Однако прежде, чем Саглес успел шевельнуться, огонь, казалось, осуществил свой собственный план. Голубые языки пламени взметнулись высоко в воздух, изменив цвет на ярко-белый, и все оставшиеся угли обрушились на спины гномов, обжигая их, жаля, подпаливая волосы. И что было еще хуже, удивление заставило гномов разомкнуть плотное кольцо защиты. Гномы шарахнулись в разные стороны, а циклопы, которые, похоже, вовсе не удивились происходящему, поспешили вклиниться между своими бородатыми противниками, оттеснив их подальше друг от друга. Скоро Саглес, как и прочие его соратники, обнаружил, что циклопы наседают на него со всех сторон, так что ему приходилось действовать одновременно двумя мечами, подпрыгивать высоко в воздух, пригибаться и уворачиваться. Он действовал неплохо, убил еще одного одноглазого. А другому подрубил ноги, однако опытный гном понимал, что он не может сражаться так вечно и что один хороший удар…

Саглес почувствовал, как наконечник копья глубоко вошел ему в предплечье. Как ни странно, он не ощутил сильной боли, лишь тупое жжение, словно его просто ткнули кулаком. Он попытался поднять руку для ответного удара, но, увы, та ему не повиновалась. Заметив его замешательство, второй одноглазый взревел и ринулся вперед.

Наперерез ему взметнулся второй клинок Саглеса, отважный гном умудрился каким-то образом парировать удар и повергнуть одноглазого на землю.

Но затем на Саглеса напали с другой стороны, а копье, нанесшее удар сзади, вошло глубже, толкнув гнома вперед, а затем повалив, когда сверху на него рухнул мертвый циклоп.

В отдалении от места схватки предводитель циклопов перевел взгляд на особу, стоявшую рядом с ним, его единственный взгляд пылал яростью.

— Вам следовало проделать все это раньше, — фыркнул он.

Молодая женщина встряхнула головой, но ее белокурые волосы, плотно прилегавшие к голове, не растрепались при этом.

— Магию нельзя творить на скорую руку, — пояснила она, развернулась и пошла прочь.

Циклоп посмотрел женщине вслед, не вполне уверенный в ее мотивах. Казалось, герцогиню никогда особенно не беспокоила смерть одноглазых.

Едва вернувшись в Кэр Макдональд, Лютиен поспешил сообщить Бринд Амору о смерти эрла Гахриза, правителя Бедвидрина. Старый маг по-настоящему опечалился и поспешил принести молодому человеку свои соболезнования, однако тот едва кивнул и попросил разрешения удалиться, что чародей охотно позволил.

Покинув Собор, когда солнце уже клонилось к западу, а на небе замерцали первые звездочки, Лютиен не долго колебался, размышляя, куда ему следует пойти, чтобы отыскать Оливера. «Гнэльф», таверна в бедной части города, славившаяся гостеприимным отношением к нечеловеческим расам еще во времена герцога Моркнея, стала сейчас одним из самых популярных мест. По слухам, именно здесь Алая Тень обдумывал планы взятия города, так что маленькая таверна приобрела огромную известность. Теперь перед входом выстроился ряд суровых гномов, а избранные эльфы прохаживались туда-сюда, решая, кто из клиентов может войти.

Лютиена, разумеется, пропустили внутрь без единого вопроса, и гномы, и эльфы пытались даже салютовать, когда он проходил мимо. Лютиен настолько привык к подобным знакам почтения, что едва обратил на них внимание.

Он нашел Оливера и Шаглина, сидящими на высоких табуретах возле стойки. Гном только что поднял кружку пенистого эля, а хафлинг откинулся назад, изучая оттенок вина в своем стакане на свет ближайшей свечи. Тасман, трактирщик, заметил появление Лютиена и хмуро кивнул ему, затем указал на обоих приятелей.

Лютиен вклинился между ними, положил руки им на спины и тихо сказал:

— Рад вас приветствовать.

Оливер взглянул в карие глаза молодого человека и мгновенно сообразил, что произошло.

— Как дела у твоего отца? — спросил он, полагая, что юноше необходимо выговориться.

— Гахриз ушел, — ровным голосом ответил Лютиен.

