Серьезно, наблюдая за тем, как они оборачиваются, словно через целый коридор ощущают присутствие другого, или поднимают глаза на двери за минуту до того, как второй оказывается на пороге -- невольно начнешь верить в что угодно.

   Тоня работала на них шесть лет, а все никак не могла привыкнуть. Среди ее знакомых имелось достаточно даже расписанных супружеских пар, которые распадались через год-два, после пышных свадьб и привселюдных клятв в вечной верности. Антонина не знала, сколько лет отношениям ее начальников. Эти двое всегда молчали о своих чувствах и всем, что хоть как-то касалось личного. Но Тоне казалось, что даже слепой ощутил бы все то, что бушует между Ирой и Игорем, когда те были вместе.

   Вот и сейчас, сидя за столом Иры, против всякой воли, Тоня обернулась через плечо. Просто не удержалась. На таких счастливых и любящих людей хотелось постоянно смотреть, как на пламя, которое, кажется, очищает душу от всего плохого всполохами своих языков. Так и любовь Игоря с Ирой -- будто делала чище и счастливей людей, которые смотрели на них.

   Невозможно было не мечтать, чтобы и на тебя смотрели с таким обожанием, с которым сейчас Игорь смотрел на ее подругу. Серьезно, какая женщина в здравом уме не мечтает, пусть и одинокими ночами, о такой любви?! Наверное, любая. Тоня, во всяком случае, мечтала. И после примера чувства этих двух, просто не могла смириться с чем-то меньшим и более обыденным. Ведь есть же любовь. Есть! Вот она, Тоня ее видит своими глазами.

   Тайком улыбнувшись, она наблюдала за тем, как Ира, наверное даже не замечая этого, льнет к Игорю, словно не может представить себя без него. А тот все не отводил глаз от лица любимой. Они о чем-то тихо переговаривались, то и дело смеясь и улыбаясь, а у Тони в памяти отчего-то всплыл совсем другой день.

   Наверное погода виновата, тогда тоже лил дождь и было холодно, несмотря на то, что только начался сентябрь. Правда снега в тот день, разумеется, не было.

   Тогда, кажется, больше двух лет назад, в офисе царило совсем другое настроение.

   Тоня помнила, что все здание казалось мрачным и пустым, несмотря на то, что каждый сотрудник был на месте.

   Почти каждый... Иры не было. Уже второй месяц, как она вдруг "заболела" по словам Игоря и никто не знал, когда же начальница выздоровеет.

   Ни одна, и самая любопытная секретарша даже не пыталась выйти в коридор, все сидели на своих местах и прилагали максимум усилий, чтобы не дай Бог не попасться на глаза Игорю Владимировичу. И что самое странное -- с чего боялись-то? Никто сказать не мог.

   Он не кричал и не ругал, никого не ущемлял. Более того, ходил по коридорам фирмы почти не замечая, что вокруг кто-то существует. Но если вдруг взгляд Игоря останавливался на ком-то -- человек предпочел бы исчезнуть. Такого пустого, словно мертвого выражения в глазах исполнительного директора не видел никто, даже Степан Васильевич, по рассказам, работавший с начальниками с первого дня основания фирмы.

   И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять -- такое состояние Игоря Владимировича связанно именно с "болезнью" Ирины Павловны.

   Даже Тоня не знала что с ее подругой. Та просто не брала телефон. А может и вовсе номер поменяла, кто ее знал? Просто почти на каждый звонок Антонины механический голос автомата отвечал "абонент вне зоны связи".

   Тоня тогда никак не могла понять, что же произошло. Ира просто исчезла в один день, правда, и в самом деле, уезжая из офиса, она казалась нездоровой и объяснила, что едет на обследование. Но что же это за болезнь, которая длится уже почти три месяца?! И почему Игорь ничего не говорит?! Ей в голову уже приходило такое, что и самый больной сценарист рассмеялся бы. От комы, до похищения для пересадки органов.

