Дорога в кабак Не ищу я себе путей короче, В одинокой тоске, в объятьях ночи, Ковыляю, бреду в угаре пьяном — – Я сегодня иду по ресторанам. Мой кабак за углом, мне по дороге, В переулке пустом сбиваю ноги. Побыстрей бы дойти, не потеряться, Поклонившись войти и там остаться. Там рекою вино, гульба, веселье, Так уж заведено – потом похмелье, Если что-то не так, и ты в прогаре — Побыстрее в кабак, что на бульваре. Там веселая жизнь, нет места грусти, Кайф поймай и держи – тоска отпустит, Ну, а если, а вдруг проскочишь мимо, Не ленись, сделай круг – всё поправимо. Побыстрей заходи и будь смелее, Но чуть – чуть подожди, вином хмелея. И она подойдет – твоя принцесса, И тебя заведёт для интереса. В круговерти ночной твоя удача, Ведь ты сам заводной, как кукарача Это старый кабак – твоё спасенье, Остальное пустяк, а жизнь мгновенье. А в кабаке, а в кабаке, что на бульваре, Туда заходишь налегке – гульба в разгаре, И там совсем другая жизнь, там так раздольно, Там отдыхай, и не тужи, там дышишь вольно. Дурак
Дурак на площади нагадил. Зачем? Ответил: «Просто так …». И с дураком никто не сладил, А потому он – не дурак! Дурак дурачился. И что же? Народ на дурака глядел И головой качал: «Негоже …» Тогда он взял и песню спел. Нет голоса, слова ужасны, Сказать по правде – чистый мат, Но были все мольбы напрасны — Обматерил он всех подряд. Он обложил китайцев, турок, Такой в толпе наделал страх. Нет, не дурак он! Он – придурок! Ведь он живёт при дураках. Душевнобольная Она вышла из дома без одежды, босая, Прямо в зимнюю ночь, мокрый снег и пургу И брела одиноко, головою качая, Бормотала чуть – слышно: «Больше так не могу!» Она больше не верит, она больше не любит, Она больше не хочет этой жизни смурной И она понимает, что сама себя губит, Ну, и что же ей делать с больною душой? Да, душевнобольная! И живёт в своём мире! И страдает она, и боится всего. Всё равно, что в психушке, что постылой квартире, День и ночь она слышит лишь его одного. Её милый сыночек, её Ванька родимый, Всё зовёт, и зовёт из жестокой петли: «Помогите мне, мама, не могу без любимой, Помогите мне, мама, мои руки в крови!» Она даже не помнит, как это было Всё смешалось в убогой и больной голове, Когда ночью соседка истерично завыла, А в уборной Ванюшка, бездыханный, в петле. Она даже не знает, что у дома в тот вечер Он Наташку – невесту застукал с дружком, И ударил с размаху, чуть ссутуливши плечи, А потом очень долго добивал сапогом. А потом он пил водку и курил сигареты, Даже руки от крови не хотел умывать, Когда пьяным напился, заперся в туалете, Целый час никому не хотел открывать. Она даже не помнит, как его хоронили, Как в соседних подъездах бабы выли навзрыд, Она даже не помнит, как её допросили, А про Ваньку сказали: «Доигрался бандит …» Она вышла из дома и в ночи растворилась И никто никогда не узнает – куда … Она даже ни с кем второпях не простилась, А старухи шептали: «Такая судьба …» Март А в вечернем небе облака Смешивают мартовский коктейль, Словно чья-то сильная рука Вниз бросает снежную шрапнель. Вдруг, нежданно, солнышко блеснёт, Потом снова тучи налетят, Ветер разозлится, запоёт, Словно ненавидит всех подряд. Холодно, но хочется гулять. В эту непогоду я шагну, Ветер продолжает завывать, А я ему, как другу, подмигну. Застегнусь, накину капюшон, По дорожке мокрой выйду в сад. Этим мартом я заворожён, Даже непогоде буду рад. Мокрая беседка, мокрый стол — Места нет для пачки сигарет. В отраженье неба липы ствол, Старой липы – прошлого привет. Так могу часами я стоять В непогоду, в этой тишине, Не о чём ни думать, ни мечтать, Я и март. Нет места суете. Мартов этих много за спиной, Если Бог даст – будет и апрель. Вот договориться бы с Душой … Только как? Такая канитель! Вам В периоды душевного надлома Дурные мысли пляшут в голове, Дашь волю – они вспыхнут, как солома, В пожаре этом не спастись тебе. Депрессия – коварная болезнь, И вовсе не болезнь – слабина! В минуты эти лучше, и полезней Распить вдвоём бутылочку вина. С надёжною и верною подругой Вдвоём, что – бы никто не помешал. Сидеть, молчать, смотреть в глаза друг – другу, Держа в руке искрящейся бокал. И вот уже уходят мысли – скверны, В молчании любимой – благодать, Ещё глоток, что б успокоить нервы, И понимаешь – нечего страдать! |
