Но Флойд заметил полицейских на минуту раньше, чем они его. Он пригнулся и выхватил пистолет. «Заезжай вот за то строение! — приказал он Дайку. — Это они меня ищут». Дайк подчинился и завел машину за амбар — большой, шириной пятнадцать футов, приподнятый над землей на сваях. Дайк перегнулся через Флойда и открыл дверцу со стороны пассажира. «Вылезай, гад!» — сказал он. Флойд выскочил из машины и встал за амбаром.

Ист-ливерпульские полицейские во главе с Монтгомери первыми въехали на двор фермы. Фэбээровская машина подошла второй. Из нее вышли четверо агентов. «Вон он, за амбаром!» — крикнул один из полицейских. Все вынули оружие. Амбар был приподнят на сваях на двенадцать дюймов над землей, и они видели, как Флойд ходит за ним туда-сюда, видимо не зная, что делать.

«Флойд, выходи на дорогу! — крикнул Пёрвис. — Выходи, или будем стрелять!» Флойд вышел из-за амбара и со всех ног кинулся через открытое пространство по направлению к гаражу.

— Смотрите, он убежать хочет! — крикнул кто-то из полицейских.

— Стой! — крикнул Пёрвис.

Раздавались крики: «Стой!», «Сдавайся!», но Флойд продолжал бежать. Миновав гараж, он пустился в открытое поле. На его дальнем краю, ярдах в двухстах, начинался лес. Флойд несся к нему, петляя по полю.

«Огонь!» — крикнул Пёрвис. Раздались выстрелы. У фэбээровцев были пистолеты и автоматы Томпсона. Некоторые пули попали в яблоню на дворе фермы, с нее полетели листья и ветки. Флойд бежал через поле, оглядываясь то через правое, то через левое плечо. Выстрелы раздавались все чаще. Некоторые полицейские стреляли, не сходя с места, другие на ходу — они бежали за Флойдом. Когда бандит поднялся на небольшую возвышенность, его правая рука вдруг взметнулась вверх, и он рухнул в траву.

Первыми к нему подбежали трое ист-ливерпульских полицейских. Увидев их, Флойд хотел поднять кольт 45-го калибра и прицелиться. Полисмен Честер Смит схватил его за запястье и, выкрутив руку, отнял пистолет. Одновременно другой полицейский упал на Флойда и прижал его к земле. Флойд пытался дотянуться до второго пистолета, заткнутого за пояс, но третий полицейский — Герман Рот — забрал его.[431] «Лежи тихо! Тихо лежи!» — кричали они. Флойд прекратил сопротивляться.

Подбежал шеф полиции Ист-Ливерпуля Хью Макдермотт.

— Сильно ты ранен? — спросил он у бандита.

— Со мной кончено, — прохрипел Флойд. — Дважды попали.

Это была правда: одна пуля попала ему в левое предплечье и застряла в грудной клетке. Другая пуля ударила в правый бок и остановилась у сердца. Легкие, ребра, сердце — все было повреждено.

— Как тебя зовут? — спросил Монтгомери.

В этот момент подбежали Пёрвис и другие фэбээровцы.

— Мёрфи, — ответил тот. — Где Эдди?

Он спрашивал об Адаме Ричетти, которого иногда называли этим именем.

— Какой Эдди?

— Где Эдди?

— Я не знаю, — сказал Монтгомери.

— Черт!..

— Как тебя зовут? — повторил полицейский.

— Мёрфи! — яростно прохрипел Флойд.

— Тебя зовут Флойд! — сказал Пёрвис.

Бандит посмотрел на него и ничего не сказал.

— Как твое имя? Тебя зовут Чарльз Флойд по прозвищу Красавчик? — спросил Пёрвис.

По губам бандита пробежало что-то вроде улыбки.

— Ну да, я Флойд, — ответил он.

Пёрвис бегом направился к своей машине. Он хотел вызвать врача и известить Вашингтон о том, что Флойд пойман, но на ферме не было телефона, и пришлось съездить в Кларксон. После отъезда Пёрвиса агент Сэм Макки стал говорить с Флойдом. Он наклонился поближе и стал задавать вопросы. Первым делом Макки спросил о том, причастен ли Флойд к бойне на вокзале «Юнион-стейшн» в Канзас-Сити.

— К дьяволу «Юнион-стейшн», — ответил бандит.

— Ты же умираешь, — сказал Макки.

— Да, я знаю, все кончено, — ответил Флойд.

