Два колодца миновали без остановки – судя по характерному шуму сверху, оба они выходили на проезжую часть. Метров через пятьдесят напоролись на развилку – от магистрального туннеля вправо и влево шли равнозначные ответвления.

– Три богатыря, ети его мать, – выругался Шведов. – Альтернатива – равновероятно нулевая. Направо пойдешь – п…ды огребешь. Налево попрешься – на п…дюли нарвешься. Прямо захочешь – п…дюлину схлопочешь… Предложения?

– Направо, – не раздумывая, выдал Антон.

– Почему? – Шведов тут же повернул в правое ответвление и пошлепал дальше, разгоняя бахилами тухлую жижку.

– Из вашей альтернативы – самое приятное.

– Из какой альтернативы?

– Про богатырей. Которые направо идут – тем достается самое лучшее. Прямо и налево – какие-то сомнительные вещи. И глаголы соответствующие: «нарвешься» и «схлопочешь».

– Какая неожиданная интерпретация! – поразился Шведов. – А как насчет «огребешь»?

– «Огребешь» – вполне терпимо. Это из сельхозработ. Берешь тяпочку – и вперед…

Этот рукав был неприлично длинным – он явно уходил в сторону от центра. Когда полковнику надоело шлепать по жиже и он уже решил было возвращаться, мощный луч фонаря уперся в стену.

– Пардон, – Антон с разбегу ткнулся в спину полковника и пошарил своим маленьким фонариком по сторонам. – А! Есть контакт!

Собственно, контактом это вряд ли можно было назвать. Стена глухой не была, в правой нижней части имелся основательный пролом, и из пролома этого торчали две пары резиновых бахил. Про бахилы сказать вот так с ходу ничего было нельзя, а пролом – явно свежий, крошево от каменного кубика не успело потемнеть. Тут же валялись кирка и лом.

Чертыхаясь, полковник присел на корточки и полез в пролом, в буквальном смысле – по трупам.

– Присоединяйтесь, коллега.

– Мне и отсюда видно, – отказался Антон. – Констатирую факт – еще два трупа. Шей не вижу, но догадываюсь, что развалены от уха до уха. Вопрос: зачем было долбить стену, если поленились ноги спрятать? Еще вопрос: им что, делать нечего? Шарахаются по параше, режут всех подряд…

– Полезай! – голос полковника возбужденно вибрировал в смрадном тумане подземелья. – Тут еще кое-что есть.

Миновав пролом, Антон оказался в просторной нише, дно которой было чуть ниже уровня тоннеля. Помимо трупов здесь имелась интересная деталь: насквозь проржавевшая круглая крышка в бетонной стене, закрытая на винтовую задвижку. С первого взгляда было заметно, что задвижку совсем недавно смазали толстым слоем солидола. Трупы, облаченные в фирменные прорезиненные костюмы, плавали в воде лицом вниз, не воняли, а крысы отсутствовали совсем.

– «Сталактит», – прочел Антон надпись на спинах покойников. – Это такая хренотень, что в пещере из пола растет.

– Это такая хренотень, что с потолка свисает, типа сосульки, – поправил полковник, осторожно переворачивая тела лицами вверх. – Которая растет – сталагмит… Ну вот – что и следовало ожидать…

Глотки трупов были перечеркнуты щедрыми ровными бороздами. Судя по малой степени опухлости и отсутствию запаха, совсем недавно – может быть, менее суток назад, ребята жизнерадостно гуляли по вонючему подземелью и прекрасно обходились без этих страшных борозд.

– «Сталактит»… Это местный клуб спелеологов, – быстро пробежавшись по уголкам своей обширной информационной кладовки, припомнил Шведов. – Совсем юные еще! Ладно – бомжи. Хоть как-то можно понять. Ты смотри, что творят, уроды…

– Мы их не знаем, – равнодушно буркнул Антон. – Бомжей – тоже. Но, по большому счету, все – люди, все под богом ходят… Как поступим с крышкой?

– Хороший вопрос…

Шведов призадумался. Люк может выходить куда угодно. Судя по невнятному шуму, раздающемуся с той стороны, это может быть какое-нибудь предприятие. В восемнадцать ноль-ноль все уходят домой – открывай и гуляй сколько влезет. А сейчас – как раз начало рабочего дня.

– Рискнем, – решил полковник. – В любом случае – без предупреждения стрелять в нас не будут. Или есть другие предложения?

