Где веселые девушки наши? Как играли они у берёз На лужке, зеленеющем нежно! И, поплакав о чём-то всерьёз, Как смеялись они безмятежно! И цветы мне бросали: – Лови! — И брожу я, забыт и обижен: Игры юности, игры любви — Почему я их больше не вижу? Чей-то смех у заросших плетней, Чей-то говор всё тише и тише, Спор гармошек и крики парней — Почему я их больше не слышу? – Васильки, – говорю, – васильки! Может быть, вы не те, а другие, Безразлично вам, годы какие Провели мы у этой реки? Ничего не сказали в ответ. Но как будто чего выражали — Долго, долго смотрели вослед, Провожали меня, провожали… А дуба нет
Поток, разбуженный весною, Катился в пене кружевной, И, озаряемый луною, Светился тихо край родной. Светился сад, светилось поле И глубь дремотная озер, — И ты пошла за мной без воли, Как будто я гипнотизер… Зачем твой голос волновался И разливался лунный свет? Где дуб шумел и красовался, Там пень стоит… А дуба нет… На гуляние На меду, на браге да на финках Расходились молнии и гром! И уже красавицы в косынках Неподвижно, словно на картинках, Усидеть не в силах за столом. Взяли ковш, большой и примитивный: — Выпей с нами, смелая душа! — Атаман, сердитый и активный, Полетит под стол, как реактивный, Сразу после этого ковша. Будет он в постельной упаковке, Как младенец, жалобно зевать, От подушки, судя по сноровке, Кулаки свои, как двухпудовки, До утра не сможет оторвать… И тогда в притихшем сельсовете, Где баян бахвалится и врет, Первый раз за множество столетий Все пойдут, старательно, как дети, Танцевать невиданный фокстрот. Что-то девки стали заноситься! Что-то кудри стали завивать! Но когда погода прояснится, Все увидят: поле колосится! И начнут частушки запевать… Экспромт Не подберу сейчас такого слова, Чтоб стало ясным все в один момент. Но не забуду Кольку Белякова И Колькин музыкальный инструмент. Сурова жизнь. Сильны ее удары, И я люблю, когда взгрустнется вдруг, Подолгу слушать музыку гитары, В которой полон смысла каждый звук. Когда-то я мечтал под темным дубом, Что невеселым мыслям есть конец, Что я не буду с девушками грубым И пьянствовать не стану, как отец. Мечты, мечты… А в жизни все иначе. Нельзя никак прожить без кабаков. И если я спрошу: «Что это значит?» — Мне даст ответ лишь Колька Беляков. И пусть сейчас не подберу я слова. Но я найду его в другой момент, Чтоб рассказать про Кольку Белякова И про его чудесный инструмент. 1957 О собаках Не могу я Видеть без грусти Ежедневных собачьих драк, В этом маленьком Захолустье Поразительно много собак! Есть мордастые — Всякой масти! Есть поджарые — Всех тонов! Только тронь — Разорвут на части Иль оставят вмиг Без штанов. Говорю о том Не для смеху, Я однажды Подумал так: «Да! Собака — Друг человеку Одному, А другому – враг…» 1957 Березы Я люблю, когда шумят березы, Когда листья падают с берез. Слушаю – и набегают слезы На глаза, отвыкшие от слез. Все очнется в памяти невольно, Отзовется в сердце и в крови. Станет как-то радостно и больно, Будто кто-то шепчет о любви. Только чаще побеждает проза, Словно дунет ветер хмурых дней. Ведь шумит такая же береза Над могилой матери моей. На войне отца убила пуля, А у нас в деревне у оград С ветром и с дождем шумел, как улей, Вот такой же желтый листопад… Русь моя, люблю твои березы! С первых лет я с ними жил и рос. Потому и набегают слезы На глаза, отвыкшие от слез… Приютино, 1957 Экспромт Я уплыву на пароходе, Потом поеду на подводе, Потом еще на чем-то вроде, Потом верхом, потом пешком Пройду по волоку с мешком — И буду жить в своем народе! Приютино, 1957
Товарищу Что с того, что я бываю грубым? Это потому, что жизнь груба. Ты дымишь своим надменным чубом, Будто паровозная труба. Ты одет по моде. Весь реклама. Я не тот… И в сумрачной тиши Я боюсь, что жизненная драма Может стать трагедией души. |
