– Политиков? – тот закурил «Rothmans».

– Какой же Вы наивный, Макс! Совсем нет, еврейского синдиката и…

– Опять всемирный заговор? – смущенно попытался возразить Макс: – Это не более чем легенда.

Немного помолчав, Густав искоса, сверху вниз взглянул на Макса и не спеша произнес:

– Мой дорогой друг, я полагал, Вы более информированы. Весь этот кризис не более чем спланированная акция Комитета 300. Вы слышали про версию «золотого миллиарда»?

– Золото всегда растет в цене при кризисах, – ответил Макс.

– Всё не совсем так. Это концептуальная позиция власть имущих. Причем когда-то, увы, использованная нацистами. Которыми, кстати, тоже воспользовались по самой полной, для достижения целей, не имеющих никакого отношения к войне… Мне, честно говоря, надоело сидеть здесь и слушать моих коллег: никто из них, поверьте мне, не решится выступить по самой сути. Пойдемте-ка, подышим воздухом, – усмехнулся он.

На улице их ожидало ясное морозное небо, солнце, активно отдававшее часть своего тепла, чтобы отогреть природу, и необыкновенно чистые автомобили как следствие близости гор и зимней погоды. Недалеко за углом опрятная девушка в фартуке, несмотря на минусовую погоду, продавала мороженое. Густав предложил попробовать, а затем продолжил:

– Любой кризис по большому счету не меняет количество денег в мире, верно?

– Да.

– Если у одних денег становится все меньше, то у кого-то они как раз увеличиваются. Так было в 1930-е годы, повторилось в 1970-е. Ежедневно мы слышим о тех, кто теряет на различных континентах, и проблемах, принявших глобальный характер. Но почти ничего о тех, кто остается в тени, укрепляя свою финансовую мощь и власть.

– Не согласен. Появление Цукерберга, взлет и падение компаний активно обсуждается на десятках, сотнях телеканалов.

– Я не о миллиардерах, которых и так все знают. Вопрос в том, имеет ли право узкая группа лиц, для кого деньги и власть эквивалентные понятия, решать за всех? Они оказались подготовленными к кризису, зная о том, что произойдет.

– Вы отрицаете выбор индивидуума и роль рынка?

– Я говорю о супербольших средствах, о сотнях триллионов долларов, благодаря которым глобальный ВВП составляет несколько десятков триллионов… Сейчас об этом говорят многие. Не так открыто, но все же подробно и документально. Посмотрите фильм «Дух времени»[6]… Власть предержащие мира сего – могущественные магнаты. Им принадлежат США, а через это – весь остальной мир. Сейчас они лишь повторяют сценарий начала 1900-х годов, когда им удалось скупить всю Европу. Я имею в виду её промышленный потенциал. Главенствующую роль в этом Комитете играют евреи. Благодаря писаниям Торы выпячивание одного народа перед другими, я имею в виду евреев, а не только граждан Израиля, со временем привело к тому, что теперь Комитет диктует свою волю всему миру, используя экономические потрясения, войны, базирующиеся на тщательно подготовленной программе порабощения народов… Кстати, как Вам мороженое? – немного помолчав, спросил Густав.

– Вкусное. Видимо, при его изготовлении здесь не жалеют какао и сахар… Ваши идеи несколько, скажем так, отличаются от общепринятых… Мне, конечно, любопытно узнать о них поподробнее, – произнес Макс. – Так Вы считаете, что ситуация на Ближнем Востоке инспирирована евреями, простите, неким их синдикатом? – переспросил он.

– Я в этом убежден, – Густав посмотрел на часы. Они расстались через 2 часа, беседа затянулась. Впоследствии Макс неоднократно вспоминал её: оба увлеченно спорили о протоколах сионских мудрецов, говорили об алмазном картеле, по отраслевому разрезу Израиля и Палестины и др. Макс внимательно слушал коллегу: информация оказалась для него ошеломляюще новой, многое объясняла и, самое удивительное, не противоречила фактам. Ему предстояло её осмыслить.

