Можно сказать, что 33 год стал годом Калигулы, поскольку именно тогда Тиберий сделал окончательный выбор в его пользу. А вышеназванные браки, заключенные в этом году, собрали воедино и без того верные и преданные семьи. В 36 году после разрушительного пожара в Большом Цирке и Авентийском квартале Тиберий выделил пять миллионов сестерциев для возмещения убытков и заботы об их распределении доверил своим внучатым зятьям, которые создали специальную комиссию, включавшую также Публия Петрония, консула 19 года, видимо, близкого к императорской семье.

Конечно, были в этой прекрасной семейной гармонии и какие-то несчастья. Сначала Калигула потерял свою жену Юнию Клавдиллу, которая скончалась при родах и, таким образом, он остался без супруги и без наследника. Что же касается мужа его сестры, Домиция Агенобарба, то тот был вовлечен в судебные процессы зимой 36/37 года. Альбуцилла, жена сенатора Сатрия Секунда, соратника Сеяна, была обвинена в супружеской неверности. Среди ее многочисленных любовников изобличили Вибия Марса (некогда сподвижника Германика) и Луция Аррунция, влиятельного сенатора, близкого к Тиберию. А Домицию, помимо любовной связи с Альбуциллой, ставили в вину преступление против величия и адюльтер со своей сестрой Ленидой. За всеми этими обвинениями стоял префект претория Макрон.

Альбуцилла покончила с собой, пожилой Аррунций, устав от обвинений, последовал ее примеру. Однако Вибий Марс и Домиций Агенобарб пытались выиграть время, чтобы к моменту восшествия на престол Калигулы избавиться от обвинений. Тиберий в процесс не втягивался, сенаторы же выжидали. Можно посчитать, что обвиняемые искали случай, чтобы убить префекта претория, который, по их мнению, стал слишком могущественным. Однако вполне возможно, что обвинения в адрес Домиция Агенобарба были призваны ослабить его влияние и мощь его чрезвычайно сильной семьи в то время, когда здоровье Тиберия постепенно ухудшалось и подступало время смены власти.

Итак, с 33 года Калигула уже фигурирует как наследник Тиберия, хотя он не прошел даже квестуру. Его уважали, как некогда уважали и его братьев, однако не сохранилось свидетельств об официальных почестях за пределами Рима. Мало выпускалось монет в городах на западе империи, в Африке и на Иберийском полуострове. В Нарбоннской Галлии была найдена надпись на статуе (Decco, 189). В Тарроконе, Цезареаугусте (Сарагосе) и в Новом Карфагене Калигула был избран почетным магистратом. На месте его представлял префект. В одном из этих городов был также выставлен его портрет. Что касается Италии, то здесь в нашем распоряжении только источники из Помпеи, свидетельствующие о таких же почестях в отношении наследника.

В 35 году Тиберий назначил наследниками своего имущества, ставшего огромным после смерти Ливии, Калигулу и Гемелла, сына Друза II. После смерти своей жены Юнии Клавдиллы Калигула не женился, однако имел интимную связь с женой префекта Макрона, чему тот сам способствовал, стремясь сблизиться с будущим императором.

Со смертью Тиберия в марте 37 года настал желанный момент для многочисленных честолюбцев, стремящихся разделить власть с новым правителем. Тиберию было семьдесят восемь и он, находясь на вилле богатого и хитрого Лукулла, чувствовал, что силы его оставляют, хотя он по-прежнему сохранял ясность ума. Его врач Харикл сообщил Макрону, что Тиберию осталось жить всего лишь несколько дней. Префект претория сразу же направил послания наместникам провинции и командующим армиями.

17 марта 37 года старый принцепс скончался. Вскоре появилось немало версий его смерти, направленных на то, чтобы очернить Калигулу и сделать его убийцей, или показать, что Тиберий был наказан за свои преступления. Говорили о том, что Тиберия отравил Калигула, или о том, что принцепсу не давали еду, чтобы тот физически ослаб, что как бы напомнило о смерти Друза III. Довольно драматическую версию излагает Тацит: посчитав, что Тиберий уже умер, все бросились поздравлять Калигулу, но в это время Тиберий открыл глаза и попросил еды. Охваченные ужасом, все присутствующие разбежались. Тогда Макрон приказал задушить старика подушкой, и Калигула, который не воспротивился этому злодеянию, получил империю. В свою очередь, Светоний придерживается версии Сенеки, свидетельствуя, что Тиберий, чувствуя приближение конца, сам снял свой перстень, символ власти, словно хотел передать его кому-то, но затем снова надел его на палец и долго лежал недвижимо. Затем он позвал слуг, те не отозвались, тогда Тиберий встал с постели и тут же упал, уже бездыханный. Эта смерть в одиночестве полностью соответствует бурной и неблаговидной жизни этого человека.

17 марта 37 года в Мизенах несколькими десятками римлян бывший квестор Калигула был провозглашен императором. Но какова будет реакция Рима? Может ли он полагаться на лояльность армии, которая до сих пор подчинялась его деду?

Путешественник, который в конце дня спускается из Путеольских сольфатар[9] в направлении города, видит пейзаж, который почти не изменился с тех пор, когда жил Калигула. Если в Риме большой пожар при Нероне, последовавший вслед за веком грандиозных сооружений, уничтожил почти все, то Неаполь и весь район вокруг Везувия, в том числе и Геркуланум, где, вероятно, Гай расстался с матерью, изменился мало, хотя имеет сейчас в сто раз больше жителей, чем во время Тиберия. Что касается Капри, где заточенный наследник так долго жил рядом с суровой бабушкой, то взгляд с бельведера в сторону соррентского мыса охватывает множество поселений рядом с разрушенной до неузнаваемости императорской виллой (villa Iovis). На другом конце полуострова в бухте Неаполя пейзаж кажется очень пустынным. Правда, Путеолы, главный порт Рима, был еще в древности многолюдным городом и ровность местности этого изрезанного пейзажа был сохранен в первозданном виде, и вместе с ним и бухта Байе, и мизенский мыс, озеро Арверн, острова Просида и Искья. Именно недалеко от Мизен, где умер Тиберий и которые в воображении народа являются одним из ворот преисподней, флегринские поля овеяны мифическим ореолом. Калигула жил там в течение семи лет в окружении всего этого и в тревоге, что ему придется разделить судьбу своих братьев. Многие разделяли это беспокойство, поэтому избавление принцепса из преисподней и приход к власти вызвали всеобщую радость в империи.

Спустя два дня после смерти Тиберия, 18 марта, новость дошла до Рима и вызвала всеобщее ликование. Одни радовались, другие кричали: «Тиберия в Тибр» (Tiberius in Tiberum), привлеченные игрой слов. В это время произошел случай, еще больше усиливший ненависть народа к покойному принцепсу, даже после смерти творившему жестокость. В Риме в соответствии с решением сената казнь осужденных осуществлялась на десятый день. Для нескольких осужденных день казни совпал с известием о смерти Тиберия. Они могли надеяться на помилование или хотя бы на отсрочку, однако тюремная стража, не дожидаясь прибытия Гая, задушила их. Это вызвало новый взрыв ярости у народа, который воспринял случившееся как продолжение политики насилия, проводимой Тиберием.