Из-за кустов решительно выходят братья; в руках у Пети прут.
Вася. Чего чужое-то трогаете?
Ленин. А вот и хозяева. Здравствуйте, товарищи!
Дзержинский. Это ваш котелок?
Петя. Чего, чего «здравствуйте»? А сам сейчас котелок схватишь и бежать, да? Васьк, не слушай его, это они тебе зубы заговаривают…
Вася. Это наш котелок, нам его военные на станции дали…
Дзержинский (смеется). Да не нужен он нам, не нужен…
Ленин (Пете). Я смотрю, вы очень проницательный товарищ… Значит, он заговаривает зубы, а я схвачу и бежать? Логично, очень логично…
Дзержинский. А вы из какой деревни?
Вася. Мы не местные, мы фабричные… В Москву едем…
Ленин. Феликс Эдмундович, сначала надо познакомиться… Меня зовут Владимир Ильич, а это — Феликс Эдмундович… И котелок ваш мы не схватим и не убежим…
Вася (поверив, что ничего страшного им не угрожает). А меня — Василий Андреевич, а это Петька — мой брат…
Ленин. Очень приятно. Позвольте тогда присесть к вашему костру?
Вася. Садитесь, нам места не жалко… Что мы, буржуи, что ли!..
Дзержинский. Вот это замечание по существу…
Ленин. Так откуда же вы, Василий Андреевич, идете? И давно ли?
Петя. А мы не только идем. Мы еще на крышах ехали, только нас прогнали…
Дзержинский. А где мать, отец?
Вася. Отца убили…
Ленин. Гм-гм… на фронте?
Вася. Нет… Он, конечно, красноармеец, но как мать с теткой от тифа померли, он за нами приехал… Хотел в Москву к крестной свезти… А на станции его убили. Вот сюда пуля попала.
Петя. Отца сначала не насовсем убило… Он еще успел сказать, чтоб в Москву шли… А потом умер, насовсем…
Дзержинский. Что это за станция?
Вася. А мы не знаем. Полустанок какой-то. От Ефимовска недалеко.
Ленин. Так, так… (Заметив, что Дзержинский разворачивает сверток с бутербродами.) Да, да, Феликс Эдмундович, совершенно правильно. Ну-ка, товарищи, угощайтесь…
Вася. Это нам? Спасибо большое…
Петя. А я подумал, что вы — как все! Нас только и расспрашивают: а мать, а отец где? А как попросишь кусок хлеба — идите, говорят, много вас тут попрошайничает… Зачем же тогда расспрашивать, правда?
Ленин. Правда.
Дзержинский. Так ты, Вася, теперь за старшего?
Вася. Ну да! Трудно, конечно… Петька больно балованный.
Петя (гордо). Это я после тифа!
Ленин. Тоже болел?
Вася. Болел… Мать его вы́ходила, а сама заразилась…
Петя. У меня тогда совсем волос не было, а теперь во́!
Дзержинский. Замечательный чуб…
Петя (Ленину). Дядьк, а ты чего такой лысый? Тоже тифом болел?
Вася толкает брата в бок. Ленин и Дзержинский смеются.
Ленин (Васе). Ничего, ничего… Петр Андреевич задал вопрос по существу. У вас, Петр Андреевич, большое преимущество по сравнению со мной. У меня уже такой чуб, к сожалению, не вырастет…
Петя. А ты не унывай… Так тоже подходяще. Зато у меня ни бороды, ни усов.
Дзержинский. Неистощимый оптимист!
Ленин. Нам только такие и нужны… Значит, ехать пришлось на крыше? Так, так… А через какие города? Запомнил?
Вася. Не все. Саратов, Тамбов, Рязань… А часто вообще не останавливались.
Ленин. Голодно там, хлеба нет?
Вася. Голодно…
Ленин. Везде одинаково?
Вася. Почему? Нет… У нас денег не было, мы одежду меняли. Когда мимо Тамбова проезжали, почти всё и обменяли… Только отцовские ботинки остались. А сюда поближе, после Рязани, ничего к поезду не выносят. Раньше нам за ботинок каравай и круг колбасы давали, а здесь за оба — вот такую горбушку… У них у самих ничего нет…
Ленин. Так, так… Весьма любопытно.
