«Очернил белизной в тонкость».

Чертить и черное. Никто не знает, что слово черно, пока вокруг него не появится бумага. У тшиинов нет письменности, все слова они держат в памяти. Конечно же, их поразило, что бога можно заключить в бумагу, как в тюрьму. Стивен впервые записал священное слово, которое и произносить-то разрешалось лишь избранным.

«Хотел умиротворить».

Умирать. Творить в миру. Статья Брависски предназначалась для прессы, а значит — заветное слово истрепали бы сотни тысяч языков. Что может быть страшнее для бога?

«Желания отпустили».

Желания Брависски вели к гибели бога. Ихи Батини отпустил их прочь — сделал Стивена макуртом. Отпустил желания, превратив их в банальную жажду и голод.

И еще: отпустили — сделали пустыми.

Загадка решилась. Журналист поймал бога, и фанатики вырезали всех, кто оказался рядом с преступником. Воздух по левую руку от Мокоша замерцал, сплелся в Стража Немоты.

— Я вижу, вы не успокоитесь, — недовольно заметила призрачная девушка. — Не успокоитесь сами и не дадите покоя мне и моим погибшим братьям.

— О, не печальтесь, госпожа! — ответил первоисследователь. — Я знаю способ, как привести к миру всех участников этой драмы.

Он отложил листы с записями. Задумался. Во всем, что касалось практики, Стивен был великолепен. Тшиины не способны произнести имя бога?.. Не беда! Можно опросить аватар отдельных слогов, ценой их жизни выведать тайну. Число вариантов велико?.. Семьсот двадцать имен?.. Стивен и тут развернулся во всей красе.

С упорством конкистадора он вычислил заветное имя. Заключил в бумаги, обещал предать гласности. Еще бы! Такая сенсация — на имени бога вполне можно сделать свое имя. Наверняка он шантажировал тшиинов, просил золота, власти, новых тайн…

Алексей собрал бумаги и вынул из коробки компакт-диск с выкладками Стивена.

— Идем, — кивнул он призраку. — Скоро ты станешь свободна.

Ай ждал у ворот базы. За спиной пророка боязливо сгрудились святые с макуртами вперемешку; одних нельзя было отличить от других.

— Что же… это ты теперь в Стражи метишь, чужинец?.. — растерянно спросил Тсиифар.

Алексей положил на землю стопку бумаг и компакт-диск.

— Ихи Батини, у меня к тебе предложение. Выслушаешь ты его?

— Как ты говоришь на нашем языке, варвар?! — поразились советники. — Ты! Чужинец!..

— Тсиифар, вели своим людям разойтись. Я храню вашего бога внутри себя, но я чужинец. Неназванный бог для вас — правдивое слово, и всегда будет таким. Я же умею одними и теми же словами лгать и говорить правду. А знаешь, что случится, если я сделаю вашего бога ложным?

— Негодяй! — В руке Тсиифара возник фузионер. — Да ты не уйдешь отсюда! Ну?.. И мой бог…

Оружие щелкнуло. Еще и еще раз. Алексей даже испугаться не успел. А стоило бы: в отличие от лучеметов Ландмейстера и господина Тенокки, в этом не было системы самоуничтожения.

— Ну что, убедился? — насмешливо произнес Мокош. — Куда тебе в святые, убогому!.. С суконным-то рылом да в калашный ряд!..

На языке аборигенов пословица звучала иначе, но великий святой понял. Фузионер выпал из его руки. Тоненько завыв, Тсиифар отполз прочь.

— Скажите людям, что поход отменяется, — объявил возникший невесть откуда Дена. — Пусть возвращаются по домам. К своим пашням и отарам.

Голос королевского посланника звучал властно, и противиться ему не было возможности. Неловко переглянувшись, соратники великого святого затрусили в лагерь.

Мокош поднял фузионер и нажал на спуск. Ничего не произошло.

— Быть может, этого не хватает? — лукаво улыбнулся Дена. Он поймал руку первоисследователя и что-то сунул в кулак. Алексей разжал пальцы и тупо уставился на батарею от фузионера, лежащую в ладони.

— Тася Ай просила передать, — с невинным видом пояснил рыцарь. — Сказала, это очень важно.

Второй залп оказался куда удачнее. Там, где лежали бумаги, возникло выгоревшее пятно. По левую руку от Мокоша материализовались призрак-аватара и шесть пчелиных роев-полубогов.

