Пользуясь стоянкой в порту острова Дикого, Борис Ефимович пригласил своих гостей - ученых - в салон.

Буфетчица Катя принесла шпроты ив заветных запасов. На столе появился капитанский коньяк.

Ученые, включая ботаника Наташу, отоспавшуюся, розовощекую и бойкую, с удовольствием отдали должное и закускам и напитку.

Я спросил Крымова:

- Скажите, какая цель вашей астрономической экспедиции?

Протягивая руку к шпротам, Крымов ответил:

- Установить существование жизни на Марсе.

- На Марсе? - чуть не подскочил я. - Вы шутите? Крымов удивленно посмотрел на меня через круглые очки.

- Почему шучу?

- Разве можно наблюдать отсюда Марс? - спросил я.

- Нет, в это время Марс вообще плохо виден.

- Астроном и ботаник изучают Марс в Арктике, не глядя на небо? - я руками развел.

- Марс мы изучаем у себя в обсерватории в Алма-Ате, а здесь…

- Что же здесь?

- Мы ищем доказательства существования жизни на Марсе.

- Это очень интересно! - воскликнул Низовский. - Я с детства увлекаюсь марсианскими каналами! Скиапарелли, Лоуэлл! Эти ученые, кажется, занимались Марсом?

- Тихов, - внушительно сказал Крымов. - Гавриил Андрианович Тихов!

- Создатель новой науки - астроботаники! - бойко вставила девушка.

- Астроботаника? - переспросил я. - Астра - звезда… И вдруг ботаника! Что может быть общего? Не понимаю.

Наташа звонко рассмеялась.

- Конечно же, звездная ботаника! - сказала она. - Наука, изучающая растения других миров!

- На Марсе, - вставил Крымов.

- У нас при Академии Казахской ССР создан сектор астроботаники, новой советской науки, - гордо пояснила Наташа.

- Как же астрономы и вдруг в Арктике очутились? - спросил капитан.

- Видите ли, - сказал Крымов, - нам приходится искать условия, сходные с существующими на Марсе. Он в полтора раза дальше от Солнца, чем Земля. Атмосфера его разрежена, как у нас на высоте пятнадцати километров. Климат там резок и суров.

- Вы только подумайте, - вмешалась Наташа, - на экваторе днем там +20, а ночью -70°.

- Крепковато, - сказал капитан.

- В средней полосе, - продолжал Крымов, - зимой (ведь на Марсе времена года подобны земным)… зимой там и днем и ночью -80°.

- Как в Туруханском крае, - заметил молчавший до этого географ.

- Да. Климат Марса суров. Но разве здесь, в Арктике, не бывает таких температур? - Крымов беседовал охотно. Видно, он крепко был влюблен в свою звездную ботанику.

- Вот теперь понимаю, почему вы здесь, - сказал капитан.

- И жизнь существует в Арктике, - продолжал астроном. - А на Марсе ведь есть и более благоприятные условия. У полярных кругов, например, где солнце не заходит по многу месяцев, температура и днем и ночью держится около +15°. Это же прекрасные условия для растительности!

Я не выдержал:

- И что же? На Марсе есть растительность?

- Пока еще у нас не было прямых доказательств… - уклончиво ответил Крымов.

Капитан налил всем коньяку.

- Наверное, замечательная эта специальность - астрономия. У нас - моряков и полярников - принято рассказывать о себе. Вот бы вы, товарищ географ, и вы, товарищ Низовский, а особенно вы, астрономы, рассказали бы, как учеными стали, - предложил Борис Ефимович.

- Что ж тут рассказывать, - отозвался Низовский. - Учился в школе, потом в университете, остался при кафедре аспирантом… вот и все.

- Меня ученым сделала страсть, - сказал Валентин Гаврилович Васильев. - Страсть к новому, жажда передвижения. Я исходил, исколесил всю нашу замечательную страну. Вот теперь до Арктики добрался. А как подумаешь, сколько еще неисхоженного, неизведанного на наших просторах… радостно становится. Пью за необъятную и красивейшую нашу родину! - сказал географ и выпил рюмку. Все последовали его примеру.

- А вы? - обратился капитан к Крымову. - Вы что расскажете нам?

Крымов стал чрезвычайно серьезным.

