Внешне это не в чём ни выражалось, но внутри у меня всё кипело от негодования. Подумать только – какой-то негр сидит на месте Бориса Емельяновича и смеет настолько нагло себя вести. Да на всей планете не найдётся и пяти человек, которые отваживаются на такое (и один из них, кстати сказать, – сам Сенатор).

– Тут все такие? – Спросил Никита.

– Это они без меня распустились. Пока я тут жила – всё было нормально.

– А кто такой Борис Емельянович?

– Старый начальник охраны.

– Мой коллега?

– Что-то вроде того.

– И что с ним случилось?

– Тебя это не касается!

– Ага, – кивнул мальчик, – всё понятно.

– Что – понятно?

– Его попёрли с работы после твоего побега, вот ты и психуешь.

Я остановилась, словно наткнулась на стену и медленно обернулась.

– Держи свои догадки при себе, иначе через десять секунд вылетишь отсюда как пробка из шампанского.

Мой тихий голос, а главное – смысл высказывания, произвёл на Никиту впечатление – он поскучнел и больше ничего про Бориса Емельяновича не вспоминал.

Замок на двери оказался новым. Я вспомнила, что при побеге сломала старый, и испытала лёгкое беспокойство. Приложила руку к замку – так и есть, дверь осталась закрытой. Поменяли замок на новый, а прямого доступа к нему у меня не было

Стараясь сдерживать рвущиеся наружу эмоции, я поднесла к губам руку с мобильником.

– Вахта на даче!

На самом деле номер назывался как-то по-другому, но умный телефон меня понял и соединил правильно.

– Начальник службы безопасности. Слушаю.

– ВРИО начальника!

– Пусть будет так.

– Открой дверь!

– Введите код доступа! – Ответил уже знакомый голос.

– Ты что – издеваешься?! – Вскипела я. – Моего голоса запомнить не можешь?!

– По уставу, при вызове по мобильной связи необходимо требовать код доступа, – бодро отрапортовал негр.

– Сейчас я тебе покажу код доступа!!! – Совсем уже некрасиво взвизгнула я. Забыв выключить мобильник, я помчалась обратно, но, сделав несколько шагов, обернулась. Дверь медленно открывалась. Судя по всему, нового ВРИО начальника службы безопасности в детстве никто не ронял – один из основных инстинктов – самосохранения – у него сработал безукоризненно.

Комната показалась гораздо меньше, чем она была две недели назад. Всё – и кровать, и столы, и стулья, и вообще все предметы обстановки – выглядели почти игрушечными.

"Неужели я так подросла? – Про себя удивилась я. – Жуть! А если бы я только через год сюда вернулась? Вообще бы пришлось на четвереньках сюда заползать!"

Действуя совершенно автоматически, я бросила горсть корма рыбкам, открыла клетку, в которой жила Чапа, вспомнила что черепаха осталась на Цитрее, и резко помрачнела. Мишутка – мальчишка, конечно, хороший, гораздо лучше некоторых, но сможет ли он правильно ухаживать за медлительным меланхоличным зверьком? Будь Чапа каким-нибудь кроликом или, к примеру, морской свинкой, то любая болезнь была видна бы сразу, при первом же взгляде. А черепашка – совершенно особенное существо. На неё, сколько не смотри, не поймёшь, голодная она или нет, хочет ли в тень или, наоборот, погреться, болит у неё что-нибудь или просто не очень хорошее настроение. Тут нужен определённый навык – а вот именно этого у Михаила не было.

И ещё кристалл с памятью… Господи, но как же всё-таки нехорошо всё вышло! Хоть собирайся и лети на Цитрею во второй раз! Мишутка, конечно, с кристаллом ничего плохого не сделает, напротив, я была уверена, сохранит его в целости и сохранности до моего приезда, даже если это произойдёт через несколько лет. Дождётся – не маленький.

Но хватит ли у него соображаловки не поднимать тревогу, когда я исчезну? Вряд ли. И первый, к кому он побежит – Виктор Иванович. Тот, хоть и относился ко мне хорошо, о чём сам неоднократно говорил прямым тектом, но в форс-мажорной ситуации может отреагировать неадекватно, вплоть до того, что сам может начать мои розыски. Это, конечно, не страшно, пусть ищет. Гораздо хуже другое: он сам заморачиваться поисками не будет и обратится в официальные инстанции. Именно с этого момента могут начаться проблемы. На Цитрее я находилась совершенно нелегально. Даже Мишуткины домочадцы – и те пребывали в твёрдой уверенности, что я – сестра Мишеля.