— Вот и все, — сказала аватара. — Все долги розданы, кроме одного. Известно: Страж Немоты всегда исполняет клятвы. Алсей Ай станет новым Стражем, а ведь он поклялся отрезать голову Тсиифару. Мы ждем.

— Что же это? — побелевшими губами прошептал святой. — Как? Ведь я не виноват! Это чужинец Алсей Ай дал необдуманное обещание! Как же я отвечаю за чужие слова?!

— За свои ответь, — скривила губы призрачная девчонка. — Все подтвердят: ихи Батини Ай обещал жизнь во благо народа отдать, коль понадобится. Алсей Ай слово держит. Я говорю: Стражи слово держат! А ты?

Так и закончилась эта история. Ландмейстеру грозил трибунал, но, по счастью, обошлось. Людей в колониях не хватало, а бездарному администратору удалось приписать все заслуги себе. Мертвая голова на воротах посольства только ухмылялась: ах, прохиндей, прохиндей!.. Очень тшиины людей за эту голову зауважали.

Масляного Кушира святость одолела: отправился на святую гору Теулеа прощения у бога просить. Говорят, Алсей Ай простил, а за бога кто ответит?

В остальном — ничего не изменилось.

Суфии из Дивгиры никуда не ушли и поют все те же песни. Землян лжецами называют.

А что на зеркало пенять, коли рожа крива?

— Редид посол, сиятельнейший кунд Дагда срочно желает вас лицезреть.

На мгновение мне показалось, что мордочка герольда выразила сочувствие, но я тут же отмел эту мысль. Ко мне, варвару? Блистательный житель империи? Быть не может.

— Э-э… — промычал я, лихорадочно стирая пену с подбородка. — Передайте кунду Дагде…

— …разветвленноживущему с алой лентой кунду Дагде, — с нажимом подчеркнул лакей. Естественно, ни о каком сочувствии не могло идти и речи, как говорится, vae victis[14]. Даже лакею-герольду позволяется сокращать титул разветвленноживущего до простых разговорных форм… Лакею, но не мне, полномочному представителю Земли на Латлаге.

— Немедленно, редид Василий. Вам дается сорок семь секунд и поспешите: кунд Дагда не любит ждать.

Это мы знаем, знаем, ученые уже… Торопливо скребу щетину огромной, украшенной финифтью бритвой, не без юмора оформленной в виде стрелецкого протазана. «Дипломатический кодекс Латлага», страница сто пятьдесят шесть: ритуал встречи лодошского чиновника второго ранга, предписанный жителям Ойкумены при нахождении в столичном городе империи. Обязательное бритье, замена видового запаха на растительный, стрижка когтей на всех четырех конечностях… Все, чтобы соответствовать званию бритоносого круглоухого варвара.

Варвары. Мы — жители Ойкумены.

Черт возьми! Сегодня специально встал на два часа раньше, чтобы успеть подготовиться к визиту, однако у господина экзарха прекрасные осведомители. Сдавленно хихикаю, представив, как сиятельный кунд Дагда мечется по спальне в поисках церемониальной юбки, чтобы застать меня врасплох в самый ответственный момент бритья. К счастью, они не знают, что вломиться к послу в нужник во время отправления естественных надобностей — стократ оскорбительнее. Или знают?..

— Передайте сиятельному разветвленноживущему с алой лентой кунду Дагде, — церемонно чеканю я, — что через четырнадцать с половиной ляку я прибуду, дабы почтить его присутствие троекратным падением ниц.

В моих словах нет ни издевки, ни сарказма. Общаясь с лодошами, приходится отвечать за свои слова и рассчитывать время буквально до долей секунд.

— Редид Вадилий Дамода, — еле заметно кивает мне господин экзарх. Я поспешно — быть может, несколько более поспешно, чем требуется, — опускаюсь на пол, нелепо разбросав руки и ноги в разные стороны. Господи!.. Знал бы я когда-нибудь, что буду так стелиться перед тушканчиком-переростком, похожим на аляповатую игрушку из «Детского мира»! Тушканчиком в цветастой юбке и бронзовом шлеме с гребнем, тушканчиком, чья белоснежная шерсть успела местами вылезти от старости и пожелтеть, тушканчиком, не выговаривающим «с» в наших именах и заменяющим его звуком «д»…