— Господи, какая молоденькая, — удивилась Марго, прихлебывая ароматный, но безвкусный желто-зеленый напиток. — Сколько вам лет?

— Девятнадцать.

— И когда же это с вами случилось? — Марго сочувственно покачала головой.

В ответ, не спрашивая, что именно посетительница имеет в виду, Лиза звонко рассмеялась:

— Думаю, что с рождения. Сколько помню себя, всегда знала мысли всех, кого видела. И долго не могла поверить, что другие этого не могут. Я и говорить начала только после четырех лет — мне это казалось ненужным.

— Вы живете одна? А родители?

— Мать далеко, на Алтае, — ее лицо поскучнело и сделалось безучастным, — а отца вообще нет.

— Извините. Но поверьте, это не праздное любопытство.

Лиза лишь чуть заметно кивнула.

Она явно располагала к доверию, и Платон, без всякого предварительного прощупывания, коротко изложил, зачем они к ней явились. Он при этом не стал скрывать, что предлагаемая работа таит в себе определенную опасность. Ее это не испугало, но совершенно ошарашила смерть Гронского, к которому она питала огромное почтение. Что же касалось Володечки, то его судьба не вызвала у нее даже серьезного удивления.

— Он сам шел к этому, — обронила Лиза равнодушно, — он жил нечисто.

В целом услышанное не показалось ей невероятным, и она изъявила готовность помочь без всяких предварительных условий. Проблемы возникли, когда выяснилось, что от нее потребуются огромные затраты времени — недели, а быть может, и месяцы.

— Вы знаете… боюсь, что я не смогу столько. — Она искренне огорчилась.

Марго удалось без больших усилий вытянуть из нее, в чем дело. Оказалось, она вынуждена зарабатывать в качестве экстрасенса-целителя, и деньги ей нужны не только на прожитие, но главным образом для поездки в Америку, в школу неошаманизма. К весне — школа летняя — она должна накопить пять тысяч долларов, а сейчас у нее меньше трех, и потому ей приходится трудиться в поте лица.

Марго в изумлении успела уже приоткрыть рот, но была остановлена предостерегающим жестом Платона:

— Если вся загвоздка в деньгах, то мы скомпенсируем все ваши затраты, и вы поедете в свой шаманский университет. Дело настолько серьезное, что мы добудем для этого деньги.

Лиза согласилась мгновенно и даже заметно повеселела. Брать деньги за целительство — нехорошо и опасно, можно только продукты. Она, конечно, ни с кого ничего не требует и берет, кто сколько даст, но все равно очень рада, что может избежать этого.

— Если экстрасенс хочет жить чисто, ему нельзя брать никаких денег.

— Но зачем вам этот… неошаманизм? — Марго смогла, наконец, задать свой вопрос. — Вы ведь и так уже… — Она замялась, затрудняясь сколько-нибудь четко аттестовать достижения Лизы.

— Что: и так уже? — строго спросила та. — Я всего лишь человек с природными способностями. Мне нужно знание, нужны новые технологии и, главное, нужна преемственность дара. Без этого ничего не получится.

Марго не рискнула проявить дальнейшее любопытство, слишком потрясенная тем, что о шаманских делах можно говорить в терминах «новые технологии».

— А что такое неошаманизм? — задал Платон более рациональный вопрос.

— Его создатель — О’Брайен. Он возродил шаманизм на основе современных знаний. Он использует новейшие средства для выхода в высшие миры.

— А какие именно?

— Психоделическую музыку, он выпустил специальные диски. Технику йоги. Цветные стробоскопы… я не знаю всего.

— И, разумеется, химию? Какие-нибудь препараты?

— Да, конечно. Ведь классический шаманизм тоже использовал мухоморы.

— Ничего себе — шаман с лазерными дисками, — недоверчиво протянула Марго. — Я-то думала, шаман всегда с бубном.