   Однако Тоня давно перестала подходить с вопросами к Игорю Владимировичу. Отчасти потому, что не могла выносить взгляд его безжизненных глаз, обращенный, казалось, сквозь нее в пространство, а отчасти потому, что каждый раз за эти месяцы он отвечал только одно -- "Ирина Павловна болеет и вернется сразу же, как только ей позволит состояние". Такой ответ мог бы обнадежить, если бы не одно "но". Почему же тогда у него самого был такой вид, словно он каждый день ее хоронит?

   Потому Тоня, подобно всем сотрудникам фирмы, старалась как можно меньше попадаться директору на глаза. Однако существовали вопросы, решать которые было не в ее компетенции.

   И вот в то утро, она как раз столкнулась с необходимостью делать заказ материалов для новой коллекции корпусной мебели, который они с Ирой запланировали еще до этого непонятного "исчезновения". Будь все как прежде -- Тоня пошла бы к подруге и все быстро решила. С кем согласовывать нюансы теперь -- она просто не представляла. Потому и рискнула постучаться в дверь кабинета Игоря.

   Даже сейчас, наблюдая через плечо, с какой нежностью тот целует ее подругу, Тоня помнила как у нее колотилось сердце и тряслись поджилки, когда она переступала порог полутемного, несмотря на дневное время, кабинета. Безусловно, в мрачной атмосфере был виноват пасмурный и дождливый день, да рассеянность директора, который часто, как и сегодня например, забывал включить свет, прикрыть окно, или забрать полную чашку кофе, которую поставил в кофеварку. Последние три дня на прошлой неделе на рукаве свитера директора многие заметили небольшую дыру, но никто так и не решился тому об этом сказать. Сегодня Игорь Владимирович надел другой свитер, но и этот, похоже, уже дышал на ладан. А еще, несколько раз за последний месяц, как ей казалось, директор приезжал на работу забыв побриться, чего раньше никогда не случалось. Вероятно, за этим всем всегда следила Ира и Тоня даже не подозревала, что и у Игоря Владимировича есть человеческие слабости, сейчас же то, что в любом другом показалось бы ей естественным -- в директоре пугало. Потому что только усиливало атмосферу отчаяния и безысходности, которую, казалось, Игорь излучал.

   Он даже не поднял глаза от монитора, слабое свечение которого являлось единственным источником света в кабинете

   И только с третьего раза обернулся на ее неуверенное, тихое обращение.

   Однако когда Тоня попыталась объяснить суть своего затруднения, лишь передернул плечами и опять уставился в какой-то документ, который изучал на экране.

   - Положите бумаге на стол Ирине Павловне, - отрешенным голосом велел Игорь Владимирович, - она разберется с этим, как только вернется.

   - Но заказ следует сделать не позднее завтрашнего дня! - почти с отчаянием простонала тогда Тоня, поняв, что директор не услышал ни слова из ее первого предложения.

   Ее экспрессия, похоже, привлекла внимание и заставила Игоря вновь оторваться от монитора. Он резко встал и как-то неестественно подошел, заставив Тоню вспомнить о заводных механизмах. Все, от походки до манеры держаться -- в эти дни казалось в Игоре ненастоящим. Она не забыла, как отчего-то явственно вспомнила детство, в котором у нее когда-то сломалась кукла и старший брат примотал голову игрушки к телу, используя лейкопластырь и линейку. Куклой можно было играться снова, вот только голова ее навсегда застыла под каким-то странно неестественным углом, так, что и не приглядываясь становилось очевидно -- та поломана. Вот и глядя в тот момент на Игоря у нее мелькнула то же слово. Поломанный. Игорь был сломлен. Но отчаянно делал вид, что все хорошо, что все так же, как и раньше.

   Когда "раньше" - Тоня не имела понятия, хоть и не сомневалась, к этому состоянию ее директора имеет отношение таинственная болезнь Иры.

   - Что тут? - устало прижав глаза пальцами, Игорь посмотрел в бумаги, которые Тоня все еще держала в руках, не в состоянии сдвинуться с места.

   - Это каталоги коллекций, которые мы с Ирой отобрали для следующего года, то, что соответствует последним веяниям и предпочтениям клиентов, - она пролистала перед ним каталог с яркими иллюстрациями. - Надо теперь окончательно утвердить и сообщить партнерам...