* * * Эх, коня да удаль азиата Мне взамен чернильниц и бумаг, — Как под гибким телом Азамата, Подо мною взвился б аргамак! Как разбойник, только без кинжала, Покрестившись лихо на собор, Мимо волн Обводного канала Поскакал бы я во весь опор! Мимо окон Эдика и Глеба, Мимо криков: «Это же – Рубцов!» Не простой — возвышенный, в седле бы Прискакал к тебе в конце концов! Но, должно быть, просто и без смеха Ты мне скажешь: – Боже упаси! Почему на лошади приехал? Разве мало в городе такси? — И, стыдясь за дикий свой поступок, Словно Богом свергнутый с небес, Я отвечу буднично и глупо: – Да, конечно, это не прогресс… Ленинград, лето 1961
Полюби и жалей * * * Меня звала моя природа. Но вот однажды у пруда Могучий вид маслозавода Явился образом труда! Там за подводою подвода Во двор ввозила молоко, И шум и свет маслозавода Работу славил широко! Как жизнь полна у бригадира! У всех, кто трудится, полна, У всех, кого встречают с миром С работы дети и жена! Я долго слушал шум завода — И понял вдруг, что счастье тут: Россия, дети и природа, И кропотливый сельский труд!.. Ты с кораблем прощалась С улыбкой на лице и со слезами Осталась ты на пристани морской, И снова шторм играет парусами И всей моей любовью и тоской. Я уношусь куда-то в мирозданье, Я зарываюсь в бурю, как баклан, — За вечный стон, за вечное рыданье Я полюбил жестокий океан. Я полюбил полярный город И вновь к нему из странствия вернусь За то, что он испытывает холод, За то, что он испытывает грусть, За то, что он наполнен голосами, За то, что там к печали и добру С улыбкой на лице и со слезами Ты с кораблем прощалась на ветру. 1962 Оттепель Нахмуренное, с прозеленью, небо, Во мгле, как декорации, дома, Асфальт и воздух Пахнут мокрым снегом, И веет мокрым холодом зима. Я чувствую себя больным и старым, И что за дело мне до разных там Гуляющих всю ночь по тротуарам Мне незнакомых девушек и дам! Вот так же было холодно и сыро, Сквозил в проулках ветер и рассвет, Когда она задумчиво спросила: – Наверное, гордишься, что поэт? — Наивная! Ей было не представить, Что мне для счастья надо лишь иметь То, что меня заставило запеть! И будет вечно веять той зимою, Как повторяться будет средь зимы И эта ночь со слякотью и тьмою, И горький запах слякоти и тьмы… 1962 * * * Я весь в мазуте, весь в тавоте, Зато работаю в тралфлоте! Печально пела радиола Про мимолетный наш уют. На камни пламенного мола Матросы вышли из кают. Они с родными целовались. В лицо им дул знобящий норд. Суда гудели, надрывались, Матросов требуя на борт. И вот опять – святое дело! И наш корабль, заботой полн, Совсем не так осиротело Плывет среди бескрайних волн… Я, юный сын морских факторий, Хочу, чтоб вечно шторм звучал. Чтоб для отважных вечно – море, А для уставших – свой причал… Ленинград, март 1962 Я тебя целовал Я тебя целовал сквозь слезы. Только ты не видела слез, Потому что сырой и темной Была осенняя ночь. По земле проносились листья, А по морю – за штормом шторм, Эти листья тебе остались, Эти штормы достались мне. Широко, отрешенно, грозно Бились волны со всех сторон, Но порой затихало море И светилась заря во мгле. Я подумал, что часто к морю Ты приходишь и ждешь меня, И от этой счастливой мысли Будто солнце в душе зажглось! Пусть тебе штормовые стоны Выражают мою печаль, А надежду мою и верность Выражает заря во мгле… 1962 Мачты Созерцаю ли звезды над бездной С человеческой вечной тоской, Воцаряюсь ли в рубке железной За штурвалом над бездной морской, Все я верю, воспрянувши духом, В грозовое свое бытие И не верю настойчивым слухам, Будто все перейдет в забытье, Будто все начинаем без страха, А кончаем в назначенный час Тем, что траурной музыкой Баха Провожают товарищи нас. Это кажется мне невозможным. Все мне кажется – нет забытья! Все я верю, как мачтам надежным, И делам, и мечтам бытия. |