5-й культурный слой залегает в нижней части буровато-желтой супеси на глубине 1,3–1,5 м. В нем сохранились следы наземных жилищ, имевших, вероятно, вид шалашей. Каменные изделия немногочисленны и включают листовидные наконечники стрел (рис. 134, 5, 6), ножи и скребла (рис. 134, 3, 4), клиновидные нуклеусы и микропластинки, «точильные бруски» (рис. 134, 2). Н.Н. Диков относит этот слой к раннему голоцену и рассматривает его как однокультурный со слоем 6, но на завершающем этапе развития культуры (Диков Н.Н., 1979а, с. 78). Наличие в этих слоях клиновидных нуклеусов и листовидных двусторонне обработанных наконечников отличает их от слоя 7-го и позволяет сопоставлять с дюктайской культурой (там же, с. 41).

Здесь так же, как и на Алдане, существует противоречие между радиоуглеродными датами, с одной стороны, и обликом материальной культуры вообще и каменного инвентаря, в частности, с другой. Геологический возраст не определен. Единственная статья, посвященная этому вопросу (Шило Н.А., Диков Н.Н., Ложкин А.В., 1967), основана именно на археологическом определении палеолита, которое позволило отнести верхнюю часть разреза к голоцену, а нижнюю — к плейстоцену. Граница между ними проведена на рубеже 5-го и 6-го культурных слоев, причем датировка 10360-350 лет отнесена к 5-му слою, а не к 6-му, как это имеет место в монографиях Н.Н. Дикова. В одной из статей (Диков Н.Н., 1969) говорится о 4-метровой террасе сартанско-осташковского времени, в другой (Диков Н.Н. и др., 1977), посвященной стоянке Ушки V, расположенной на мысу высотой 2,5 м над уровнем озера, упоминается, что речь идет не о надпойменной террасе, а о подрезанном рекой разновысотном (от 4 до 2 м) крае флювиогляциальной равнины.

Каменный инвентарь на фоне позднего палеолита Азиатской части СССР имеет весьма своеобразный облик. Наиболее чужды сибирскому палеолиту наконечники стрел. В палеолите и мезолите Сибири нет ни одного черешкового наконечника, создающего облик культуры 7-го слоя. За исключением одного, более крупного изделия листовидной формы из верхнего слоя Дюктайской пещеры и для наконечников 6-5-го слоев нельзя привести аналогий, поскольку упоминаемые Н.Н. Диковым орудия из Ботойской Ямы и Верхоленской Горы представляют качественно иное явление — наконечники копий или дротиков. Наконечники стрел и некоторые другие элементы инвентаря выводят Ушковские стоянки за рамки позднего палеолита Северной Азии и заставляют искать аналогии с японскими и американскими памятниками.

Комплексное изучение культурных остатков показывает, что основой экономики позднепалеолитического населения Северной Азии была охота на крупных травоядных животных и в первую очередь — северного оленя — стадное животное, доставлявшее человеку не только мясо, но и материал (кость, рог) для производства орудий, и шкуры и сухожилия для шитья одежды. Значение его особенно усилилось в связи с вымиранием или отступанием к северу животных, обладавших большей биомассой (шерстистый носорог, мамонт). Наряду с охотой на северного оленя, после исчезновения толстокожих, усиливается добыча зайца и птиц и в конце эпохи появляется новая отрасль хозяйства — рыболовство. Несомненно, большую роль играло и присвоение готовых продуктов природы — собирательство.

Жилища различной конструкции в таких долговременных поселениях, как Мальта и Буреть, округлое жилище Ачинской стоянки, жилище 6-го слоя Санного Мыса, мощные культурные слои таких поселений, как Афонтова Гора II, где можно предполагать существование жилого сооружения, и Кокорево II — все это резко противостоит тонким культурным слоям стоянок, где отсутствуют кости мамонта и шерстистого носорога.