Если моделировать ситуацию, то дальше получается ещё хуже: карта памяти может попасть в руки официальных органов, вряд ли кто-то побрезгует покопаться в её содержимом. Нет, ничего особенно опасного там нет – никаких государственных секретов или строго конфиденциальной информации, так – обычные девичьи секреты. Но вот именно их и не хочется выносить на обозрение совершенно посторонним людям.

"Ладно! – Мстительно подумала я. – Если найдут карту памяти, ни у кого не останется сомнений, что я какое-то время прожила на Цитрее. Пусть-ка теперь поломают голову, как я очутилась в "Штуке", если этого даже я не знаю!"

– Это твоя комната? – Спросил мой спутник.

– Да. А что?

– Да нет, ничего.

Я пожалела, что полчаса назад оказалась слишком тактичной и не напомнила, что Никита – в гостях. Мальчик, нимало не смущаясь – словно у себя дома, бродил по помещению и разглядывал предметы обстановки. Когда я убегала отсюда, то делала это в большой спешке, теперь здесь всё было перевёрнуто вверх дном, а убраться никто не удосужился. Да я и сама запрещала прислуге заходить в мою комнату без острой на то нужды.

Вот и поплатилась!

Никита заметил моё смущение и постарался усугубить его:

– Не очень то ты аккуратна.

– Тут не всегда так. – Не представляю, почему я вдруг начала оправдываться. – Когда я улетала на Цитрею, мне было не до порядка.

– Да-да, конечно, – кивнул Никита. Но сделал это так, что я передёрнулась.

Ладно, сейчас не до него. На повестке дня назрело несколько вопросов, один из них – самый неприятный – нужно было решить в первую очередь.

– Папа! – Сказала я в мобильник.

Что-то долго щёлкало и переключалось, наконец, тонко пискнуло входящее соединение.

– Полина?

Папа, казалось, нисколько не удивился моему звонку.

– Да, это я.

– Ты где?

– Уже на острове.

– С тобой сейчас всё в порядке?

– Да. А с тобой?

Сенатор несколько секунд молчал.

– Для тебя – да.

Он умел выражаться точно.

– Понятно. Ты далеко?

– Около Юпитера.

– Значит мы с тобой в реале точно не встретимся?

– В ближайшее время – вряд ли.

– Жаль. Я хотела с тобой поговорить вживую.

– Я тоже.

– Ещё одна вещь. Я в прошлый раз кое-что купила. Не знаешь, куда всё это дели?

– Спроси у охранников.

– Спрошу.

– У тебя всё?

– Не совсем. У меня к тебе маленькая просьба.

– Да вечера эта маленькая просьба подождать не может?

– Нет.

– Излагай.

– Там на вахте какой-то урод сидит. К тому же негр. Называет себя начальником службы безопасности. Уволь его, а?

– Зачем?

– Мне он не нравится.

– Это не повод.

– Пап!

– Ну?

– Я что, так часто тебя о чём-то прошу?

– Ладно, – теперь уже папа не смог сдержать тяжёлого вздоха. – Считай, что его уже нету.

– Спасибо, папочка! Ты самый-самый лучший, честное слово!

– Ладно тебе подлизываться. Что-нибудь ещё?

– Ты не знаешь, где дядя Боря?

– Он подал в отставку.

– По собственному желанию?

Папа слегка запнулся.

– Такова официальная версия.

Он умеет отвечать в очень обтекаемой форме и с правильными паузами. Вроде бы ничего не сказал – за язык никто не схватил, но всё ясно.

– Ты что, не мог его защитить?

– Поговорим об этом позже.

– Ладно. Ты знаешь, где он живёт?

– Где-то в Болгарии. Точного адреса у меня нет.

– А можешь найти?

– Это ещё зачем?

– В гости к нему хочу съездить, навестить.

– Подожди минуту…

Но прошло минут пять прежде чем он продолжил:

– Записывай!…

Я записала несколько слов быстрым неровным почерком, и папа отключился.