- Здравствуйте, капитан! Что у вас случилось, Борис Ефимович? - спросил контр-адмирал, пожимая руку пришедшему.

- Сделаем так, - вмешался летчик. - Раздевайтесь, капитан. Будете с нами Новый год встречать. А там… поговорим!

- Милости просим, Борис Ефимович, - сказал контр-адмирал. - Наши моряки за честь сочтут иметь гостем капитана «Седова».

- Какие уж тут гости, Николай Степанович, - сказал моряк. - Узнал я, что тут находится знаменитый профессор. Консультация срочная нужна…

В дверях стояла Елена Александровна.

- Папу на консультацию? Он ни за что не согласится!

- Вы уж меня простите, не поверю! - решительно сказал капитан «Седова». - Вы сами врач, сами поймете. Я ведь здесь за уполномоченного Главсевморпути, пока «Седов» на приколе… Несчастье на острове Угрюмом. Плохо с начальником острова. Врачи с Дикого консультировали. Серьезные у них опасения. Ведь человек-то какой! Кушаков!.. Иван Григорьевич. Это он обследовал «Землю Полярную»… В недра богатейшие заглянул!.. На карты все нанес. Он и есть первый геолог и моряк Севера! Мечтает в нашей Арктике асфальтированные города и даже курорты построить!.. Человек редкой души. На военном флоте лейтенантом служил… - Борис Ефимович взглянул на контр-адмирала.

- Что же с ним случилось? - спросила Загорова.

- Белый медведь редко нападает на человека, а тут так вышло. Рукопашная… задел он Ивана Григорьевича по уху. Не знаю, как уж Кушаков пристрелил его. И с тех пор пошло дело на «худо». Погибает человек. Врачи Дикого говорят, что консультация с крупным ларингологом нужна. В Москве ночь… встреча… завтра выходной…

- Так ведь я ларинголог. Хотя… когда отец здесь… - Елена Александровна смутилась. - Но мы не можем отпустить сейчас отца с вами на ваш радиоцентр.

- Вот как сделаем, - решительно вмешался контр-адмирал. - Я сейчас дам приказ своим радистам связаться с островом Угрюмым и дать связь через квартиру Загоровых. Профессор, конечно, не откажется помочь.

Капитан «Седова» обрадовался.

- Вот спасибо, - говорил он, освобождаясь с помощью хозяина от пальто.

- Проходите, проходите, - приглашала хозяйка. - Вот хорошо, что вы с нами Новый год встретите!

Контр-адмирал направился к телефону. В столовой шум сразу прекратился. Что-то случилось!

Профессор Александр Аркадьевич, узнав, в чем дело, уселся в мягкое кресло у телефона и тихо расспрашивал капитана «Седова».

- Три недели назад случилось? Борис Ефимович кивнул.

Чувствовал он себя среди гостей неловко.

- Да, да… Я Фролов, - говорил в трубку контр-адмирал. - Связывайтесь поскорее. Жду, жду… Сколько же мне ждать?

Гости полукругом молча стояли около сидящих у телефона.

Елена Александровна подошла к отцу и присела на ручку кресла, обняв Александра Аркадьевича за плечи.

- Да, да!.. Профессор Полянов тут, у микрофона! - кричал в трубку контр-адмирал. - Неужели нельзя лучше настроиться? Что? Слышимость плохая? У вас всегда слышимость плохая, когда говорить нужно! В прошлый раз Владивосток еле было слышно. Подумаешь, на другом конце земли… На то вы и радисты… Что? Остров Угрюмый? Так. Передаю трубку профессору Полянову. Рассказывайте, что там у вас приключилось.

Контр-адмирал передал трубку Александру Аркадьевичу.

- Что? Как? Ничего не слышу, - раздраженно сказал профессор, привстав с кресла. - Как же я буду их консультировать, когда не разберу ни слова!..

- Папа, ты просто не привык. Позволь мне взять трубку. Я буду передавать твои вопросы и ответы.

- Неужели ты услышишь? Я, как ларинголог, специально обследую твой чуткий слуховой аппарат.

Загорова взяла трубку.

- Остров Угрюмый? Будете отвечать мне на вопросы профессора, - звонко, но не повышая голоса, сказала Елена Александровна.

- Потерял ли сознание больной после удара в область уха?

