- Обязательно хочу хоть раз в жизни с гроссмейстером сыграть, - и добавила, - пока вода не спадет.

А я понимал, что это была ее последняя просьба. И я не мог ее не выполнить. Но и выполнить ее было невозможно. Как связаться с Москвой, как тратить время на передачу ходов, когда нужна постоянная связь с «Георгием Седовым», с самолетами, если погода позволит? Как тут быть? Пусть простит мне гроссмейстер Флор, что я осмелился вместо него играть шахматную партию. Я сообщил Тане, что гроссмейстер Флор согласился играть с ней и придет для этого в Радиоцентр Главсевморпути. Ходы будут передавать немедленно через нашу полярную станцию.

Поверьте, эта шахматная партия состарила меня на много лет. Боюсь, что моя игра была не очень высокого класса, но клянусь вам, я играл изо всех сил, потому что боялся, что Таня обнаружит обман.

Но она не обнаружила его. Она играла, не глядя на доску, но отвечала быстро. Милый Флор, он не подозревал даже, что неведомая девушка играет с ним вслепую…

Я ждал ответных радиограмм от Тани с очередным ходом, как вестей жизни… Я понимал, что игрой в шахматы Таня поддерживает себя…

Я холодел, слушая ее ровный голос, которым она сообщила после переданного ее последнего хода, что «остров полностью скрылся под водой»… или: «до вершины знака осталось еще три метра…» или: «забираюсь еще выше, до вершины знака осталось полтора метра». И она еще заботилась, чтобы мы непременно сообщили все подробности океанологам, это будет им так важно, так интересно!

Пока я перебирался с острова на борт «Георгия Седова», слегка вымокнув, как сказал тут капитан, два хода в партии с Таней сделали за меня, вернее за гроссмейстера Флора, мои ребята.

«Георгий Седов» на всех парах шел к тому месту, где недавно был остров Ныряющий. Нам с Борисом Ефимовичем сообщили с моей полярной станции положение, которое сложилось в партии с Таней. Разрешите мне поставить его на доске. Борис Ефимович, вы помните?

- Еще бы! - отозвался капитан.

- Дальше партию с Таней продолжали мы с Борисом Ефимовичем совместно, но… Впрочем, вы сейчас все увидите сами.

Капитан сходил в свою каюту за шахматами. Рассказчик расставил на доске позицию.

- В последней радиограмме Таня сообщила, что забралась на самую вершину знака. Волны задевали ее ноги пенными гребнями. Но она все еще казалась бодрой, и даже радовалась по-детски тому, что не проигрывает гроссмейстеру.

Только тем, что она играла, не глядя на доску, я могу объяснить, что не проиграл ей и даже имел материальное преимущество: ферзя за ладью, не считая пешек. Я полагал это преимущество достаточным для того, чтобы предложить Тане ничью от имени прославленного гроссмейстера. Собственно, такой исход и был моим сокровенным желанием. И вы помните, конечна, Борис Ефимович, как Таня отвергла предложенную ей ничью?

- Гордая была, - заметил капитан.

- Нет, не только! Она уже видела все, что должно было произойти… конечно, на доске, а не в море, посередине которого ютилась на верхушке бревенчатого знака.

- Что же она видела? Что задумала? - послышались нетерпеливые голоса.

- Когда вы увидите, то поймете, какой шахматистки мы лишились. Она сообщила свой ход (1. Лb5 - b7). Мы с капитаном обрадовались за нашу противницу. Вот почему она не согласилась на ничью! Лукавая, она грозит матом в несколько ходов! (2. Cd1 + Kpa5. 3. b4 + Kpa6. 4. Ce2 + и мат следующим ходом!) Здорово! Я предложил капитану «зевнуть» эту угрозу и проиграть, но он запротестовал.

Гроссмейстер не может так зевать, когда нет цейтнота, и наш обман раскроется. Пришлось защищаться от озорной угрозы, что сделать было не трудно, имея свободно двигающегося ферзя. Капитан посоветовал сделать ход ферзем (1… Фg3 - e5), чтобы он взял под прицел опасное поле e2, с которого намеревался матовать белый слон. Я сообщил Тане этот ход «гроссмейстера» и еще раз предложил ей от его имени ничью.

Таня ответила, что вода накрывает геодезический знак. От ничьей она отказалась и попросила передать гроссмейстеру привет, благодарность и просьбу поскорее отвечать на ее ходы.