– Нету, – Антон принялся отворачивать задвижку – шла как по маслу, видимо, накануне кто-то разрабатывал. – То-то дяди и тети порадуются, когда из стены слоники полезут…

Дяди и тети остались без представления: люк находился вровень с полом складского помещения, оборудованного в полуподвале. Повсюду стояли стеллажи, на которых лежали мешки с мукой, желатином, яичным порошком и сахаром.

– Пора завтракать, – Антон усиленно задвигал носом – после затхлого смрада подземелья доносившийся с улицы запах свежей выпечки казался просто восхитительным. – У меня по графику в одиннадцать – завтрак. График нарушен. Что вы скажете по этому поводу?

– Кондитерская фабрика Смагина, – уверенно определил Шведов, добравшись до оконца, забранного в бетонный короб, прикрытый сверху решеткой. – Больше ничего подобного в данном районе нет.

Через верхнюю часть оконца была видна правая створка распашных ворот и четыре расшпиленные задницы «пирожков» и «Газелей», стоявших под погрузкой. Еще были видны неторопливо перемещавшиеся ноги и пара тележек, тягавших туда-сюда лотки с выпечкой.

– Недурно, – одобрил Шведов. – Мочи сторожа, подгоняй машину – и вперед. Тумбы в паковом заборе, конечно, массивные, но пролеты – прогнивший штакетник. Нажал бампером как следует – выскочит такой пролет за милую душу. Ммм-да… Если в заборе соорудить проем – милое дело! Тихонько прокатился по аллее, чтоб пешеходов немногочисленных не подавить, небольшая загогулина вокруг лесопарка – и три квартала по прямой до Сулеймановой усадьбы. Как тебе нравится?

– А бывает дневная выпечка? – поинтересовался Антон.

– А что нам – дневная выпечка?

– Это грузят ночную, по-видимому, – предположил Антон. – А дневную, если она бывает, будут грузить… Во сколько будут грузить?

– Процесс весьма растяжим по времени, – неопределенно пожал плечами полковник. – Фабрика одна на весь город. Работает круглосуточно. Выпечку могут отгружать в любое время, как мне кажется… Впрочем, какая разница?

– Сторожа мочить не обязательно, – Антон ткнул пальцем в кусок застекленной сторожки, видимый из подвала. – Это небезопасно. Можно перехватить какой-нибудь «пирожок» или «Газель», к водителю посадить хлопца со «стволом» и без помех заехать на территорию. А тут – встал рядом с подвалом, решетку скинул – и пожалуйте, ребята, в кузов.

– Тоже неплохо, – согласился Шведов. – Однако пошли-ка обратно. У нас еще дел – невпроворот…

Оказавшись вновь в основном тоннеле, исследователи левое ответвление оставили без внимания, как малоперспективное, и двинулись прямо. И через сотню метров угодили в коллектор. Поверху был небольшой сводчатый зал, в который выходили сразу восемь тоннелей, а глубоко вниз убегала ажурная решетчатая конструкция с ржавыми лестницами. Тоннели были похожи друг на друга как гомозиготные близнецы – никакого намека на различие. Ориентироваться по направлению на облсуд не имело смысла: недавний опыт с тупиком на самом кратчайшем пути к объекту подсказывал, что под землей все не так просто, как наверху.

– Плохо человеку без схемы, – пригорюнился Антон. – Мы будет шастать тут до морковкиного заговенья. А в конечном итоге можем пройти мимо подвала облсуда и даже не почешемся. Сдается мне, что там не висит табличка с надписью «Облсуд. Специально для диверов и прочих пакостников».

– Мы шастать не будем, – определился Шведов после некоторых размышлений. – У нас есть две жирные зацепки – грех жаловаться. Мы сейчас поедем домой, отмоемся, позавтракаем и сядем думать. Принимается?

– Безоговорочно! – воспрял духом Антон. – Это лучшая идея за сегодняшний день…

Полковник, как обычно, всех надул. После душа и завтрака личный состав разогнал по «объектам», а «думать» сел сам – единолично.

– Чего тут думать? Работать надо!

Мент завез Мо к родственникам Бирюков, а сам, выполняя распоряжение призадумавшегося полковника, отправился по рыболовным магазинам и барахолкам – за информацией. Мо предстояло внести кое-какие реконструктивные штрихи в одну из арендованных Шведовым фур для первого варианта – пригодилась-таки машинка. Сыч, Джо, Барин и Сало убыли на рекогносцировку, «съемку» местности и попутную тактико-строевую тренировку «насухую». Север продолжал жить в своем лабазе, слушая в одну сторону и наблюдая в другую: никто не отменял постулат, гласящий, что грамотно и своевременно реагировать на любые изменения ситуации может только тот, кто организовал непрерывный контроль за процессом.