Загорова повторила вопрос профессора и тотчас ответила:

- Его нашли через час без чувств подле убитого медведя. Выстрелил во время удара. Зверь напал неожиданно, когда Кушаков вышел в склад, чтобы достать винтовочные патроны и пойти на нерпу. Собак было нечем кормить.

- Это к диагнозу не относится, - ворчливо сказал Александр Аркадьевич. - Шла ли кровь, велика ли рана, какова температура?

Загорова передала, что ушная раковина ободрана, рваная рана идет до затылка, с черепа сорвана кожа. Температура сейчас тридцать девять.

- Пульс? Какое было лечение? Есть ли там врач?

- Врача нет. С Дикого предложили делать сульфидиновые повязки… три недели не позволяли вставать.

- Это хорошо, - сказал профессор.

- Была ли тошнота и рвота? - спросила Загорова.

- Кажется, я это не успел еще спросить, - недовольным тоном сказал профессор. - Впрочем… это как раз и важно знать.

- Вначале не было, - передавала ответ Загорова. - Но в последние три дня появилась. Рвота усиливается, если повернуть голову. Раньше из уха шла кровь… теперь гной.

Профессор покачал головой.

- Попроси показать больному обыкновенную чашку и спросить его, что это такое, - предложил он.

Гости недоуменно зашептались.

Загорова передала распоряжение профессора.

- Чашки у них нет, есть только кружка, - сказала она. В полной тишине люди мысленно представляли себе, как к лежащему на шкурках больному подносят кружку.

- Они показали кружку. Он говорит: «Это для того, чтобы пить».

- Так, - сказал профессор, снимая очки и протирая их платком: у него оказались голубые, почти синие глаза. - А часы у них есть? Пусть покажут.

- Он ответил: «Это для того, чтобы… время».

- А сахарница? Есть у них сахарница? - говорил профессор, надевая очки и оглядывая приготовленный для встречи Нового года стол.

- Сахарницы нет.

- Ну, а бутылка водки найдется? Пусть покажут больному.

- Вот это непременно узнает, - сказал низким шепотом летчик Загоров.

- Спирт есть. Показали бутылку спирта. Больной ответил: «Это для горького… и жжет».

- Мне все ясно, - сказал профессор. - Поблагодарите больного.

- Можно кончать связь? - спросил контр-адмирал, беря из рук Загоровой трубку.

Профессор кивнул, потом сказал, обращаясь к дочери:

- Амнестическая афазия. Бывает при абсцессе мозга, левой височной доли. Удар был по левому уху?

- По левому, - подтвердил капитан «Седова».

- И как же? - спросил контр-адмирал.

- Очень плохо, - сказал профессор. - Неизбежная смерть, если…

- Если? - разом спросили капитан «Седова» и адмирал. Морщинистое обветренное лицо капитана и чуть рябое лицо адмирала были одинаково напряжены.

- Если немедленно не сделать трепанацию черепа.

- Нужна срочная операция, - вставила Загорова.

- Это невозможно, - вздохнул Борис Ефимович. - Никакой корабль не пробьется к острову раньше августа. Никакой самолет не сядет сейчас ни на острове, ни около него.

- Значит… приговорили? - медленно выговорил адмирал.

- Я не знаю, я не полярник, - раздраженно сказал профессор. - Не берусь судить, можно ли доставить на остров хирурга, способного провести эту очень сложную операцию… но он там необходим.

Капитан «Седова» поставил локти на расставленные колени и опустил на ладони полуседую голову.

- Какой был это человек, товарищи!.. Такая утрата…

- Не только для полярников, - сказал контр-адмирал. - Для всех нас.

Загорова взяла с празднично убранного стола салфетку и стала мять ее в руках.

- Вася, - тихо сказала она, - а долететь до острова полярной ночью можно? Ты бы мог долететь?

- Если будет задание, долетим.

- Николай Степанович… то есть товарищ контр-адмирал! - сказала Загорова, подходя к адмиралу и вытягиваясь. - Кушакова можно спасти, если хирург спрыгнет с парашютом.

- С парашютом? - спросил профессор, поднимая брови.

- Ах, что вы!.. - прервал Борис Ефимович. - Завтра в Москве выходной. Только послезавтра добьешься… Да и есть ли еще такой специалист, который прыгал бы с парашютом?

- Я прыгала с парашютом, товарищ контр-адмирал. Если вы дадите такое задание и летчик майор Загоров доставит меня к острову, я спрыгну.