний мужчина в моей жизни… Ты в Москве?

– В смысле последний? Да, я в Москве. Мне, собственно…

– Приезжай, – без обиняков заявила Ирина. – Один. Этого твоего Седого видеть не желаю – зануда.

– Мне, собственно, Сергей нужен, – Антон вдруг почувствовал, что краснеет. – Я, собственно…

– Зачем тебе Сергей? – голос Ирины внезапно, безо всякого перехода зазвенел от напряжения. – Вы опять что-то замышляете?! Я не позволю в это впутывать своего сына!

– Да нет, что ты – ничего такого! – заторопился Антон. – У меня две кассеты… Надо перегнать видео на компьютер и обработать изображение в каком-нибудь подходящем редакторе… Просто больше обратиться не к кому… Не хочешь видеться – так и скажи, я не в обиде…

– Извини, – после короткой паузы сказала Ирина. – Погорячилась… Ты приезжай – разберемся…

Вообще-то, на амур Антон не рассчитывал. По этой части у дамы тяжелая психическая травма[55]. Да, дама единожды была близка с ним… но, если вспомнить обстоятельства, сопутствующие этой близости, данную ситуацию можно истолковать не иначе как жест отчаяния. Кроме того, дома взрослый сын…

– Один? – Ирина встретила гостя в коротеньком домашнем халатике, босая, с мокрыми растрепанными волосами – видимо, только что из ванны.

– Один. Как и велели. А что, собственно…

– Да брось ты свое «собственно»! – Дама приняла у гостя дубленку, схватила его за руку и потащила в спальню. – Это «собственно» у тебя нарочито получается, это не твое! Пошли, чего уперся?

– Да я… да как же… – влекомый в спальню кавалер от неожиданности и смущения утратил дар речи. – А Сергей?

– А мы одни, – Ирина заволокла-таки нашего парня в спальню и принялась лихорадочно срывать с него одежду. – Ну не стой ты как истукан, сделай же что-нибудь!

Ну и, разумеется, не вынесла душа поэта – сделал все, что требовалось. Если женщина просит… Опасался, что ударит в грязь лицом – после двух недель вынужденного воздержания-то! – но Ирина пребывала в таком страшном возбуждении, что разрядилась буквально на десятой секунде, оповестив, казалось, весь мир исступленным вскриком счастливого освобождения.

– Боже, за полтора года – первый мужик… – прошептала женщина, дождавшись финального рычания с противоположной стороны. – Как хорошо-то, господи…

– Угу, – прохрипел Антон. – Хорошо…

– Я когда твой голос по телефону услыхала – прямо-таки что-то екнуло внизу живота, – поделилась сокровенным Ирина. – Представляешь, полтора года – сын, родители, Вика… И больше никого. Никого не пускала в свой мир. И, думала, так и будет. А тут вдруг – ты… Здрасьте, явился! Прямо какое-то наваждение…

– Гхм-кхм…

– Молчи, мужлан! Я понимаю – это психическая травма, но все же… Боже, как хорошо! Ты не торопишься?

– В принципе…

– Ты еще скажи – «как бы нет»! Московский словесный паразит «как бы» – это очень модно. Ты не торопишься?