Строительное дело позднепалеолитического времени, свидетельства которого сохранились до наших дней с такими существенными подробностями, являлось очень важной отраслью домашне-хозяйственной деятельности, зародившейся и вызревавшей в лоне последней. В дальнейшем своем развитии вместе с возникновением общественного разделения труда на основе этого огромного и столь древнего опыта человечества развилось строительство укрепленных поселений-городищ и градостроительное дело.

Важное значение для человека этого времени имело постоянное использование огня, без которого, как и без жилища и орудий труда, развитие домашне-хозяйственной деятельности было бы невозможным. Об использовании огня как вспомогательного средства облавной охоты на животных в эпоху верхнего палеолита, свидетельствуют следы на Дону и на Днестре. Самым же важным применением огня в жизнедеятельности людей следует считать широкое использование его для приготовления пищи, отепления и освещения жилищ. Поселения эпохи позднего палеолита содержат факты, подтверждающие этот вывод. Мы на них уже имели возможность останавливаться.

Таким образом, мы видим, что палеолитические поселения выступают в качестве основных хозяйственных центров, в которых осуществлялась достаточно сложная, многогранная домашне-хозяйственная деятельность первобытных коллективов, обеспечившая в эпоху расцвета позднего палеолита необычно высокий уровень развития их культуры.

Следует полагать, что все эти трудоемкие и многочисленные виды и отрасли домашне-хозяйственной деятельности совершались на основе естественного разделения труда по полу и возрасту. У нас нет решительно никаких данных для эпохи позднего палеолита о существовании сколько-нибудь развитых форм общественного разделения труда. Что касается спорадических форм обмена, то он в это время еще не касался существенных сторон жизнедеятельности людей. Существование обмена сказалось бы на составе каменного и костяного инвентаря и на других изделиях, имеющих строго определенные традиционные формы и ни в каком отношении не выходящие за рамки традиций определенных археологических культур.

Возвращаясь теперь к обзору основных типов жилых комплексов средней поры позднего палеолита и к вопросу о значимости предлагаемой здесь их классификации, важно подчеркнуть то, что поселения средней поры позднего палеолита с разными типами жилых комплексов в сущности одновременны. Об этом в ряде случаев хорошо свидетельствует стратиграфия. На эту сторону нами было давно обращено внимание как на одно из решающих свидетельств этнографического своеобразия в культуре верхнепалеолитического населения.

В то же время понятия «тип жилого комплекса» и археологическая культура не совпадают. Культурное своеобразие группы памятников, выражающее традиции, складывающиеся в конкретных коллективах под влиянием определенных исторических условий, с наибольшей полнотой прослеживается на основе анализа кремневого и костяного инвентаря. При этом памятники одной культуры могут представлять собой поселения с различными типами жилых комплексов, а памятники разных культур — один тип жилого комплекса. Ниже мы охарактеризуем ряд археологических культур, существовавших на территории Русской равнины в среднюю эпоху позднего палеолита, основываясь в первую очередь на анализе кремневых индустрий и костяного инвентаря.

Как уже отмечалось, периодизация памятников этого времени не разработана. По нашему мнению, подавляющее большинство рассматриваемых ниже стоянок относится к раннеосташковскому времени (XXIV–XX тысячелетия), однако имеются данные, противоречащие этой гипотезе, не разделяемой многими специалистами. Во избежание лишней путаницы мы определяем условно хронологические границы средней поры позднего палеолита Русской равнины XXIV–XVII тысячелетиями, оставляя окончательное решение этого вопроса дальнейшим исследованиям.

На юго-западе Русской равнины с началом раннеосташковского времени связан высший этап развития молодовской культуры, прослеживаемый по материалам VII слоя Молодова 5. Его основные особенности были рассмотрены в предыдущем разделе при общей характеристике молодовской культуры, сформировавшейся еще в молого-шекснинское время. VI культурный слой того же памятника относится уже к концу средней поры позднего палеолита (в предлагаемых здесь хронологических границах; его радиоуглеродные даты 17100±180 и 16750±250 указывают на время после наиболее холодного периода осташковского оледенения). Этот слой обычно также включают в молодовскую культуру (Григорьев Г.П., 1970). Однако, по нашему мнению, для такого предположения нет достаточных оснований, так как кремневый инвентарь здесь не содержит основных типов орудий, специфических для молодовской культуры (удлиненные скребки с приостренным основанием, двуконечные острия на пластинах, с ретушью по всему обводу, два типа пластинок с притупленным краем). Общее сходство не выходит за рамки сходства между собой всех позднепалеолитических стоянок юго-запада Русской равнины. Индустрия VI культурного слоя Молодовы 5 (около 5000 изделий, из них около 90 нуклеусов и около 240 орудий) характеризуется пластинчатой техникой первичного раскалывания; преобладают призматические нуклеусы с двумя противолежащими ударными площадками, имеются нуклеусы в начальной стадии подготовки и три дисковидных ядрища. Заготовки отличаются крупными размерами (до 21,6 см длиной). Среди орудий преобладают резцы (свыше 120 экз.), а среди последних — срединные, с лезвиями, обычно скошенными к углу пластины. Боковых резцов немного — около 10 экз. Специфично присутствие поперечных резцов (15 экз.). Скребки (около 20 экз.) изготавливались на пластинах с субпараллельными, обычно неретушированными краями. В большом количестве (около 40 экз.) представлены песты-терочники. Острия (10 экз.) одноконечные, симметричные относительно длинной оси или скошенные. Имеются две проколки и одна пластинка с притупленным краем, конец ее не обработан. Костяные орудия (четыре шила из осколков трубчатых костей, три обломка стержней из бивня мамонта, мотыга из рога северного оленя, ребро мамонта с продольным пазом) также не отражают культурной специфики: наиболее показательное в этом отношении изделие — ребро с продольным пазом — известно на юго-западе Русской равнины как в памятнике молодовской культуры (Молодова 5, VII культурный слой), так и в стоянках, относящихся к липской культуре (Куличивка, Липа 6, см.: Савич В.П., 1969, 1975).

Следы обитания человека в Приднестровье в период максимального похолодания устанавливаются по материалам культурных слоев VI и Vб стоянки Кормань 4 (Иванова И.К., 1977, с. 14–15). К сожалению, материалы из этих слоев очень незначительны. В слое Vб найдены лишь единичные предметы (Черныш А.П., 1977, с. 30). Коллекция слоя VI несколько представительнее — свыше 600 каменных изделий, однако среди них нуклеусов лишь 26 экз., а орудий — 56 экз. (Черныш А.П., 1977 с. 27). Несмотря на небольшое количество последних, можно полагать все же, что эта стоянка по характерным особенностям индустрии едва ли относится к молодовской археологической культуре. Так, скребки здесь (5 экз.) меньше по размерам и грубее молодовских; отсутствуют скребки на длинных пластинах с приостренным основанием. Вееровидный скребок-резец не имеет аналогий в стоянках молодовской культуры. Специфично и острие на широкой пластине с подработанным черешком. Большое количество резцов (около 20 экз.), особенно срединных и угловых, присутствие пластинок с притупленным краем (2 экз.) свойственно всем позднепалеолитическим стоянкам юго-запада Русской равнины и показателем культурной принадлежности не является.

Отметим, что слои VI и Vб стоянки Кормань 4 — единственные памятники на территории всей Восточной Европы, для датировки которых максимумом осташковского похолодания имеются существенные аргументы. О культурной принадлежности слоев V (18000±400; 18560±2000) и Vа трудно сказать что-либо определенное.