— Дело не в бубне, а в сути. Даже в старину в Сибири бывало камлание не только с бубном, но и с луком и стрелой. Оно считалось более древним и более сильным. Суть шаманизма не в бубне, а в путешествии в параллельные миры, влияющие на события нашего мира. Бубен обтягивался шкурой трехгодовалого теленка оленя, он, как и стрела, был символическим транспортным средством, на котором совершалось путешествие в верхние миры. Так что это — всего лишь символ, помогавший совершить пространственный переход. Зная это, современный шаман в бубне не нуждается, у него есть другие средства… Я вас, наверное, утомила моими пояснениями? — В ее голосе звучал определенный апломб и удовлетворенность академической глубиной своих познаний.

— Нет, что вы… очень образовательно, — без большого энтузиазма откликнулась Марго. — Но, увы, нам пора откланиваться.

— Ну вот, — сокрушенно заявила она в машине, — мы и допрыгались до шамана с бубном.

— Не волнуйся, бубнов не будет, — утешил ее Платон. — Будут лазерные диски и стробоскопы, она же тебе все объяснила.

— Хрен редьки не слаще, — недовольно процедила Марго, и разговор оборвался.

На самом деле ее раздражала вовсе не шаманка — от нее остались, в конечном итоге, положительные эмоции. Портила Марго настроение необходимость искать электронного гения, компьютерного пакостника, отбывающего где-то в лагерях заслуженное наказание. Она хорошо помнила омерзение, которое он у нее вызывал во время следствия несколько лет назад, и отчетливое ощущение, что любые контакты с ним, даже по долгу службы, рано или поздно принесут несчастье. В свое время, упрятав его за колючую проволоку, она облегченно вздохнула, а теперь ей предстоит искать его и иметь с ним дело по собственной воле.

На запрос, составленный по всей форме и отосланный месяц назад, Марго пока никакого ответа не получила. Понимая, что ей придется более активно заняться поисками, она откладывала их под любыми предлогами. Сейчас все предлоги были исчерпаны, и она безоговорочно решила с ближайшего понедельника вплотную приступить к неприятному делу.

Но жизнь часто потворствует тайным желаниям человека вопреки его явным и разумным намерениям. В понедельник утром позвонил Фугас и сообщил, что «виртуальный осиновый кол» готов.

Они тотчас сорвались в его лабораторию. Новый прибор располагался в углу и был отгорожен от остальной территории неуклюжей самопальной ширмой, несомненно собственноручным изделием Фугаса. Сначала он не хотел пускать их за ширму, заявив, что аппарат совершенно секретный и до получения на него патента никому не будет показан, но после довольно долгих препирательств им все же было разрешено обозрение этого продукта научной мысли.

Аппарат был громоздким, занимал целый стол и чем-то напоминал первый радиопередатчик Александра Попова, виденный Марго в свое время на картинке в школьном учебнике физики. Состоял он в основном из нагромождения разных электронных приборов, но кроме них имелись четыре глянцевых темных цилиндра непонятной природы и длинные стеклянные трубки со впаянными электродами, заполненные какой-то жидкостью, в коей плавали мелкие зеленые не то крупинки, не то листики, в общем, нечто вроде микроскопических водорослей. Объяснять принцип действия этого изумительного сооружения Фугас наотрез отказался, утверждая, что это — его частная интеллектуальная собственность. Впрочем, ни Марго, ни Платон не сомневались: он долго не выдержит и скоро сам начнет хвастаться и болтать о гениальности своего изобретения.

— И что же, эта штука сможет нейтрализовать опасные телепатические сигналы, которые нас беспокоят? — спросил Платон с точно отмеренным оттенком сомнения, достаточным, чтобы спровоцировать на дополнительные объяснения, но не дающим повода для перехода к активной обороне.

— А это мы скоро увидим. Как говорится, вскрытие покажет. — Фугас радостно покашлял и повторил нараспев: — Увидим, увидим, вскрытие покажет.

Он явно пребывал в эйфории от сознания собственной гениальности.

— Можно вопрос? — вмешалась Марго. — Предположим, вы включили этот ваш аппарат на какое-то время, на сутки, к примеру. И он все это время будет нейтрализовать все телепатические сигналы? Или только те, о которых у нас с вами идет речь? — Она нарочито избегала произнесения вслух имени Легиона. — Только вы уж заранее извините, если я глупость спрашиваю.