Петя (Ленину, вынимая из кармана нож). Хороший?
Ленин. Что? А, да, да, безусловно, хороший…
Петя. Давай меняться? Я тебе нож, а ты мне еще чего-нибудь.
Ленин. Ах, меняться? Что ж, давай. Но у меня, кажется, ничего нет… Вот только… карандаш…
Петя. Ну-ка? (Рассматривает.) Чернильный… Подходит… Васька, будешь меня буквам учить… (Подумав.) Нет, не стану я меняться… А чем же я его точить стану, ножа ведь нет… Да и вам тогда нож ни к чему…
Ленин. Какой коммерсант! Оставь себе, у нас еще есть…
Дзержинский. Скажите, а отец у вас партийный был или не знаете?
Вася. Как не знаем. Партийный большевик!
Ленин (прищурившись). Ну, а вы-то большевиками будете?
Петя. Конечно, будем! Сейчас все в большевики идут. Самое легкое дело.
Ленин. А я всегда был уверен, что это самое трудное дело.
Дзержинский. Не каждый решится прийти в партию…
Вася. А кто же идет — самые смелые?
Дзержинский. Смелые, но не только…
Петя. А какие? Справедливые?
Ленин. Справедливые, но не только! Если сказать точнее, те, кто умеет жить для других!
А в Москву мы поедем вместе… Поможем вам родственницу найти. На машине ездили?
Вбегает Сеня. Его вид пугает мальчиков.
Сеня. Машина готова.
Вася (испуганно, страшная догадка осенила его). Нет, нет, мы не поедем, мы не можем… У нас вещи в деревне у одной тетки остались… Мы не можем, вы езжайте… Мы сами дойдем… Петька, иди сюда…
Дзержинский. Что с вами? Испугались?
Сеня. Вы чего боитесь, ребята? Поедем на машине, сразу доставим вас куда следует…
Вася. Куда следует… Знаем мы «куда следует»…
Сеня. Да не бойся, не бойся! (Протягивает руку к Васе.) Иди сюда!
Вася. Петька, тикай!
Мальчики бросаются в лес, убегают.
Ленин. Товарищи, куда вы?!
Дзержинский. Это вы их, Сеня, испугали… На боку маузер, вид геройский…
Сеня. Я хотел как лучше, Феликс Эдмундович…
Ленин. Останавливать их не имеет смысла, не верят, убегут. Дети сейчас боятся взрослых…
Дзержинский. А ведь они вернутся сюда! Такое богатство, как котелок, не бросают!
Ленин. Надо оставить им записку! (Быстро пишет записку.) Я даю ваш адрес, Феликс Эдмундович, хорошо?
Дзержинский. Да, да, безусловно…
Ленин (кладет записку под чурбачок). Вот здесь она будет на виду… Хуже всех сейчас ребятам. Сколько их уже искалечено войной и нуждой…
Дзержинский. Это верно… Надо прямо-таки броситься им на помощь, не дожидаясь мирной обстановки… Я полагаю, Владимир Ильич, что это прямое дело ВЧК… Как, Сеня, стоит нам взяться за ребятишек?
Сеня. Какой разговор, Феликс Эдмундович! Выделим комнату, организуем отдел, во все концы телеграмму шлепнем: «Именем революции. В быстрейший срок оказать помощь всем бедствующим детям!» Подействует…
Ленин (задумчиво). Именем революции… Этим именем мы строим новую жизнь нашим детям и этим же именем безжалостно караем каждого, кто поднимает руку на их счастье… Парадокс?
Дзержинский. Скорее диалектика…
Ленин. И нам она, Феликс Эдмундович, по душе, не правда ли? Значит, товарищ Сеня, у вас все очень просто: комната, отдел, телеграмма… Ну, а люди?
Сеня. Люди будут… В нашей комиссии за это каждый возьмется…
Ленин. Товарищ Сеня первый?
Сеня. Второй. Первый Феликс Эдмундович, он уже этим летом многих ребятишек пристроил.
