Большая часть пополнившейся банды снимает номера в московском «Гранд-Отеле» и некоторое время продолжает безнаказанно совершать ограбления товарных составов.

В начале 1920 года МЧК производит в гостинице ряд арестов, в т. ч. женщин, которых через несколько месяцев отсидки в лагере принудительных работ освободили. Нескольким членам банды — Карику Миллеру, Зарину, Крон Пусцару и Кальпус-Пальману удалось бежать из-под стражи. Они уехали в Петроград, куда к этому времени перебралась и значительная часть задержанных в «Гранд-Отеле», но сбежавших бандитов: Пеклер, Труз, Ведлер, Предик, Карин, Вольдемар Кальпус и другие. Группа продолжает преступную деятельность, многие мародер — под вымышленными фамилиями. В этом неоценимую услугу им оказывал наиболее грамотный член шайки — среднее образование! — Ситман («Роопс»), который искусно выправлял в документах сообщников фамилии и вписывал вымышленные или измененные фамилии.

Но наряду с мародерством на поездах бандиты не гнушались и обыкновенной «бытовухой». Весной 1920 года упомянутый Ситман со товарищи встречает в Петрограде знакомого еще по Эстонии Матталя, который устроился служащим в цирк Чинезелли. Он приглашает друзей на квартиру, где проживает у некоей гражданки Тимофеевой Вильгельмины Васильевны. Завязывается знакомство. Подельник Ситмана Лурман, бывая в гостях, обращает внимание на приличную обстановку в квартире Тимофеевой, ценные вещи. Ну как тут пройдешь мимо. Вор он и есть вор. Он склоняет Матталя к ограблению. Но в этой квартире проживает еще одна жиличка. И чтобы не вызвать у нее подозрений, Матталь, по совету друзей, пускает слух, что Лурман и Тимофеева уезжают в Эстонию.

Дальше обратимся к языку документа:

«Пригласив Тимофееву якобы на прогулку, они заманивают ее в парк, расположенный в Новой Деревне, и несколькими ударами ножа в грудь и левый бок убивают, а труп прячут в кустах. После убийства… Лурман и Матталь с помощью Ситмана на четырех подводах вывозят и распродают имущество убитой; часть такового они продают некоему гр-ну Адамак, который сам был в 1915 году в Эстонии за убийство ювелира приговорен к 12 годам тюремного заключения, после чего изменил свою фамилию Оцман на Адамак и проживал в Ленинграде, не порывая своих прежних знакомств с лицами, причастными к уголовной среде. Ситман путем подчистки изменяет фамилию Матталь на Мартинсон, и оба совместно с Лурман, скрываются в Москве и присоединяются к московской группе эстонской шайки, которая уже вновь формируется, возвращаясь после временного разъезда из Москвы, вызванного арестом в начале 1920 года».

Одновременно с описанными событиями другая часть эстонцев, уехавших из Москвы после облавы в «Гранд-Отеле», начинает свою деятельность в Самарском и Оренбургском железнодорожных узлах. Штаб-квартирой она избирает Самару.

Не будем подробно останавливаться на злодеяниях членов этой группы. Отметим лишь, что они умело привлекали для своих черных дел таких высоких должностных лиц, к примеру, как сотрудник конторы распределения грузов станции «Самара» Златоустинской железной дороги Жданов, который за вознаграждение сообщает о местонахождении вагонов с ценным грузом, или начальник Оперативного Отдела штаба Оренбургского укрепрайона Кандалов, снабжавший бандитов необходимыми пропусками и паролями, или делопроизводитель иностранного отдела Самарского губисполкома Творогова, воровавшая для бандитов чистые бланки с печатями губисполкома…

Но, тем не менее, вдали от столицы дело у шайки не заладилось: начались внутренние разборки на почве ревности и денежных расчетов, где они были столь же жестоки и коварны, как и с «обычными» своими жертвами.

