— Был, — улыбнулся Боровик. — Оказалось, не так страшно, как ожидал… Мы сидели вдвоем в его кабинете и переговаривались шепотом… Бургомистр — крепкий, здоровый старик. Очень боится партизанской кары, особенно после уничтожения Кубе. Поэтому будет помогать нам… Вот — на первый раз…

И Боровик протянул мне двадцать пять чистых бланков для паспортов, а также план дислокации частей слуцкого гарнизона…

Забегая вперед, скажу, что бургомистр Бахман честно помогал нам вплоть до освобождения Белоруссии летом 1944 года. Когда в город Слуцк вступили наши войска, Бахмана, как бургомистра, арестовали и отправили в лагерь военнопленных. Там он на допросах сообщил о том, что поддерживал связь с партизанами нашего отряда, передавал важные разведданные. После моего подтверждения Бахмана освободили.

Наши опытные разведчики Д. А. Меньшиков, Н. Н. Денисевич, Николай Ларченко, немец-антифашист Гейнц Линке и другие брали «языков», подстерегая их на шоссейных дорогах, вблизи гарнизонов и аэродромов противника. Пленные немецкие солдаты и офицеры дополняли и уточняли имевшиеся у нас разведывательные данные и служили постоянным источником ценной информации. Я уже не говорю о других товарищах, действовавших в минском подполье или специально проникавших в гитлеровские гарнизоны, где они устанавливали связи с солдатами и младшими офицерами, в частности, с насильно мобилизованными в немецкую армию чехами, словаками, австрийцами, французами. Во многих гарнизонах, офицерских столовых и общежитиях мы имели свои «глаза и уши», получали нужные нам сведения, а некоторых военнослужащих уводили в отряд, где они становились партизанами и честно сражались против гитлеровцев.

Из французов, ставших советскими партизанами, помню, например, Поля из Версаля и его друга Роберта из Парижа, а также Лео и некоторых других. Немцы их держали в строительном батальоне. Мы дали новым партизанам автоматы, и они участвовали во многих боевых операциях.

Разведчиками становились подчас люди, не имевшие до войны ни малейшего представления о разведывательной работе. В этом отношении поучительна история с Екатериной Мартыновной Дубовской — подпольщицей, а впоследствии нашей разведчицей.

Екатерина Мартыновна в первые дни войны оказалась под Белостоком. Муж, командир стрелкового батальона, наспех поцеловав двух малолетних ребятишек, Алика и Леню, жену, ожидавшую появления через месяц третьего ребенка, побежал в часть, которая уже выходила на исходные рубежи. Дубовская с детьми попыталась эвакуироваться, присоединившись к семьям командиров, советских и партийных работников. Однако, испытав все ужасы бомбежек и пулеметного обстрела, решила пробиваться в Минск, где проживали ее родители.

С невероятными трудностями, на попутных подводах, машинах или в теплушках, а чаще пешком, Екатерина Мартыновна пробиралась к Минску. В одну из ночей в суматохе, вызванной очередным обстрелом немецких самолетов, Дубовская потеряла сына Алика. Он остался в ушедшем эшелоне, куда набилась толпа беженцев.

Представляете себе горе и отчаяние матери! Она металась из стороны в сторону и кричала:

— Алик! Алик!..

Но ее ждал еще более страшный удар. Беженцы присоединились к находившимся в окружении советским пограничникам. Вначале двигались вместе. Потом пограничники решили с боем прорываться к своим. Это было в районе Баранович. Не желая подвергать смертельному риску женщин и детей, пограничники предложили им двигаться отдельной, самостоятельной колонной.

Ночью в лесу Дубовская вместе с другими семьями прилегла отдохнуть, но вскоре проснулась от криков и стрельбы. Их обнаружили фашистские автоматчики и начали хладнокровно расстреливать. Босая, полураздетая, в разорванном платье Екатерина Мартыновна вскочила, но тут же упала с простреленным плечом.

Зажав платьем кровоточащую рану, она кинулась к плачущему сыну, но не успела прикрыть его своим телом. Высоченный эсэсовец в плаще и каске выстрелил из пистолета в упор и убил четырехлетнего Леню.