- Это очень сложно… - задумчиво начал он, потирая свои выпуклые надбровные дуги, - и очень долго рассказывать.

Мы все стали просить. Наташа жадно смотрела на своего руководителя. Очевидно, она не знала его биографии.

- Пожалуй, я расскажу, - согласился наконец Крымов. - Я родился в эвенкийском стойбище. Раньше эвенков звали тунгусами.

- Вы эвенк? - воскликнула Наташа. Крымов кивнул.

- Я родился в эвенкийском чуме в тот год, когда в тайге… Вы все, наверное, слышали про Тунгусский метеорит, который упал в тайгу?

- Слышали немного. Расскажите, это очень интересно, - попросил Низовский.

- Это было необыкновенное явление, - сразу оживился Крымов. - Тысячи очевидцев видели, как над тайгой возник огненный шар, по яркости затмивший солнце. Огненный столб уперся в безоблачное небо. Раздался ни с чем не сравнимый по силе удар… Этот удар прокатился по всей земле. Он был слышен за тысячу километров от места катастрофы: зарегистрирована остановка поезда близ Канска, в восьмистах километрах от места катастрофы. Машинисту показалось, что у него в поезде что-то взорвалось. Небывалый ураган прокатился по земле. На расстоянии четырехсот километров от места взрыва у домов сносило крыши, валило заборы… Еще дальше - в домах звенела посуда, останавливались часы, как во время землетрясения. Толчок был зафиксирован многими сейсмологическими станциями: Ташкентской, в Йене (Германия), Иркутской, которая и собрала показания всех очевидцев.

- Что же это было? - спросил Низовский. - Толчок от удара метеорита о землю?

- Так думали, - уклончиво ответил Крымов. - Воздушная волна, вызванная катастрофой, два раза обошла земной шар. Она была отмечена барографами в Лондоне и других местах.

Странные явления наблюдались во всем мире в течение четырех суток после катастрофы в тайге. Высоко в небе были замечены светящиеся облака, которые делали ночь по всей Европе и даже в Алжире такой светлой, что в полночь можно было читать газеты, словно в ленинградские белые ночи…

- Когда это было? - спросил капитан.

- В год моего рождения, - ответил Крымов, - в тысяча девятьсот восьмом году. Огненный ураган пронесся тогда в тайге. За шестьдесят километров, в фактории Вановара, люди теряли сознание, ощущая, что на них загорается верхняя одежда. Воздушной волной многих оленей подбросило в воздух, а деревья тайги… Верьте мне, я из тех мест и много лет участвовал в поисках метеорита. Все деревья в радиусе тридцати километров вырваны с корнем, все сплошь! В радиусе шестидесяти километров они повалены на всех возвышениях.

Небывалое опустошение произвел ураган. Эвенки бросались в поваленную тайгу искать своих оленей, лабазы с имуществом. Они находили только обугленные туши. Горе посетило тогда и чум моего деда Лючеткана. Мой отец, ходивший в поваленную тайгу, видел там огромный столб воды, бивший из земли. Отец умер через несколько дней в страшных мучениях, словно его обожгло… Но на коже у него не было никаких ожогов. Старики испугались. Запретили эвенкам ходить в поваленную тайгу. Назвали ее проклятым местом. Шаманы говорили, что там на землю спустился бог огня и грома Огды. Он, дескать, и жжет невидимым огнем всех, кто туда попадает.

В начале двадцатых годов, - продолжал Крымов, - в факторию Вановара приехал русский ученый Кулик. Он хотел найти метеорит. Эвенки отказались сопровождать его. Он нашел двух ангарских охотников. Я присоединился к ним. Я был молод, хорошо знал русский язык, кое-чему учился в фактории и ничего на свете не боялся.

Вместе с Куликом мы добрались до центра катастрофы. Мы обнаружили, что все бесчисленные деревья, миллионы поваленных стволов, лежат корнями, направленными в одно место, в центр катастрофы. Когда же мы увидели этот центр, то были поражены. В центре катастрофы, где разрушения от упавшего метеорита должны быть наибольшими… лес стоял на корню. Это было необъяснимо не только для меня, но даже и для русского ученого. Я видел это по его лицу.

Лес стоял на корню, но это был мертвый лес - без сучьев, без верхушек, он походил на врытые в землю столбы…