Восточнее Волыни, в бассейне Днепра, слагавшемся по правобережью Приднепровской возвышенностью, а по левобережью — Приднепровской низменностью, эпоха позднего палеолита, как с собственно археологической, так и с геологической стороны, изучена недостаточно. Это существенно затрудняет выделение здесь верхнепалеолитических стоянок, которые можно было бы с достаточной уверенностью датировать молого-шекснинским временим Полесская стоянка Радомышль (Житомирская обл., г. Радомышль) впервые позволяла поставить вопрос о существования в Приднепровье древнейших позднепалеолитических памятников. Датировка Радомышльской стоянки начальной порой позднего палеолита (Шовкопляс И.Г., 1964, 1965) была принята многими советскими исследователями, она неоднократно объявлялась древнейшим из всех позднепалеолитических памятников Русской равнины (Борисковский П.И., 1963; Иванова Н.К., 1969). Ниже приводим краткую характеристику этого памятника (рис. 90) по данным И.Г. Шовкопляса (1964, 1965).

Остатки поселения расположены на четырех отдельных небольших холмистых возвышенностях, находящихся недалеко друг от друга, по правому борту древней балки, впадающей в р. Тетерев. Находки залегают в буровато-желтом суглинке па глубине 0,6–0,8 м от поверхности почвы. В пункте 1 вскрыты шесть скоплений костей мамонта, округлых в плане (диаметр 3–6 м), которые И.Г. Шовкопляс интерпретирует как остатки отдельных небольших жилищ. Кроме того, вскрыта хозяйственная яма-кладовая диаметром 2 м и глубиной 1 м, заполненная костями мамонта. Предполагаемые жилища и яма расположены почти вплотную друг к другу и образуют круг, в центре которого обнаружены остатки очагов с костным углем, большое количество заготовок, отходов производства, каменных орудий.

Техника первичного раскалывания в инвентаре Радомышльской стоянки, по нашим наблюдениям, в целом типично призматическая, об этом свидетельствуют призматические формы нуклеусов. Наряду с ними в коллекции имеются нуклеусы торцового снятия и дисковидные. Типичная форма заготовок, из которых сделаны орудия труда, — массивная пластина. Для приемов вторичной обработки характерно широкое распространение техники резцового скола при полном отсутствии применения чешуйчатой подтески. Обычна дорсальная ретушь, крутая или полукрутая, далеко заходящая на спинку заготовки. Плоская односторонняя и двусторонняя ретушь, равно как и вертикальная, усекающая край ретушь, почти не применялась. По свидетельству И.Г. Шовкопляса (1964, 1965), в наборе орудий преобладают резцы, обычно срединные, многофасеточные (рис. 76, 2–4). Боковых резцов, как и резцов на углу сломанной пластины, очень немного. Значительно меньшую часть инвентаря составляют концевые скребки (рис. 76, 5–9), изготовленные на массивных отщепах или пластинах, иногда с крутой ориньякской ретушью по краям. На таких же пластинах изготовлялись острия, симметричные или скошенные к углу, а также проколки (рис. 76, 13, 14, 18, 22). Много ретушированных пластин, не имеющих специального оформления концов. «Архаичные орудия мустьерских форм составляют довольно незначительную часть инвентаря и являются, по сути, примесью к многочисленным позднепалеолитическим изделиям» (Шовкопляс И.Г., 1964). Они сводятся к скреблам, обычно одинарным, с заметно выпуклыми лезвиями и редким остроконечникам (рис. 76, 11, 12, 15, 16, 19–21). Сведения о костяном инвентаре отсутствуют.

Массивная пластина как ведущая форма заготовки, обработка таких пластин ретушью по всему обводу, концовые скребки на таких пластинах, наличие укороченных высоких скребков и многофасеточных резцов — эта сумма признаков соответствует общим характеристикам каменных индустрий ориньякских памятников Франции. Эти характеристики, в первую очередь — присутствие большого количества орудий высоких форм, в применении к индустриям Центральной и Восточной Европы обычно называются «ориньякоидными признаками», «ориньякоидностью». Долгое время «ориньякоидность» считалась важнейшим свидетельством (по аналогии с французским ориньяком) раннего возраста памятника. И.Г. Шовкопляс, разделяя эту точку зрения, вполне логично датировал Радомышль начальной порой позднего палеолита на том основании, что ориньякоидность здесь дополняется еще более «ранним» признаком: наличием в инвентаре мустьерских форм орудий (Шовкопляс И.Г., 1964, с. 1965).

Однако в настоящее время для территории Восточной Европы можно считать доказанной разнокультурность и разновременность «ориньякоидных» индустрий: они встречаются здесь не только в раннюю пору позднего палеолита (например, памятники брынзенской культуры), но и в среднюю (Костенки I, III слой) и даже в позднюю пору, относящуюся уже к позднеледниковью (рашковская культура). Мустьерские элементы в позднепалеолитических индустриях, по-видимому, могут служить основанием для отнесения памятника к ранней поре позднего палеолита, тогда, когда эти элементы составляют устойчивый, ярко выраженный компонент данной индустрии, проявляясь в разных ее сторонах (техника первичного раскалывания, вторичной обработки, набор орудий), когда мустьерских орудий не только много, но они типологически разнообразны, особенно, когда мустьерские элементы имеют прямые аналогии в собственно мустьерских индустриях. Но и в этих случаях памятник не обязательно должен относиться к самому началу позднего палеолита; так, культурный слой II Костенок 14 с ярко выраженными архаичными чертами и по стратиграфии, и по абсолютным датам относится тем не менее не к самым древним из памятников Костенковско-Борщевского района. Если же архаичные признаки сводятся к сравнительно немногочисленным изделиям, преимущественно скреблам и скребловидным орудиям, не дающим типологически устойчивых серий, такие индустрии могут быть и моложе ранней поры позднего палеолита. По характеру и значению в индустрии мустьерских форм Радомышль не «архаичнее» I слоя Тельманской стоянки (Костенки 8), который стратиграфически датируется раннеосташковским временем (средней порой позднего палеолита).

Таким образом, мы не считаем аргументы И.Г. Шовкопляса достаточно убедительными для определения Радомышльской стоянки как одного из древнейших позднепалеолитических памятников Русской равнины. Для суждения об ее возрасте нам представляется более существенным большое количество костей мамонта, использование их в качестве топлива и, возможно, как строительного материала, наличие ямы-кладовой, аналогичной ямам-кладовым на стоянках с костно-земляными жилищами. Эти разнокультурные стоянки охотников па мамонтов на Среднем Дону появляются только в раннеосташковское время; моложе молого-шекснинского межледниковья и подавляющее большинство подобных памятников в бассейнах Днепра и Десны (Мезин, Межиричи, Добраничевка и проч.). Среди них Пушкари 1, по условиям залегания культурного слоя (непосредственно над «брянской» почвой) несколько древнее и относятся к самому концу молого-шекснинского — началу раннеосташковского времени (Величко А.А. и др., 1965). Приблизительно этим периодом следует датировать и Радомышльскую стоянку.

Пушкари 1 (рис. 72, 77) расположены на правом берегу р. Десны (с. Пушкари, около г. Новгород-Северский), в непосредственной близости от ряда позднепалеолитических памятников, расположенных в урочище Погон. Наиболее изученный среди них памятник Погон, аналогичный по условиям залегания материала Пушкарям 1, к сожалению, большей частью разрушен вследствие денудации и овражного размыва склонов мыса. В центре Погона сохранился ничтожный по площади останец — Бугорок, содержащий остатки более молодого культурного слоя, залегающего на 2 м выше основного (Борисковский П.И., 1953).