— Ну что ж, — сказал отец Тук. — Пусть будет потвоему. Только погоди минутку. Не пропадать же в самом деле доброму вину.

И, вновь наполнив оба рога, он протянул один Робину и запел во всю свою могучую глотку веселую песню:

— Поститься очень полезно для здоровья, — сказал Робин Гуд.

На лице у отца Тука изобразились сомнение и тоска одновременно.

— Но! — сказал Робин. — Я пропостился уже целых три часа и думаю, самое время пообедать. Отец Тук, пригляди, чтобы ребята как следует накрыли на стол. А ты, Маленький Джон, давай–ка схлопочи гостя к обеду.

— Охотно, Робин.

— Да прихвати с собой Вилли. Мач, и ты собирайся. Только смотрите, не трогайте честных йоменов, бедных тружеников, и дайте спокойно проехать или пройти любой компании, в которой есть женщина. Поняли? Пусть она будет хоть норманнская баронесса.

— Так какого ты ждешь гостя? — спросил отец Тук у Робина. Он не очень еще привык к Шервудским обычаям.

— А птицу пожирнее! — засмеялся Робин. — Аббата. Или епископа, к примеру. И шерифа изловить тоже была бы удача. Его кошель никогда не бывает пустым. Сойдет и какой–нибудь рыцарь.

Маленький Джон, Вилли Скарлет и Мач, сын мельника, прихватив луки, как всегда, неслышно ступая в своих мягких остроносых сапогах, двинулись в сторону дороги, ведущей в Уотлинг. Это была старая дорога, построенная в незапамятные времена еще римлянами. Начиналась она в Дувре и дальше вела в Лондон, и, кажется еще дальше, через леса Средней Англии на Честер.

Дойдя до дороги, вся троица притаилась на опушке, но, как они ни вертели головами, ни с востока, ни с запада никто не появлялся.

Наконец Вилли Скарлет заметил рыцаря, едущего верхом на коне.

Но, Боже мой, что это был за рыцарь и что это был за конь!

Седок уныло глядел перед собой, взгляд его застыл, и, казалось, он не видит дороги и не замечает ничего вокруг. На нем был какой–то изодранный плащ с капюшоном и сапоги, на которых никаким чудом не удержались бы шпоры, так они были разношены. У бедной лошади ввалились бока и торчали ребра. В нечесаной гриве было полно репьев. От обоих веяло такой тоской, такой неизбывной бедой, что Маленький Джон засомневался было, уж не оставить ли бедолагу в покое. Но Маленькому Джону очень хотелось есть, а Робин велел непременно кого–нибудь привести к обеду. Он вышел на дорогу и схватил лошаденку под уздцы.

— Добро пожаловать в наши леса, сэр рыцарь, — сказал он учтиво. — Мы тебя давно уже поджидаем. Наш хозяин в рот ничего не берет, все ждет тебя к обеду.

Рыцарь откинул капюшон. Это, безусловно, был сакс, потому что норманны брили бороду, а у этого была курчавая, русая с проседью бородка, светлые глаза и очень мягкая, добрая улыбка.

— Ты принял меня за кого–то другого, приятель. Меня никто не знает в этих краях. И поэтому никто тут ждать не может.

— Уверяю тебя, я послан именно за тобой. Окажи нам честь и отобедай с нами.

— Но кто же послал тебя? — недоумевал рыцарь.

— Меня послал Робин Гуд. Знакомо ли тебе это имя?

— Я слышал о нем, — отвечал рыцарь. — Люди говорят о Робин Гуде как об отважном и независимом человеке, который не покоряется ни аббатам, ни норманнским баронам. И еще ходят слухи, что он помогает простым людям и многих уже выручил из беды.

— Все это — чистая правда, сэр, а потому не будем больше мешкать.

Сильная рука верзилы крепко держала уздечку его коня. К тому же рыцарь действительно был голоден.

— Ну что ж, — согласился он. — Я последую за тобой, если ты укажешь мне путь.

— Добро пожаловать, благородный рыцарь!

Так приветствовал прибывшего Робин Гуд, когда Маленький Джон, Вилли Скарлет и Мач доставили грустного седока на поляну, где в самой глуши леса рос огромный дуб.

