– Как скажете, Зоя Георгиевна, – легко откликается Сан Саныч.

– Тогда, значит, вино. Сева! Принеси, пожалуйста, вино.

Сева, только что приткнувшийся между супругой и Анной Ивановной, бежит на кухню за вином.

– Сева! Севочка! – Зоя Георгиевна ухаживает за Кравцовым, наполняя его тарелку салатом. – А штопор?

Наконец, вино разлили, закуски разобрали и все выжидающе уставились на Виктора Степановича. Кравцов, возбужденный работой, взъерошенный и довольный, не сразу это заметил, а заметив, удивленно сказал:

– В чем дело, друзья? Пейте, как кому вздумается, – и первый отпил из своего стакана.

Зоя Георгиевна данной репликой осталась недовольна и сочла нужным сказать:

– Господа! – она облизала полные губы. – Выпьем за уважаемых хозяев, благодаря которым мы все сегодня здесь.

Сергей Журавлев, вслед за Кравцовым вытянувший свое вино, растерянно держал пустой стакан. Вера, мгновенно оценив ситуацию, отлила ему из своего, за что и заработала признательный взгляд…

Некоторое время за столом царило дружное молчание, прерываемое лишь стуком вилок и ножей, потом вновь забулькало из горлышка, и со стаканом в руке поднялся Федор Иванович.

– Прошу внимания! – строго сказал он, обводя всех взглядом.

– Вам колбасы подложить? – спросила Верочка у меланхолично жующего Сережи Журавлева.

– Нет, спасибо.

–Тогда возьмите кусочек буженины… Возьмите, возьмите, она свежая.

– Спасибо.

– Пр-рошу вни-ма-ния! – раздельно повторил Федор Иванович и, дождавшись полной тишины, сказал: – А я хочу выпить конкретно за этот день, который уже никогда не повторится, никогда более не придет на нашу грешную землю.

Сергею Журавлеву тост понравился, и он вновь выпил до дна.

– Попробуйте помидоры, – подсказала Верочка, – они у Нины Петровны вкусненькие.

– Нет, как хорошо он сказал! – вдруг воскликнул Сережа Журавлев. – Вы слышали?

– Конечно.

– День-то действительно никогда не повторится…

– И месяц – тоже.

– Что?

–Я говорю, что этот сентябрь тоже не повторится.

Сережа Журавлев внимательно посмотрел на Верочку и пожал плечами.

– Кстати, – вдруг подала голос Люся Синицына, – все забыли о проекте… А я хочу выпить за то, что мы его сдали с первого раза – почаще бы так.

– Тоже мне тост нашла, – тут же откликнулся Мишель.

– А что, дельное предложение, – поддержал Люсю добродушно улыбающийся Кравцов. – Давайте за проект!

– Кому тост не нравится – может не пить, – ввернула Люся, возбужденно чокаясь стаканом с соседями…

Потом принесли самовар, пускающий густую струю пара и пузатый литровый чайник с заваркой. Центр стола украсил торт, изготовленный Анной Ивановной, большой мастерицей по этой части. Федор Иванович хоть и признавал мастерство супруги, от торта отказался и ушел покурить под грушу. Пожалуй, и еще кое-кто из мужчин не без удовольствия присоединился бы к нему, но не посмел, резонно опасаясь обидеть Анну Ивановну. Разговор за чаем принял женский характер – говорили о различных способах посола овощей. Сережа Журавлев от этого разговора заскучал, а попробовав сладкий торт – невкусно скривил губы и насупился.

– А что это наша молодежь засиделась за столом? – тут же все заметила Зоя Георгиевна. – Сережа, Вера, да не слушайте вы нас, стариков. Лучше покатайтесь на качелях или же к речке прогуляйтесь – там такие красивые места.

– В самом деле, Сергей Петрович, делайте то, что вам нравится, – поддержала Нина Петровна.

– Если надо будет – я вас позову, – уже в спину предупредила Зоя Георгиевна и разговор за столом потек прежним руслом.

VII

– А вы вот потом посмотрите, – горячо говорил Федор Иванович, внимательно слушавшему Севе. – Вы посмотрите, а если не вы, то ваши дети посмотрят… Конечно, если раньше не случится самое страшное.

– В том-то и дело, – ввернул Сева.

– Ну, будем надеяться, что не случится… Иначе и жить-то дальше бессмысленно.