Спасаясь от чекистов, которые наступали им на пятки, к концу 1921 года вся эстонская шайка вновь концентрируется в Москве и Ленинграде. Но и здесь их держали в плотном кольце. И, как уже было сказано в начале нашего повествования, в январе 1922 года шайка поездных мародеров была ликвидирована во время перестрелки. Часть арестована и предана суду Петроградского окружного Военно-транспортного трибунала. Суд был безжалостен: приговор к высшей мере наказания. Но… опять же части бандитов удается убежать из мест заключения, а некоторым даже — из-под расстрела в момент приведения приговора в исполнение (!). Поэтому «арест группы участников, — признаются авторы «Обзора…», — не повлиял на деятельность остальных…».

Тем не менее бежавшие бандиты были уже, как говорится, меченые. Дни банды были сочтены. В результате упорной широкомасштабной операции, проводившейся ударной группой МЧК и Петроградской ЧК в течение двух с половиной месяцев по разным городам Республики, были задержаны все участники шайки, «сознавшиеся в совершении колоссального количества преступлений…». И их настигло соответствующее их деятельности возмездие.

Объединение усилий московских и питерских чекистов было не напрасным, более того оно оказалось очень эффективным. Вот лишь несколько цифр. За короткое время, а если быть точным, в течение четырех месяцев совместной работы, они ликвидировали, как отмечается в «Обзоре…», пять бандитских шаек численностью до 150 человек. По постановлению Коллегии ЧК 63 преступника расстреляны. Жестокий беспредел требовал и суровых мер…

15 января 1920 года белочехи, превратностями смутного времени ненадолго поставленные в хозяева Транссибирской магистрали (вначале — враги, потом «союзники», пригретые эйфорическими демократами Временного правительства, затем, с подачи вчерашних союзников вчерашней России, снова враги, наломавшие дров в чужой стране), сдали иркутскому «Политцентру» Правителя России адмирала Колчака. Выторговав за его голову возможность свободного выезда из России, взамен пообещав больше не вмешиваться в русские дела, белочехи своего слова не сдержали.

Эсеро-меньшевистский «Политцентр», спасая уже не «программ переустройства России», а себя самое в виду подступивших к городу красных частей сдал Колчака большевикам.

После трехнедельного (с перерывами) разбирательства, подменившего собой следствие и суд, А. В. Колчак, одна из самых трагических фигур в российской истории начала ХХ века, был расстрелян.

Блестящий морской офицер, самой природой созданный для этой службы. Герой русско-японской войны, награжденный почетным георгиевским оружием, командир миноносца, боевого корабля «первой линии» — миноносцы начинали морские сражения и первыми гибли. Крупнейший не только в России специалист по морскому минному делу — выполненные по его схемам минные постановки на Балтике изучались как образцовые; в 1941 году их повторили — гитлеровские кригсмарине здорово на них обожглись…

Точности ради скажем: это была уже третья встреча адмирала с немецким флотом. Две первые он также выиграл: в начале первой мировой войны на Балтике и чуть позже, когда командовал флотом на Черном море. Именно Колчак положил конец безраздельному хозяйничанью здесь кайзеровских крейсеров, выставив их за Проливы.

Со временем он мог стать большим военным ученым — вспомним созданный им Морской кружок, объединивший самые светлые тогдашние флотские умы, и проблемы, над разрешением которых билась эта молодежь, в большинстве не достигшая и тридцатилетнего возраста. Многие их, как принято говорить, стратегические разработки достойны пристального изучения и сегодня.

Ему прочили славу исследователя Арктики: труды Колчака в двух заполярных экспедициях были отмечены большой золотой Константиновской медалью — высокой и редкой наградой тогдашней российской Академии наук. Быть удостоенными ею мечтали виднейшие ученые Европы.

Сын своего времени и своего класса, воспитанный в традициях тогдашнего русского офицерства и воспринявший их как генеральную линию личного и общественного поведения. Патриот, считавший защиту отечества, а если потребуется, то и смерть за него, естественной обязанностью всякого порядочного человека. Чуравшийся политики и все-таки втянутый в нее силой сложившихся обстоятельств, адмирал принял такой поворот судьбы как крест, отказаться от которого не мог по законам долга и совести — и стал жертвой политиканства.