Глид примкнул к Гаррисону: среди отпущенных он был единственным сержантом, а Гаррисон — единственным инженером. К тому же только они двое были в штатском, без мундиров. Именно из-за отсутствия униформы Глид чувствовал себя не в своей тарелке, а Гаррисону не хватало велосипеда. Этих мелочей было достаточно, чтобы свести их вместе хотя бы на один день.

— Лафа, — с энтузиазмом заявил сержант. — Немало на моем веку приятных увольнений, это — просто удивительное. Всегда на всех планетах возникала проблема, что брать с собой вместо денег. Ребята выкатывались с корабля, как батальон дедов–морозов, груженных всякой всячиной для обмена. Но большая часть барахла оказывалась бесполезной, и его приходилось тащить обратно.

— На Персефоне, — сказал Гаррисон, — один длинноногий милик предлагал мне двадцатикаратовый бриллиант чистой воды в обмен на мой велосипед.

— И ты отказался? — Глид даже приостановился, настолько был поражен такой бестолковостью инженера. Теперь в том, что Гаррисон не от мира сего, сержант был уверен на все сто процентов.

— Конечно. Мне бы пришлось возвращаться на шестнадцать световых лет, чтобы достать другой велосипед…

— Мог бы некоторое время и без велосипеда обойтись, — перебил его Глид.

— Я могу обойтись без бриллианта. Да и другой велосипед мне не нужен. Этот со мной налетал не одну сотню световых лет, я к нему привык.

— Ну и балда же ты. За такой камень мог бы огрести тысяч двести, а то и двести пятьдесят кредитов. — Сержант даже облизнулся, вообразив такую огромную сумму денег. — Кредиты — это я уважаю! И побольше! Потому и говорю, что здесь лафа! Обычно перед увольнением Грейдер нас накачивает по поводу хорошего поведения, чтобы мы не позорили своими поступками цивилизацию всей нашей старушки Терры. А на этот раз он говорил о кредитах.

— Это его настроил посол.

— Неважно кто, мне это по душе, — сказал Глид.

— Десять кредитов и внеочередное увольнение каждому, кто сумеет привести на корабль взрослого ганда, все равно кого: мужчину, женщину. Лишь бы они были согласны дать информацию.

— Не так-то просто их будет заработать, — вставил Гаррисон.

— Сто кредитов тому, кто установит имя и адрес руководителя городской администрации. Тысячу кредитов тому, кто выяснит название и координаты столицы! — Сержант присвистнул и продолжал. — Кто-то отгребет всю эту кучу денег.

Он внезапно замолк, увидев проходящую мимо высокую гибкую блондинку. Гаррисон дернул его за рукав.

— Вот лавка Бэйнса, о которой я тебе говорил. Зайдем?

— Давай. — Глид не очень охотно последовал за инженером, не отрывая глаз от уходящей блондинки.

— Добрый день, — бодро сказал Гаррисон.

— Вот уж нет, — возразил Джефф Бэйнс. — Торговля идет совсем плохо. Сегодня полуфинальные игры, и добрая половина города смоталась туда. А о желудке вспомнят, когда я закрою уже лавку. Значит, набегут завтра и навалят мне работенки.

— Как может идти торговля плохо, если ты не берешь денег даже тогда, когда она идет хорошо? — поинтересовался Глид из полученной ранее информации от Гаррисона.

Джефф медленно обшарил сержанта взглядом, потом повернулся к Гаррисону:

— Еще один обормот с твоего корабля? О чем это он?

— Деньги, он говорит о деньгах, — сказал Гаррисон, — это то, что мы используем для упрощения торговли. Их печатают. Что-то вроде документированных обов различного достоинства в письменном виде.

— Понятно.

Отсюда напрашивается вывод, что людям, письменно отмечающих оби, доверять нельзя, потому что они сами себе не доверяют. Джефф плюхнулся на свой табурет. Дышал он хрипло и тяжело.

— Это подтверждает все, чему учили в школе: антиганд надует и собственную мать.

— В ваших школах учили неправильно, — возразил Гаррисон.

— Может быть, — Джефф не считал нужным спорить на эту тему. — Но мы будем осторожными. Нужно сначала убедиться в обратном, — он еще раз окинул их взглядом. — Ну ладно, вам-то двоим что надо?

