Семен Иванович родился осенью 1317 года. Именем своим князь пользовался как прозвищем: при крещении он получил другое имя — Созонт. Но оно явно не подходило к его княжескому званию, а потому в быту оказалось заменено более уместным — Семен.

Раздавая земли потомству, щедрее прочих Иван Калита наделил в завещании старшего сына. Ему достались Можайск, Коломна, часть Москвы, а с ними два десятка сел, деревень, слободок. Ему же Иван Данилович завещал «4 чепи золоты, 3 поясы золоты, 2 чаши золоты с женчуги, блюдце золото с женчугомь с каменьемь. А к тому еще… 3 блюда серебрена». Остальным наследникам достались более скромные уделы.

Твердо надеясь на старшего сына, Иван Калита завещал ему: «А приказываю тобе, сыну своему Семену, братью твою молодшую и княгиню свою с меншими детми, по Бозе ты им будешь печалник». Великий князь явно был уверен: сын — взрослый человек, опытный политик, он ни в чем не подведет род.

В Московском княжестве установился порядок, согласно которому всеми землями правил не один только старший в роду, а, по большому счету, весь род. Княжество являлось общим владением семейства, и его многое множество раз делили и переделивали. Сила рода опиралась на единство и взаимную поддержку всех, кто в него входил. Вместе они могли удержать свое земельное богатство, а рассорившись, теряли силу. Поэтому семейным единством на Москве очень дорожили.

В начале 1350-х годов Семен Иванович после каких-то неурядиц заключил с братьями договор, укрепляющий их союз. В начальных строках документа говорится: «Быти ны (мы) за-один до живота[89]. А брата своего старейшего… чтити в отцово место». Далее, ближе к концу, сказано: «А где я всяду на конь, там и вы сядете на своих вместе со мною. А где сам я не всяду, а понадобится мне вас послать, вы всядете на коней без ослу-шанья. А если что-то недоброе учинится без моего ведома и без вашего, без ведома моего тысяцкого или наших наместников, мы исправим это, а нелюбья нам между собой не держати». В договоре также заходит речь о некой интриге богатого и влиятельного боярина Алексея Петровича Босоволкова-Хвос-та. Семен ему не благоволил, а брат Иван, кажется, оказывал покровительство. В конечном итоге на Хвоста обрушились тяжелые кары.

Иван Данилович обучил сына главному секрету московской политики, приносившему успех за успехом: что бы ни происходило, а с Ордой следует ладить! Как минимум дважды ездил туда Семен Иванович еще в княжение своего отца. А после его смерти, по разным подсчетам, — пять или шесть раз. И всегда добивался своего. В 1340 году Иван Калита скончался. Его наследник сейчас же уехал к хану и добыл там ярлык на великое княжение.

За все годы правления Семен Гордый не удостоился от Орды ни единой карательной рати. Руси его дипломатический дар, его воля и его серебро принесли мир. Москва не нарывалась на открытый конфликт, как это делала Тверь. И она уцелела, сохранила власть над страной, да и всем подвластным князьям обеспечила покой. Иной образ действий, как это не раз подтверждалось, приносил только одно: тяжкая пята могущественной Орды опускалась на русские города, трещали кремли, горели посады…

Пока Орда сохраняла подавляющую силу, московский политический курс являлся оптимальным. Но его следовало обеспечивать звонким металлом. И Семен Иванович брал с русских земель много, а ослушников наказывал. Вот причина крайне напряженных его отношений с Новгородом Великим.