Оливер принялся было выражать соболезнования, но, взглянув на лицо молодого человека, понял, что тот в этом не нуждается. Тогда хафлинг снова поднял стакан с вином и громко провозгласил:

— За Гахриза Бедвира, эрла Бедвидринского, верного друга Кэр Макдональда, колючку в заднице у Гринспэрроу. Да удостоится он в лучшем из миров той награды, которой заслуживает!

Прочие посетители «Гнэльфа» подняли свои кружки и ответили дружными возгласами: «Да будет так!», «Ура Гахризу!». Лютиен окинул долгим, пристальным взглядом своего миниатюрного друга, который, казалось, всегда знал, как сделать окружающий мир чуть светлее.

— Подписано ли соглашение о союзничестве? — спросил он, желая, а точнее, нуждаясь в перемене темы.

Сияющее лицо хафлинга омрачилось.

— Мы были близки к этому, — сказал он, для наглядности сдвигая большой и указательный пальцы так, что между ними осталось меньше дюйма. — Но затем эти проклятые одноглазые…

— Пятнадцать гномов, — добавил Шаглин, — убиты возле деревушки, которую прежде именовали Менстером.

— Прежде именовали? — переспросил Лютиен.

— Слово «пепелище» теперь подходит больше, — пояснил Оливер.

— Соглашение было у нас в руках, — продолжал Шаглин. — Оливер назвал его дуократией, и оба короля, Бринд Амор и Беллик дан Бурсо, сочли это наиболее подходящим названием.

— Гринспэрроу бы это не понравилось, — заметил хафлинг. — Поскольку вскоре он бы обнаружил, что горы блокированы армией гномов, дружественных Эриадору.

— Но после убийства в долине Саглеса — теперь мы называем то место так — король Беллик решил повременить с соглашением, — сообщил Шаглин и запил горечь сообщения огромным глотком эля.

— Но в этом нет смысла, — запротестовал Оливер. — Эта битва яснее ясного свидетельствует о необходимости союза!

— Подобная битва яснее ясного свидетельствует о том, что, возможно, нам не следует входить в состав другого государства, — пробурчал Шаглин. — Король Беллик подумывает о том, чтобы отступить к нашим шахтам и заняться своими делами.

— Это будет такой несусветной глупостью… — начал было Оливер, но угрожающий взгляд Шаглина дал ему понять, что это не предмет для обсуждения.

— Где Беллик? — спросил Лютиен. В отличие от Оливера, чей ум затуманивала надежда, а также собственные честолюбивые мечты о том, что его предложение о дуократии войдет в историю, молодой Бедвир понимал колебания Беллика. Похоже, король гномов не вполне доверял эриадорцам. Возможно, он даже задавался вопросом, кто стоял за тем убийством: Гринспэрроу или сам Бринд Амор, который хотел использовать сложившуюся ситуацию в качестве политического рычага.

— Все еще в доме Бринд Амора, — ответил Оливер. — Он отправляется в свои шахты завтра, но обещает вернуться через десять дней.

Эти новости отнюдь не удивили Лютиена. Налеты циклопов настолько участились, что многие печально называли это лето сезоном кровоточащих деревушек. Однако сей факт делал союз гномов и народа Эриадора еще более очевидной необходимостью, по мнению Лютиена. Сейчас было нужно лишь уничтожить недоверие, возникшее между двумя народами, возложить вину на истинных виновников — циклопов и тех, кто их науськивал.

— Король Беллик хотел бы отомстить за долину Саглеса? — спросил молодой человек Шаглина, и лицо сурового гнома, почти скрытое пышной иссиня-черной бородой, немедленно просияло.

— Тогда собирай войско наших гномов, я пойду с ними в горы, — продолжил юноша.

— Ты говорил об этом с Бринд Амором? — вмешался Оливер.

— Он не станет возражать, — уверил Лютиен хафлинга.

Оливер пожал плечами и снова принялся за вино, очевидно не убежденный.

Впрочем, Лютиен и сам не чувствовал особой уверенности, но он привык решать очередную проблему только тогда, когда она реально возникала.

Однако, встретившись тем же вечером с Бринд Амором, он обнаружил, что его поджидает еще одна. Чародей стоял на самой высокой башне Собора, наедине со звездами. Маг вежливо выслушал все планы и аргументы Лютиена, кивая головой, пока тот говорил, и Лютиен далеко не сразу понял, что его друг чем-то глубоко обеспокоен.