По лесу разнесся полный отчаяния крик матери. Она свалилась без сознания и уже не видела, как немецкая колонна, прошагав по трупам убитых и раненых — стариков, женщин, детей — скрылась в пыльной дали.

Екатерина Мартыновна Дубовская как-то сразу состарилась, поседела.

По улицам Минска, куда все же добралась, она шла как во сне, с потухшим взглядом и внешним безразличием.

Дома тоже не было радости: родители тяжело болели, сестра, не успевшая эвакуироваться, еле-еле зарабатывала на пропитание. А тут еще Екатерина со своим горем, неузнаваемая, с охрипшим голосом, без детей, без денег, без надежд на чью-либо помощь…

Несколько дней Екатерина Мартыновна пролежала в постели, а ветреной ночью вынуждена была вместе с родными бежать на улицу. В находившемся неподалеку гараже неожиданно вспыхнул пожар, пламя захватило и домишко родителей Дубовской. Они оказались без крыши над головой.

Семью погорельцев приютила старая знакомая, бывшая заведующая детскими яслями Юркян. У нее в квартире Екатерина и родила сына, ставшего теперь ее единственной радостью.

И вот эта женщина, перенесшая столько горя, едва оправившись после родов и тяжелой болезни, стала искать подпольщиков, чтобы вместе с ними бороться против оккупантов. Узнав о ее неукротимом стремлении включиться в борьбу, мы помогли ей: познакомили со связной Галиной Киричек и через нее стали передавать задания. Каждое поручение Екатерина Мартыновна выполняла аккуратно и точно.

Начала с небольшого — наладила связь с работниками одной из аптек и добывала там различные медикаменты, перевязочный материал и даже наркотики для раненых, которых наши врачи готовили к операциям. А затем, уклоняясь от встречи с патрулями и обходя контрольные посты, посещала наш лагерь и уносила в Минск листовки и сводки Совинформбюро, затем распространяла их среди населения: подбрасывала во дворы, просовывала в дверные щели и даже ухитрялась опускать в почтовые ящики гитлеровских офицеров и местных начальников.

Дубовская познакомилась с соседом по квартире Сергеем Котовым, работником железнодорожного узла, и с его помощью наша литература начала распространяться среди железнодорожников. Екатерина Дубовская вместе, с Сергеем Котовым и заведующей детдомом Юркян создали подпольную диверсионно-разведывательную группу. Они выполнили немало наших ответственных заданий.

Однажды мы вручили Дубовской мину с просьбой передать ее Котову. Улучив удобный момент, тот прикрепил мину к эшелону с горючим, предназначенным для немецких танков. Весь эшелон, стоявший на товарной станции Минск, сгорел.

Когда нам понадобилось выяснить наличие вражеских войск в Барановичах, Дубовская добралась до города и при помощи своей подруги Яди, переводчицы в немецкой столовой, собрала нужные сведения. Оказалось, что каждую ночь на станции Барановичи скапливается много воинских эшелонов и до рассвета никуда не двигаются, опасаясь взрывов на железной дороге. Лишь с наступлением рассвета эшелоны уходят по своим маршрутам. В депо находится большое количество запасных паровозов.

Эти разведывательные данные мы немедленно передали в Центр. Советская авиация вскоре произвела несколько успешных налетов на Барановичи, уничтожила скопившиеся там эшелоны и разбомбила депо.

Ни одного раза Екатерина Мартыновна не напомнила нам о том, какой тяжелый груз лежит у нее на сердце: нет никаких вестей о муже, один сын потерян, другой застрелен эсэсовцем и только недавно родившийся тянется ручонками к матери, требует молока, а его негде достать.

Передав собранные сведения и получив очередное задание, Дубовская обычно говорила:

— Ну что ж, разведчик из меня не блестящий, но задание выполню.

На самом деле Екатерина Мартыновна была настоящим разведчиком, она чаще других снабжала нас важной информацией: какие эшелоны с грузами и живой силой идут через Минск и в каком направлении, какие части дислоцируются в городе и пригородах. Она аккуратно и в срок передавала инструкции горкома партии и штаба отряда подпольщикам.