Пока государи московские недели и месяцы проводили в Орде, новгородцы чувствовали себя вольными людьми. Настолько вольными, что порой банды ушкуйников нападали на города, подчиненные великому князю. И уж подавно без всякой охоты делился Новгород деньгами. На его земли татары наведывались редко, а платить за жизнь и благополучие соседей, таких же русских, но только «низовских», не хотелось…

Новый князь с таким порядком мириться не стал. Вернувшись с ярлыком на великое княжение, Семен Иванович отправил доверенных людей в Торжок собирать дани. И, как говорит летопись, «почаша сильно делати». Иными словами, нажимать. Новоторжцы отправились с поклоном в Новгород. Оттуда скоро явились с небольшой ратью новгородские бояре, тайно вошли в город, арестовали великокняжеских наместников и иных служильцев с семьями. Месяц новгородские войска стояли в Торжке. К Семену Ивановичу отправили послов с дерзким обращением: «Еще ты не сел у нас на княжении, а бояре твои уже творят насилие!» Новоторжцы ждали большой рати из Новгорода, но общество новгородское разделилось во мнениях. Простой люд, избегая войны, не позволил собравшемуся войску уйти в Торжок.

Тогда восстала «чернь» новоторжская. Затея собственной знати опереться на помощь Новгорода в борьбе с Москвой грозила крупными неприятностями: новгородцы отказали в помощи, а оставаться один на один с могущественным великим князем город не хотел. Тамошних бояр восставшие ограбили, дворы их разбили, села опустошили, а людей великого князя освободили. Униженные, чуть ли не догола раздетые, бояре бежали в Новгород. Малой новгородской рати пришлось уйти из Торжка.

Наконец Семен Гордый явился к Торжку с полками всей «низовской Руси». Судя по новгородской летописи, князь заключил с Новгородом мир «по старым грамотам, на всей воле новгородской» и крест целовал, «а князю даша бор по волости 1000 рублев на новоторжцех». Но московская летопись открывает неудобную для Новгорода правду: да, просили у Семена Ивановича мира «по старым грамотам», и он дал; но фраза насчет «воли новгородской» — пустое бахвальство. За попытку проявить непокорство вечевая республика заплатила высокую цену: «Даша великому князю Семену Ивановичу черный бор по всем волостем новгородским да тысячу рублев на новоторжцех, и посла князь великы Семен наместники своя в Новгород». Всего несколько слов разницы — а какое отличие по существу! «Черный бор» означал исключительно тяжелое обложение всей Новгородской земли данью. А отправка наместников великого князя в сердце Новгородчины — страшный удар по гордости вечевиков: до сих пор они сами выбирали себе князей, а тут Москва посадила им по своей воле даже не князя, а его подручников.

За все время правления Семен Иванович уделил Новгороду лишь три недели. Князь явился туда и, видимо, рассуживал большие тяжбы, которые наместники не могли решить без него. Правда, в 1343 году его повелением «поставлена бысть церковь каменная на Городище — Благовещение». Богатый подарок Новгородчине! Но и он содержал в себе намек, неприятный для местной знати. Городище — резиденция князей в Новгороде Великом. Ставя там дорогой каменный храм, Семен Иванович утверждал право московского княжеского рода всегда занимать эту резиденцию.

Пять лет спустя случилась история, безнадежно испортившая репутацию Семена Ивановича среди новгородцев. Те позвали великого князя возглавить оборону против наступающих шведов, а его отвлекли ордынские дела. Мало того, брат Иван, отправленный выполнить эту боевую работу, то ли сробел, то ли счел ее безнадежной, а потому отказался от дела, нимало не княжив, не оказав городу никакой помощи.

Когда Семен Иванович уйдет из жизни, новгородцы отправят в Орду послов, тщетно добиваясь того, чтобы хан устранил Московский княжеский дом от великого княжения. У них имелись на то серьезные причины. Для Руси хорош был Семен Иванович, но не для всей. Новгород добра от него видел мало.

Семен Гордый оценивал Новгород не как врага, но как ослушника. И Орда не являлась его врагом: с татарами не хватало сил враждовать, требовалось смиряться. Серьезный, энергичный и крайне опасный враг угрожал Москве с другой стороны — литовские князья. Именно с ними Семен Иванович много лет вел «большую игру» и в конечном итоге поставил себя так, что литва боялась задевать его.

В самом начале правления Семена Ивановича литовцы приходили к Можайску, сожгли посад, но кремль не взяли. Позднее литва давила на Великий Новгород, силой захватывая мелкие городки и заставляя откупаться более крупные.