Он быстро слабел.

— Тогда сделай доброе дело и скажи мне, что ты знаешь о преступлении на «Юнион-стейшн»?

Флойд ничего не отвечал.

— Скажи: правда ли, что стреляли ты, Адам Ричетти и Берн Миллер?

Глаза Флойда блеснули.

— Я тебе ничего не скажу, сволочь, — ответил он.

Секунду спустя он впал уже в полубессознательное состояние. Макки перестал задавать вопросы. Флойду становилось хуже с каждым мгновением. Он был уже близок к смерти.

— Кто вам стукнул, что я здесь? — спросил он в секунду просветления.

Полицейские из Ист-Ливерпуля продолжали держать его.

— Мать твою! — сказал Флойд.

В 16 часов 25 минут он произнес: «Все, я умираю». И умер.[432]

Тело Флойда перевезли в похоронное бюро Стурджиса в Уэлсвилле, и вскоре там уже толпились репортеры и любопытные. Журналистов привлекал не столько Флойд, сколько Пёрвис, и это вызвало раздражение Гувера. Около половины шестого вечера директор ФБР подъехал к похоронному бюро и увидел Пёрвиса в окружении репортеров. Гувер писал об этом: «Пёрвис спросил, следует ли ему позволять делать фотографии и отвечать на вопросы, на что я ответил, что журналистам надо сказать: [все] комментарии последуют из Вашингтона». Пёрвис согласился не общаться с прессой, добавив, что «не хотел бы повторять прежнее».[433]

Весь вечер Гуверу звонили с поздравлениями друзья и журналисты, но мысли директора постоянно возвращались к Пёрвису. Около девяти вечера Пёрвис и Сэм Коули, приехавший из Чикаго, позвонили Гуверу и сообщили, что Ричетти будет передан ФБР примерно через час. Когда Пёрвис передал трубку Коули, директор сказал, что Пёрвиса надо немедленно удалить из Уэлсвилла. «Он должен уехать, и вся эта реклама должна прекратиться, — писал Гувер своему помощнику. — Я снова указал [Коули], что желателен отъезд мистера Пёрвиса и его людей оттуда сегодня же, иначе подъедут киношники и тому подобное».

Но Пёрвис ничего не мог с собой поделать. Три месяца он был в опале у директора — и вот снова стал звездой. Когда журналисты попросили его дать интервью, он все-таки рассказал о событиях. На следующее утро газеты, все, как одна, представили «человека, который уничтожил Диллинджера», героем-фэбээровцем: теперь он справился еще с одним «врагом общества». Заголовок в «Чикаго америкэн» гласил: «Пёрвис рассказывает о засаде». «Чикаго трибюн» писала: «Мэлвин Пёрвис, молодой юрист, ставший сыщиком, [сегодня] сделал еще одну зарубку на своем пистолете. Тихий человек в повседневной жизни, Пёрвис превращается в яростного воина, когда имеет дело с преступниками. На сегодняшний день он — самая большая гроза для головорезов».

Гувер в Вашингтоне не находил себе места от злости. Он хотел похвал, но не Пёрвису, а ФБР. Операции по поимке и Диллинджера, и Флойда были поручены Коули, а газеты изображали Коули заместителем Пёрвиса. Через два дня инспектор из центрального управления ФБР по имени Боб Ньюби посетил Пёрвиса в его доме в Чикаго и передал, что ему пока не следует появляться в офисе и лучше вообще сделать вид, что его нет в городе. Пёрвис, которого приглашали для принятия почестей в Вашингтон, спросил, может ли он туда ехать? Ньюби ответил, что не стоит. Отношения между Гувером и Пёрвисом были испорчены уже безнадежно.[434]

После уничтожения Диллинджера и Флойда Сэм Коули сосредоточился на деле Нельсона. К нему поступала масса новой информации: это расследование велось гораздо более продуманно, чем предыдущие. В сущности, как подчеркивали скептики, с Диллинджером и Флойдом ФБР просто повезло: успех обеспечили в одном случае предательство, а в другом — автомобильная авария. Коули старался, чтобы в третий раз все зависело не от случайностей. Архивы по делу Нельсона показывают, насколько вырос профессионализм фэбээровцев за несколько месяцев. Неудачи, случавшиеся во «времена Пёрвиса», вроде историй с Роджером Тохи, Верном Миллером и «Маленькой Богемией», превратились в воспоминания. Военные условия заставили мобилизоваться многие организации, и ФБР не было исключением.