— Ричард, перестань.

Но я не остановился. Дойдя до угла, я оглянулся.

Она продолжала стоять на месте, даже не пытаясь пойти за мной или как-то успокоить. Нетерпеливым жестом я выразил свое возмущение и скрылся за углом.

Возвратившись в номер, я принял душ, переоделся во все свежее, лег на кровать и принялся за чтение. Я был сыт всем этим по горло. Больше всего на свете мне хотелось немедленно поехать в аэропорт и улететь в Лондон. В тот момент мне было совершенно все равно, увижусь ли я с ней когда-нибудь или нет.

Но когда она вернулась, я по-прежнему лежал на кровати в той же позе и не спал. Был одиннадцатый час. Когда она вошла, я сделал вид, что не замечаю ее присутствия, на самом же деле внимательно прислушивался, стараясь угадать, что она делает. Я слышал, как она двигается по комнате, опускает на пол сумку, снимает босоножки, расчесывает волосы. Я хмурил брови и смотрел в сторону. Явно провоцируя меня, она стала неторопливо раздеваться, встав прямо перед моим носом и бросая одежду на пол. Перешагнув через нее, она отправилась в душ и надолго исчезла. Все это время я продолжал лежать на покрывале, сохраняя полное безразличие. Я был холоден и спокоен. Наконец-то между нами все кончено. Даже если она в очередной раз даст себе команду «кругом!» и снова станет внимательной и ласковой, ослепительной, невообразимо сексуальной — я скажу твердое «нет». Уж слишком часто она меняет курс. Между нами стояло нечто совершенно непреодолимое, и неважно, был ли это сам Найалл или то, что он собой олицетворяет. Я не в состоянии больше терпеть ее внезапные отлучки, ее упрямство, ее непоследовательность. Я хотел покончить с этим раз и навсегда.

Наконец она вышла из ванной, вытирая на ходу волосы, и остановилась у кровати. Я откровенно разглядывал ее обнаженное тело, впервые не находя ее привлекательной. Слишком худая, фигура угловатая, а с убранными назад мокрыми волосами она выглядела простоватой и совершенно безликой. Сью поняла, что я наблюдаю за ней. Она наклонилась, перебросила волосы вперед и накинула на голову полотенце, вытирая затылок. Мне стали видны бугорки ее позвонков.

Не досушив волосы, Сью натянула на себя тенниску, откинула покрывало и нырнула в постель. Я немного подвинулся, освобождая ей место. Она села, подложив себе под спину подушку, и пристально посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Раздевайся и иди ко мне, — сказала она.

— Что-то не хочется.

— Ты злишься.

— На этот раз ты зашла слишком далеко. Между нами все кончено.

Она тяжело вздохнула.

— Ты простишь меня, если я скажу правду?

— Сомневаюсь.

— Не хочешь даже слушать?

— Почему ты не сказала мне правду утром?

— Потому что ты попытался бы меня остановить. Я должна была это сделать, а ты стал бы мешать. И знаешь, у тебя бы получилось.

— Тоже сомневаюсь.

— Ричард, послушай. Это Найалл. Он здесь, в Биаррице. Я провела с ним целый день. Но ты ведь и сам уже понял, верно?

Я кивнул. Несмотря ни на что, я был потрясен этой новостью, которая только подтверждала неизбежное.

— Он явился в номер сегодня утром, когда ты ушел сдавать машину, — продолжала она. — Сказал, что хочет поговорить со мной наедине. Я не могла ему отказать. Но теперь я больше никогда с ним не увижусь. Никогда! Это правда.

— Что ему было нужно? — спросил я.

— Он несчастен, он хочет, чтобы я вернулась.

— И как же ты его утешила?

— Я сказала, что приняла окончательное решение — остаться с тобой.

— И на это ушел целый день?

— Да.

Такая правда не способствовала примирению. Почему она действует вопреки собственным решениям? Вслух я воскликнул:

— Какого черта он поперся сюда за нами следом?

— Не знаю.

— А в Кольюре он тоже нас преследовал? Неужели он был и там?

— Надеюсь, нет. Но точно сказать не могу.

— Ясно.

