Странно было ощущать себя под прицелом Окуляра. Стало быть, каждый раз, что я общался с Призраком, остаток моей жизни зависел от положения пальца на спусковом крючке. Правда, сейчас я думал совершенно о другом.

— Ну а ты что подскажешь? — спрашиваю.

— А что я? Моя позиция в этом вопросе нейтральна, меня устраивает тот порядок вещей, что существует. Будет другой, я приму другой. Жека хотел перемен, как пел Цой, он искал способ и нашел его. Закономерно, что кто-то, вроде Перната, выкупил на этом малину. Если «догам» нормально преподнести расклад, то реально можно неплохо заработать. Так что, решай сам, Глеб, к какому берегу тебе плыть. Или же забей и оставайся на своей глубине.

Докурили мы молча, каждый думая о чем-то своем. Или об общем, что больше походило на правду.

— Ладно, — стрельнув окурком, сказал Призрак, — пошли, разберемся с твоим стукачом.

— А он это… точно еще никому не слился? Сутки прошли.

— Салманыч, епта, за кого ты меня принимаешь? Его пасут спецом для тебя, как бычка. А ты мне тут заряжаешь: «слился, сх*ился». Я же и обидеться могу.

— Ладно-ладно, обидчивый ты наш, — изобразить улыбку после всего, что со мной приключилось, было непросто.

— Пошли, безбожник.

Шагать тротуарами с Призраком плечо к плечу не вышло. С ним ведь под открытым небом обычно не больше одной минуты палишься. Потом у него таймер срабатывает. Как для вампира восход солнца. Он просто уходит, а преследовать Призрака дело нелепое и, как открылось, весьма рисковое.

Он остановил меня у лежащего на боку «ЛАЗа» с развороченной передней частью — фугасный снаряд угодил точно в водительское место.

— Встретимся на территории пожарки, возле ЦУМа, в пятнадцать тридцать. Заначься там где-нибудь. И не опаздывай.

Эк, ненавижу я его за эти шифровки! Но не выбирать. Развернувшись, я двинул по направлению улицы Палиев Яр, а Призрак, по собственной традиции, свернул в совершенно ином направлении. Куда? Да кто ж его знает? Кто может просчитать Призрака?

Умение чувствовать приближение напасти приходит с опытом. Поначалу ты просто не обращаешь на некоторые детали никакого внимания. Ну, подумаешь, увязался сзади парниша? И что? Нас же тут, в Виннице, до хрена таких, шнырей. Мало ли кому с тобой по пути. Не обратил внимания, а если и обратил, то не придал должного значения. Потом — раз, попутчик исчез. Думаешь, вот и ладненько, спокойнее теперь будет. Не догоняешь просто, что пасут тебя, пробивают на осторожность. Не свернул с пути, когда за тобой хвост тащился, значит, либо глупый, либо наивный. На силы свои рассчитываешь. А потом — бац! — за поворотом тебя уже человек десять, в шеренгу выстроившись, ждут. Со стволами, цепями, битами. Лошок пожаловал, что он нам принес? Даже если у тебя нет патронов и оружия, жопа у тебя всегда при себе. Мужикам, которые давно баб не видели, как раз будет впору.

Попадая в такие вещи, ты учишься обращать внимание на самые безобидные мелочи. Никогда не ходишь прямыми путями, держишься подальше от тупиковых кварталов, избегаешь открытых мест и сворачиваешь с нужной тебе дороги, как только чуешь за собой след. И анализируешь абсолютно все явления, что происходят вокруг тебя. Блики солнца, мелькания теней, рождение звуков. Оно не происходит само по себе. Что-то заставляет их возникнуть. Ветер, птица, кошка… или человек?

Бойся человека. Иначе не выжить.

Худощавого паренька лет семнадцати от роду я засек как только прошел мост и свернул на Свердлова. В серых джинсах, шерстяном свитере, черной болониевой куртке. Он не шел за мной, он пересек улицу перпендикулярно и скрылся за бетонной громадиной цокольного этажа бывшего транспортного управления. Можно бы допустить, что он появился второй раз у меня за спиной случайно (его выдал случайный шарк подошвы по асфальту — он слегка прихрамывал), но в нашем деле случайностей не бывает.