– Тут много всяких «но» и я не могу просто так с вами согласиться…

–И не соглашайтесь! – тонкое, продолговатое лицо Федора Ивановича нервно передернулось. – Это – ваше право… А только война с механизмами неизбежна. Да вы сами посудите, пораскиньте мозгами – рыбы уже нет, где она, рыбка-то? По рекам вместо рыбы мазутные оазисы плывут. А вот где-то, я не помню где именно, запретили на моторных лодках ездить. Вот вам и первый шаг…

– Зачем же тогда было изобретать двигатель внутреннего сгорания? – не уступал Сева, внимательно разглядывая Федора Ивановича сквозь толстые стекла очков.

– Вы еще спросите, зачем колесо изобрели?.. Мотор был необходим, чтобы освоить Сибирь и Аляску, Северный полюс и, допустим, Северную Канаду. Это был жизненно необходимый шаг, но он сделан и требуется другой, следующий.

– Уничтожить моторы? – вздернул острый подбородок Сева.

– Именно!

– А кто будет уголь из шахты поднимать, кто пшеницу посеет и уберет, кто, наконец, вас в отпуск повезет?

– Тот, кто и раньше поднимал, сеял, возил! – уверенно отпарировал Федор Иванович.

– Кто?

– Ее величество – Лошадь. Плюс естественные источники энергии: гидроэлектростанции, ветряки, атомная энергия, наконец.

– Н-у, лошадкой вы сто сорок миллионов населения не прокормите.

– Прокормлю! А вот моторы ваши, извините, реки уже съели и землю скоро съедят – как пить дать. Дожили, в городах дышать нечем. В Японии по улицам люди в кислородных масках ходят. Это как по-вашему, а?.. Вы о парусном флоте читали?

– Слышал что-то.

– Слышал… Я вам точно говорю: наше третье тысячелетие непременно объявит двигатель внутреннего сгорания вне закона. И это будет не прихотью, а железной необходимостью, – Федор Иванович выдержал паузу и заговорил уже более проникновенно: – Я понимаю, вам без двигателя неудобно, так? Пожалуйста, ищите ему эквивалент, но только чтобы он кислород не жрал, реки не уродовал и атмосферу в покое оставил.

– Значит, вместо самолетов – воздушные шары?

– А чем плохо? Ведь максимальные возможности аппаратов легче воздуха, парусного флота, живой лошадиной силы никто не знает. Куда там! Все заслонил собою двигатель внутреннего сгорания. Я понимаю, так намного легче, удобнее, спокойнее, мозгами шевелить не надо…

Сева вдруг разволновался, вскочил и несколько раз пробежался мимо сидящего на скамейке Федора Ивановича.

– Да вы поймите! – вскричал он. – Тысячи ракет, как сторожевые псы, глядят сейчас друг на друга. Понимаете? Ты-ся-чи! Любой пустяк и… Понимаете? А вы о чем говорите? Какая там атмосфера! Какие речки!

– Вот-вот! – вдруг взбеленился и Федор Иванович. – Вот она, ваша психология, за которую потомки вас будут судить. Вы все спрятались за эти проклятые ракеты, вы дальше носа видеть не желаете, черт вас возьми совсем! Чуть что – ракеты, ракеты, ракеты… Да пропади оно все пропадом – есть кому думать о ракетах! Понимаете? Есть! А вот об экологии чтобы кто-нибудь лишний раз подумал – шалишь… Тут никого нет: ни денег, ни людей. А ведь именно от экологической катастрофы мы все вымрем на земле, а не от ваших ракет…

Сева, смущенный столь бурным натиском, растерянно снял очки и теперь близоруко щурился на Федора Ивановича.

– Шведы вон без ракет живут и – ничего. А мы загородились, китайскую стену из ракет построили, – уже почти кричал Федор Иванович, – к нам никто и мы – никуда! А везде-то люди живут, чего их бояться?! Почему мы так всего боимся, вы думали об этом когда-нибудь? Ракет, голода, НАТО, оппозиции, собственного народа… Кому этот наш страх выгоден? Вот вы лично думали об этом?

Сева молчал, виновато опустив голову. Умолк и Федор Иванович, тяжело переводя дыхание. Так они сидели некоторое время, разглядывая до предела укороченные полднем собственные тени. И вдруг Федор Иванович спросил:

– Сева, вы выпить хотите?

– Выпить? – опешил Сева и оглянулся на летнюю кухню.

– Ну да… У меня на всякий случай фляжка припасена. Осталось только стаканы добыть.