— Совета, — моментально ответил Глид. — Где можно лучше всего поесть и повеселиться?

— А времени у вас много?

— До завтрашнего вечера.

— Ничего не выйдет, — Джефф печально качнул головой. — За это время вы только успеете заработать достаточное количество обои на то, что вас интересует. К тому же не много найдется желающих дать антигандам иметь об на себя.

— Слушай, — но можем мы заработать хоть на приличный обед?

— Не знаю, трудно сказать, — Джефф потер свой подбородок. — Может, вы и пристроитесь, но я в этот раз ничем помочь не смогу. Мне от вас ничего не надо, так что ни один из обов, имеющихся у меня на других, я вам не могу передать.

— Посоветуй нам, как быть.

— Если бы вы были местные — дело другое. Вы бы могли получить все, что вам нужно, прямо сейчас, за долгосрочные обы, которые вы бы погасили в будущем при первой же возможности. Но что даст кредит антиганду, который сегодня здесь, а завтра весь вышел?

— Полегче насчет “весь вышел”, — посоветовал Глид.

— Если сюда прибыл имперский посол, то это значит, что мы пришли на веки вечные.

— Кто это сказал?

— Империя. Ваша планета — часть Империи.

— Нет, — запротестовал Джефф, — не были мы ничьей частью и не будем. Никогда не позволим делать нас чьей-либо частью.

Глид облокотился на прилавок и рассеяно уставился на большую банку свинины.

— Поскольку я в штатском, то могу позволить себе высказаться, хотя и не должен этого делать, — дружелюбно начал Глид. — Мне и самому не понравилось бы, если бы мною стали править чужестранцы. Но вам, ребята, от нас не отделаться, — закончил сержант.

— Ты так говоришь, потому что не знаешь, чем мы располагаем, — Джефф говорил очень уверенно.

— Да чем вы можете располагать? — фыркнул сержант с нотками сочувствия в голосе. Он обернулся к Гаррисону. — Как ты думаешь?

— Кажется, ничем.

— Не судите поверхностно, — посоветовал Джефф.

— До того, что у нас есть, вам никогда не додуматься.

— Например? — Для начала могу тебе сказать, что мы обладаем самым могущественным оружием. Мы — ганды, понял? Поэтому мы не нуждаемся в кораблях, пушках и прочих игрушках. Наше оружие эффективнее. От него нет никакой защиты.

— Хотел бы я увидеть это уникальное оружие, — заявил Глид, подумав, что за такие сведения он заработает круглую сумму. — Но, конечно, ты не выдашь военной тайны? — не без сарказма продолжил сержант.

— Никакой тайны здесь нет, — спокойно ответил Джефф. — Можешь получить наше оружие просто так, когда пожелаешь. Попроси только, тебе его любой ганд отдаст. Хочешь знать почему?

— Еще бы.

— Потому что это оружие одностороннего действия. Против вас мы можем его использовать, а вы против нас — нет, — ответил с чувством превосходства Джефф.

— Такого не бывает. Невозможно такое изобрести.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно, — без тени сомнения заявил сержант. — Я уже двадцать лет в десантных войсках, а в них какое только оружие не освоишь! Тебе меня не провести. Оружия одностороннего действия не бывает, просто не может быть в природе.

— Не спорьте с ним, — сказал Гаррисон Бэйнсу, — он никогда ничему не верит, пока не убедится собственными глазами.

— Оно и видно. — Лицо Джэффа расползлось в медленной ухмылке. — Чего ж ты не просишь наше чудо–оружие? Я же тебе сказал, что любой может его получить.

— Хорошо, я прошу, — сказал Глид без видимого энтузиазма. Оружие, демонстрирующееся по первому требованию без всякой обработки самого пустякового оба, очевидно, не было таким могучим, что перечеркивало надежды на солидное вознаграждение. — Дай мне испытать его.

Тяжело повернувшись вместе с табуретом, Джефф протянул руку, снял со стены маленькую сверкающую машинку и протянул ее через прилавок.

— Можешь взять себе. Надеюсь, пойдет на пользу.

Глид повертел пляшку в пальцах.

Всего–навсего продолговатый кусочек вещества, напоминающего слоновую кость. С одной стороны гладко полированный. На другой стороне выбиты три буквы: “С — Н. Т.”