Я очередной раз, что называется, колоду срезал. Сдвинулся вглубь жилого массива, немного забирая назад, будто бы собираясь возвращаться, и снова продолжил путь вдоль Свердловской. Пацанчик если один, то отстанет, наверняка поймет, что, коль третий раз увижу, смогу и пулю меж глаз влепить. Тут уж вообще ни о какой случайности речи идти не будет. А если их несколько, то наверняка засветятся при перемещениях.

Ну вот, о чем я говорил? Топотом себя выдают. Перебежками. Молодые, человек шесть. Знают, что я с оружием, поэтому открыто нападать не хотят, ищут подходящее местечко.

Что ж, кружите меня, кружите.

Ускорив шаг, метров через пятьдесят я вышел обратно на Свердловскую. Огляделся, остановился между ржавой автобусной остановкой и поваленной на проезжую часть громадной липой. Дряхлый скелет в женской одежде на канализационном стоке, лицом вниз, черные лаковые туфельки на каблучках.

А вот и мой козырь из рукава. Лысоватый коротконогий мужичок с аккуратным аквариумным брюшком и рюкзаком за плечами выгулькнул из-за рядов небольшого продовольственного рыночка с той стороны улицы. При этом сделал вид, будто бы я ему совершенно неинтересен. Равнодушно глянул на меня глазами девицы из высшего общества, поспешным шагом прошел к перевернутой будке ремонта обуви и скрылся за углом разгромленного мародерами магазина.

Как я и думал, на лоха силки расставлены. На жадность тягачевскую рассчитано. Мужичок полный, значит, не голодает. Вещмешок не порожний при себе. А на поясе всего-то «макар» болтается. Для рецидивиста вроде меня задачка на пять минут работы. Как же тут не повестись?

И я хаваю наживку. Пусть так думают те, кто ее подослал. Пересекаю дорогу, сворачиваю за угол, куда ушел пузатый. Прямо — дворик небольшого склада, огражденный высоким бетонным забором. Ворота широко распахнуты, возле рампы застыли на вечную погрузку два грузовика. Справа «спринтер» зеленый стоит, стекол нет. Стекол в нем нет, потому что внутри наверняка засада. Идеальное место для подлова недалекоглядных тягачей.

Пацаны уже близко. Они и не шифруются особо, становится слышна даже их негромкая перекличка. Просто отлично. Я их даже начинаю любить. Хотят пострелять? Устроим.

Я делаю вид, будто иду за толстяком на территорию склада. Даже нож вытягиваю и вроде как за спину прячу. Если же играть, то на все сто, верно? Не спускаю алчных глаз с толстозадой подсадной утки, которая огибает грузовик и поднимается по ступеням на подъездную рампу…

— Господи, храни меня…

Как только равняюсь с воротами, изо всех сил срываюсь в бег. Внезапность — мой второй козырь. Те, кто устроил засаду, скорее всего, ждут от меня другого поведения. Они думают, что моя цель — их приманка. Но, вломившись во дворик, я бегу не к складу, а мимо него. К сложенным в углу территории ящикам. Сзади слышу недовольные возгласы, клацанье оружия.

Не ждали? Суматоха сыграла мне на руку. Они даже выстрелить не успели, когда я с разгону взбежал по ящикам на стену и спрыгнул с той стороны ограды. Дурачок, наверное, подумали. А мне-то что?

Шов на боку напомнил о себе, перед глазами потемнело, но я обуздал боль, сжав челюсти. Вбежав на детскую площадку возле трехэтажного дома, я едва не распластался на песочнице, перепрыгивая через укопанные до половины скаты. Чуть нож не потерял.

Тем не менее мне было радостно на душе от другого. Преследовавшие меня пацаны конечно же — ну конечно же! — ворвались на территорию склада. Куда бы я еще мог побежать? И естественно, ломанулись к рампе, думая, что именно внутри широкого складского помещения я от них и скрылся.

Таким образом одни разводилы попали под горячую руку другим разводилам, обозленным еще и оттого, что лысый «пассажир», за счет которого они намеревались разжиться боеприпасами, тупо их оболванил.

— Я не понял, вы че тут шастаете, суки?! — проревел кто-то.

Тут же разорвал тишину треск «калашей», бас-гитарой застучал ручной пулемет, закричали в один голос сразу несколько парней.

— Скормил я вас, мрази, — говорю, сплевывая с зубов песок.

А спустя всего несколько секунд там снова все было тихо. Три контрольных «бабах!», и все, тишина.