К сожалению, несмотря на исключительное значение Мальты, она не опубликована монографически. Только благодаря недавнему анализу имеющихся данных, проделанному А.А. Формозовым, можно судить о характере и планировке поселения. Это — один из немногих примеров, когда поселение было исследовано, по-видимому, полностью. На вскрытой площади свыше 1100 кв. м жилища вытянуты цепочкой вдоль реки. В центре находилось единственное на поселении длинное жилище, ниже его по реке располагалась группа из четырех жилищ, выше — группа из шести жилищ. Третья группа из четырех тесно расположенных жилищ смещена ближе к реке (Формозов А.А., 1976а).

Наиболее распространенным типом жилища Мальты, очевидно, была полуземлянка площадью 16–20 кв. м, пол которой находился на глубине 50–70 см от древней дневной поверхности и был плотно утрамбован. Земляные стены укреплялись каркасом из каменных плит и крупных костей, часто поставленных вертикально. Кровля такой полуземлянки, видимо, была сделана из шкур, положенных на каркас из деревянных жердей, опирающихся на стены. Шкуры на крыше укреплялись рогами оленей и тонким слоем земли. В ряде случаев эти полуземлянки имели только три стены, открываясь в сторону реки. Обнаружены здесь и следы чумообразных, по-видимому, летних, легких жилищ. Во всяком случае только в них найдены кости водоплавающих птиц и рыб, которых легче всего добыть летом. Контур основания округлого жилища после удаления культурных остатков представлен на рис. 126, 6.

О такой же планировке вдоль края террасы свидетельствуют и остатки четырех жилищ на поселении Буреть. Жилища были частично разрушены оползанием по склону, но все же можно проследить, что они имели овальную форму, и площадь их не превышала 25 кв. м (Окладников А.П., 1941).

На стоянках более позднего времени отмечено наличие наземных временных жилищ, снабженных очагами. Так, во 2-м культурном слое стоянки Кокорево I на фоне бедной остатками вскрытой площади обнаружено скопление костей и каменного инвентаря, имеющее овальные очертания, размерами 3×6 м, вытянутое по длинной оси вдоль склона. Почти в центре скопления находился очаг, сложенный по периметру из поставленных на ребро плиток песчаника и заполненный золой. Благодаря большому количеству угля очертания скопления очень четкие, в его заполнении много каменных орудий.

Налицо существенное изменение в материальной культуре и образе жизни. Столь же велики различия и в той области остатков, которая не имела утилитарного использования. Ни на одной стоянке Сибири не представлено такого развитого и разнообразного искусства, как в Мальте и Бурети.

Здесь найдено около 40 статуэток, заготовок и фрагментов, большая часть которых бесспорно женские. Они отличаются от европейских фигурок по трактовке и пропорциям. Формы женщины-матери у них менее подчеркнуты, груди обозначены чаще всего в слабом рельефе неглубокой резной линией, бедра расширены незначительно (рис. 126, 2). Головки сибирских статуэток — крупные, почти равные по объему грудной клетке. Нижняя часть торса и ноги непропорционально укорочены. Очень часто головки украшены затейливым орнаментом в виде прямых, волнистых и зигзагообразных линий, бороздок, круглых и полулунных вырезов, образующих сложные узоры. В отличие от европейских статуэток, сибирские часто обладают моделированным лицом. Другая их особенность — сплошной орнамент, покрывающий сплошь поверхность 5 сибирских фигурок, за исключением лица. По гипотезе А.П. Окладникова, этот орнамент изображает сплошную меховую одежду. Европейские же статуэтки передают всегда обнаженное тело. Не имеет аналогий в палеолите Европы и просверливание отверстий в нижней части ног сибирских статуэток, что позволяло, видимо, их подвешивать, правда, в странном положении — головой вниз. Размеры сибирских фигурок невелики: наибольшая имеет 13,6 см в высоту, наименьшая — 3,7 см. Почти все они изготовлены из бивня мамонта, лишь одна из Мальты вырезана из рога северного оленя и одна из Бурети — из мягкого зеленого камня. Любопытно, что эти фигурки, вырезанные из другого, чем бивень материала, существенно отличаются от фигурок, изображающих женщин. Они представляют собой стерженьки, на которых суммарно обозначена голова и выделены конечности.