- Как же она пошла? - заинтересовались слушатели. - Она?.. Ах, да! Она все-таки сделала шах слоном, словно могла заматовать нашего короля. Мы с капитаном решили, что она - в ее положении это было простительно - не заметила, что ферзь держит под ударом нужное ей для слона поле. Мы уверились в этом, когда она один за другим сделала свои ходы (2. Cg5 - d1 + Kpa4 - а5. 3. b2 - b4 + Кра5 - а6. 4. Cdl - е2 +??).

Таня отдавала «по недосмотру» своего атакующего слона!

Мне было бесконечно жаль Таню, ее последнюю партию… «Георгий Седов» уже блуждал где-то в районе утонувшего острова. Таня была еще жива, ока еще ждала ответного хода партнера. Ну, что я мог сделать? Флор обязан был взять слона. И я сообщил, что он берет его (4. Фе5: е2).

Мы с капитаном стояли на мостике, стараясь увидеть сквозь снежную пелену человеческую фигурку, едва приподнятую над бушующим морем.

Радист взбежал по трапу: я обернулся, спросил хрипло:

- Есть ответ? Жива?

- Да. Она пошла королем. Грозит матом.

- Как матом?

- Ну да, пешка превратится в ферзя. Снова последовал быстрый обмен ходами (5. Кра8 - b8 Фе2 - е5 +. 6. Крb8 - с8 Фе5 - е8 +. 7. Крс8 - с7).

Собственно, сейчас черным ничего не грозило. Проиграть могла лишь погибающая девушка… С чувством отчаяния я сказал радисту, чтобы он взял слоном пешку (7… Cg8: d5). Можно было сыграть и по-иному, и, как нашел потом капитан, это вело к нашему проигрышу. Но об этом потом. Я сделал очередной ход просто для того, чтобы поддержать Таню в последние минуты ее жизни.

Но Таня еще жила! Она держалась и на воде и в партии, ответив сразу серией потрясших нас с капитаном ходов, быть может, рожденных небывалым напряжением всех сил, блеском уходящей жизни, почти потусторонним вдохновением. Она начала с того, что отдала последнюю свою надежду, проходную пешку а7. Можно было подумать, что она отдает ее, действительно теряя надежду на все… Но… последовала серия поразивших нас ходов (8. а7 - а8Ф + Фе8: а8. 9. Лb7 - b6 + Кра6 - а7. 10. b4 - b5!).

На этом связь с Таней оборвалась. Рация ее замолкла. Сквозь слезы смотрел я на шахматную доску, которая стояла в штурманской рубке на географической карте, на которой прокладывался курс корабля.

Всмотритесь в эту позицию. Грозит мат ладьей. Нужно или терять ферзя, проигрывая партию, или защищаться от мата слоном (10. Cd5 - b7. 11. Лb6 - а6 + Сb7: а6) и завершающий удар слабой Таниной рукой, очаровательный, изящный, парадоксальный мат одной пешкой, олицетворяющий собой победу мысли над грубой силой, воли над стихией (12. b5 - b6 мат!).

Я послал радиограмму, поздравляя Таню с поразительно красивой победой. Но Таня не приняла ее, не ответила…

Все долго молчали. В кают-компанию с твиндека доносились голоса, потом они смолкли и слышно было, как шелестели волны о борт, а может быть, мелкие льдины…

Кто-то спросил, робко, неуверенно:

- Как же Таня? Ее геодезический знак? Ее остров? Рассказчик сощурился:

- Хорошая мысль назвать остров ее именем, только… С тех пор никто ни разу не видел Ныряющего острова. На карте он нанесен Борисом Ефимовичем, как опасная мель…

- А Таня?

- Татьяна Михайловна вышла за меня замуж. Но если вы спросите у нее о том, что я рассказал, она ничего не вспомнит: ни острова, ни знака, ни игранной партии, более того, она даже не знает сейчас ходов шахматных фигур. И она даже будет вас уверять, что я все выдумал.

- Значит… значит, она жива!

- Конечно. Мою Таню, мою изумительную милую Таню «Георгий Седов» вскоре подобрал. Она была без сознания, но все еще держалась за бревна геодезического знака, который смыло с утонувшего острова.

Она была между жизнью и смертью много дней. А когда пришла в себя, то забыла все, все… все, что с ней случилось, и даже шахматы…

- Как? И пощечины не помнит?