— Ты, верно, долго был в пути, — продолжал Робин. — У тебя усталый вид. Прошу тебя, будь нашим гостем. Обед уже давно готов.

И он подвел прибывшего к столу.

А на столе были разложены горы хлеба, и стояли большие кожаные бутыли с вином, и было сколько душе угодно жареных лебедей и фазанов, и много рыбы, выловленной в прозрачных водах лесного ручья, не говоря уже о запеченной на вертеле оленине. Как принято с давних пор говорить в Англии — стол стонал от изобилия.

— Спаси тебя Господь, Робин Гуд, а также всех твоих молодцов. Давно уже не приходилось мне сидеть за таким роскошным пиршественным столом. Знай, что я бедный и несчастный рыцарь, сломанный жизненными напастями. Зовут меня сэр Ричард Ли.

— Расскажи нам потом о себе, — сказал Робин, — но сначала утоли голод.

Отец Тук, умильно сложив руки на животе, прочел молитву, и все принялись за еду.

И был этот пир таким дружеским и веселым, что сэр Ричард Ли ненадолго забыл о своих печалях.

А Робин все подкладывал и подкладывал ему на большую деревянную тарелку самые лучшие кусочки.

— Благодарю тебя, благородный Робин Гуд. Я не ел так много аж с самого Михайлова дня. Если Бог даст мне снова жить в этих краях, я угощу тебя столь же роскошно, поверь мне.

И сэр Ричард Ли стал собираться в путь.

— Повремени немного, рыцарь, — сказал Робин. — Наш обычай таков — всякий, вкусивший хлеба за нашим столом, оставляет за это плату.

Рыцарь ответил ему горьким смехом.

— Мне не хватит средств расплатиться хотя бы за один кусок, не говоря уже о столь богатом угощении. В моем кошельке — всего десять серебряных шиллингов.

— Пожалуйста, не прими это в обиду, рыцарь. Но у нас принято проверять, правду ли говорит наш гость. Пойди, Маленький Джон, отвяжи поклажу от седла и проверь содержимое.

Затем, снова повернувшись к гостю, Робин продолжал:

— Если ты сказал правду, ни одного пенни из твоих денег мы не тронем. И если тебя в самом деле одолела нужда, мы готовы помочь тебе, чем сможем. Никто из обитателей Шервудского леса никогда не относился к благородному рыцарю с презрением изза его бедности.

Тем временем Маленький Джон расстелил на траве плащ и вытряхнул на него содержимое седельных мешков. Оттуда вывалились скудные пожитки рыцаря и выкатились ровно десять серебряных монеток. И не было в этих мешках решительно ничего, что имело бы какую–либо ценность.

Маленький Джон поспешил доложить:

— Рыцарь сказал истинную правду. Я ничего не обнаружил, кроме объявленных десяти шиллингов.

Робин кивнул и обратился к гостю:

— Скажи же, благородный рыцарь, почему же ты так обеднел? Разбазарил свое имущество на женщин? Проиграл в карты? Неумело вел хозяйство?

— Нет, клянусь святым Бернардом, Робин Гуд, все обстоит вовсе не так. Дело в том, что моего близкого друга, сэра Энгельрика, взяли в плен сарацины. Он сопровождал его величество короля Ричарда Первого в походе за освобождение Гроба Господня. И вот эти нехристи потребовали за него выкуп. Надо было отдать шестьсот золотых, а я смог набрать только двести.

— Да, — вздохнул Робин. — Нам всем тоже предстоит собирать выкуп, да побольше, чем шестьсот золотых. Наш король пленен. Но не в Палестине, а в Европе. И находится в неизвестном месте. А выкуп требуется огромный.

— Увы, — вздохнул рыцарь.

— Но что же было дальше? — спросил Робин. Зеленые стрелки окружили Робина и рыцаря, с сочувствием слушая его историю.

— Я заложил одному аббату за четыреста золотых свой замок и родовые земли и выкупил друга. Но завтра в полдень истекает срок моей закладной. А я не смог собрать к сроку эти четыреста золотых, и вот завтра, если аббат не даст мне отсрочку, я остаюсь гол, бесправен и нищ.