Я умолк, понимая, насколько бесполезны эти речи. Лицо Сью вовсе лишилось красок: щеки и губы выглядели бледнее, чем обычно, даже глаза как-то поблекли. Ее волосы уже почти высохли, лицо больше не казалось таким худым и вытянутым, но она была расстроена не меньше меня. Теперь в моей голове вертелись все эти нелепые клише и дежурные фразы, которые люди обыкновенно произносят, пытаясь помириться. Я думал: хорошо бы перевести стрелки часов назад, забыть эту нелепую распрю и только обниматься, целоваться и любить друг друга. Увы, это было невозможно.

Той ночью мы еще долго не спали. Целиком погруженные в собственные переживания, мы злились друг на друга, окончательно запутавшись в своих отношениях и чувствах. В конце концов я разделся и забрался к ней под простыню. Мы лежали рядом без сна, даже не пытаясь заняться любовью. Ни один из нас не решался сделать первый шаг.

В какой-то момент, зная, что она не спит, я спросил:

— Когда сегодня я видел тебя на улице, ты там что делала?

— Пыталась разобраться, что к чему. А что?

— А где был твой Найалл?

— Ждал меня в другом месте. Я хотела немного пройтись, но тут появился ты.

— Ты вела себя так, будто с кем-то разговариваешь.

— Ну и что? А ты никогда не разговариваешь сам с собой на улице?

— Ты так размахивала руками, будто отчитывала кого-то.

— Не может быть.

Мы лежали в теплой темноте, сбросив с себя простыни. Открывая глаза, я различал очертания ее тела. Обычно она лежала очень тихо, не металась во сне, и в темноте мне всегда было трудно понять, спит она или бодрствует. Я спросил:

— Где сейчас Найалл?

— Где-то неподалеку.

— Я так и не понимаю, как ему удалось притащиться сюда следом за нами.

— Не стоит недооценивать его, Ричард. Он очень умен, и, когда чего-то хочет, его настойчивости нет предела.

— Он имеет над тобой власть, что бы ты ни говорила. Хотел бы я понять, в чем тут дело.

— Да, у него есть власть надо мной.

Сью глубоко вздохнула, и выдох был больше похож на всхлип. Наступило долгое молчание. Потом она стала дышать ровнее, и я подумал, что она наконец уснула. Я тоже почти задремал, когда она вдруг спокойно сказала:

— Найалл гламурен. Он умеет очаровывать.

Большую часть следующего дня мы провели в дороге: такси до аэропорта, затем два перелета с долгим ожиданием пересадки в Бордо. Из аэропорта Гатвик мы поездом добрались до вокзала Виктория, а там взяли такси. У дома Сью я попросил водителя подождать и поднялся к ней. На столе в холле ее ждала небольшая кучка писем. Захватив их, она открыла дверь ключом. Комната меня приятно удивила. Я ожидал увидеть обычную для подобных студий тесноту и беспорядок, но жилище Сью было просторным и опрятным, даже мебель казалась тщательно подобранной. В углу стояла узкая кровать, рядом — книжные полки, забитые дорогими альбомами. Возле единственного окна — рабочий стол с чертежной доской, на нем — стаканчики с кистями, ручками и мастихинами, подставка для бумаги, большая настольная лампа на гибком кронштейне. Рядом на отдельном столике расположился «Макинтош». Телевизора не было, но я заметил стереопроигрыватель. У другой стены был рукомойник, небольшая газовая плита и огромный антикварный гардероб. Я обратил внимание, что она сразу же заперла дверь на две крепкие задвижки, одна из которых крепилась над головой, вторая — возле самого пола. Окно тоже было закрыто на все шпингалеты.

— Там таксист ждет, — сказал я.

— Понимаю.

Мы стояли лицом друг к другу, но избегали встречаться глазами. Я чувствовал себя совершенно измотанным. Она первая подошла ко мне, и мы внезапно обнялись гораздо нежнее, чем можно было ожидать.

— Значит, это конец? — спросил я.

— Только если ты сам этого хочешь.

— Ты же знаешь, что не хочу. Но я не в силах и дальше терпеть все эти штучки с Найаллом.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться: Найалла больше не будет.

— Прекрасно. Только давай об этом не прямо сейчас.

— Хорошо. Я позвоню тебе вечером, — сказала я она.