Кто из нас не был в Нью-Йорке? Скажем больше: кто хотя бы раз не хотел окунуться в жизнь легендарного мегаполиса? И если это всё еще так, то сейчас мы можем сделать это виртуально, с помощью он-лайн инструментов Интернета. Тем не менее, есть ещё нечто, что невозможно передать при помощи видеокамеры: запах города. В Нью-Йорке это смесь аромата кофе, высококачественных сигарет «Парламент» и специфического запаха выхлопных газов американских автомобилей. Этот микс встречает каждого посетителя города еще в аэропорту, стоит вам только оказаться в Exit-терминале.

Вернувшись в свой город, ставший ему родным после иммиграции в 2008 году, Макс с головой окунулся в работу. Он был ассистентом профессора, или, как еще принято говорить, доцентом Колумбийского университета. Его работа, как и работа профессора любого университета, состояла из чтения лекций, публикации научных трудов: статей и книг, а также участия в различных конференциях.

Программа его научной и преподавательской деятельности была расписана на год вперед. Ему с большим трудом удавалось не отставать от плотного графика, который составил, кстати, он сам в начале учебного года по требованию деканата. Судите сами: 5 международных конференций, 15 публикаций в реферируемых журналах и консультации его дипломников на курсах бакалавриатуры и магистратуры – все это помимо его участия в двух международных грантах!

Макс Вольф, до переезда в США – Максим Максимович Волков, был в возрасте 45 лет, свободно владел английским, родным немецким и русским языками. Как говаривали его родители, Макс определенно имел склонности к иностранным языкам: в юности он пытался изучать испанский и арабский. Обстоятельства: его первая любовь и необходимость подрабатывать во время учебы в университете – помешали тому, чтобы он овладел ими в полной мере.

Первый диплом Макса был по химии МГУ. В 1989 году он поехал на стажировку на 3 курс обучения в США, где учился на химическом факультете Колумбийского университета в Нью-Йорке. По окончании обучения Макс вернулся на родину в Ташкент и сразу же с головой ушел в бизнес.

Макс также имел полноценный диплом доктора экономических наук, выданный ему российской ВАК, утверждавшей дипломы лишь действительно заслуживающим их ученым. Тем не менее, он, как и всякий иммигрант, после своего переезда проходил этап адаптации в США. В науке это сказывалось поверхностным признанием дипломов из СНГ снобами американской профессуры. Конечно, бывали и исключения из правил, но не в его случае.

Макс вполне отдавал себе отчет, что он лишь рядовой доктор наук, ничем особо не выделявшийся в плане науки среди его многочисленных коллег в СНГ. С другой стороны, он ясно понимал, что ему крупно повезло с работой: огромный перечень книг и журналов в шикарной библиотеке университета – то, чего он был лишен до своего переезда в Нью-Йорк – создавали все условия для успешной научной деятельности. Поэтому 5 рабочих дней недели для него проносились как одно дуновение ветра, не позволяя расслабиться для полного ощущения блаженства пребывания на обетованной для иммигрантов земле.

В то утро была суббота, лекций не было, и предстояло закончить две совместные статьи, чтобы послать их своим коллегам в Лондоне и Чикаго. У него было бодрое настроение: на дворе стояла ясная погода, снег начал таять, от неожиданной оттепели за окном верещали воробьи. Макс заварил кофе, сел за стол, включил компьютер, в этот момент зазвонил его рабочий телефон:

– Алло, – по-русски ответил Макс, в то время как американцы говорили «Хелло». В трубке раздался нелепый скрежет, и через секунду в полной тишине басовитый мужской голос по-русски деловито произнес:

– Господин Вольф?

– Да, я. Простите, кто говорит? – быстро проговорил Макс, продолжая смотреть в монитор своего компьютера.

– Сотрудник консульства Узбекистана в Нью-Йорке, Аскар Фатих. Вы не возражаете, если я подъеду?

– А в чем дело? Я немного занят, – спокойно ответил Макс. Он, откровенно говоря, не хотел встречаться со своими, теперь уже «бывшими» согражданами, хотя полностью отделять себя от своей родины он, конечно, никогда бы не смог.