Донья Лоленг. Кандида, прекрати!

Кандида. Никогда не смогу забыть! И тогда я поняла, кто виноват! Я поняла, в ком зло! О, молитесь за меня! Молитесь за меня! Я погубила сестру! (Склоняется, раскачиваясь из стороны в сторону.)

Кора. Битой, уведи ее.

Эльза. А собственно, кто такие эти две?

Виолетта (ощетинившись). Слушайте, это вы нас имеете в виду?

Пит. Да, и заткнитесь!

Эдди. Нет, почему же! Они очень помогли. Мы ведь пришли выяснить кое-что, разве не так?

Кандида (поднимает голову, со слабой улыбкой). Да, разве не так?

Битой. Кандида, почему бы вам не уйти и не прилечь?

Кандида (улыбается). Вам ведь всем хотелось кое-что выяснить, разве не так? Так вот, теперь вы все знаете! Все выяснили!

Кора. Битой, уведи ее!

Чарли. Почему бы нам всем не уйти?

Кандида (громко). Подождите, подождите! Вы знаете, где она была, знаете, что она сделала, знаете, что с ней случилось, но послушайте: это я виновата! Я совершила куда более тяжкий грех, я совершила ужасное преступление против собственной сестры! Я позволила ей уйти, заставила ее уйти! Я знала, что это случится, и я позволила. Я хотела, чтобы это случилось. А знаете почему? Из-за десяти тысяч долларов! Да, я думала о своем будущем, о своем покое! Не нищенствовать больше, не пререкаться из-за денег, не торговаться на рынке, не прятаться здесь в темноте с отключенной водой и светом, когда в дверь то и дело стучат люди со счетами!

Битой (хватает ее за руку). Кандида!

Кандида. Да, я думала о десяти тысячах долларов на счету! И позволила ей бежать! И погубила ее! Я погубила отца, а теперь погубила и сестру! Зло во мне, во мне, во мне!

Битой (трясет ее). Кандида! Кандида!

Кандида (успокаивается). Теперь вы все знаете… Все выяснили… (Вырывается и проводит рукой по лбу.) А теперь прошу извинить… Я… Я неважно себя чувствую…

Чарли быстро нахлобучивает шляпу и выходит. Донья Лоленг, взглянув на неподвижную Кандиду, тоже уходит в сопровождении Эльзы. Полицейский пожимает плечами, прячет блокнот и со смущенным видом удаляется, а за ним Детектив и Охранник. Пит берет Сюзен и Виолетту за руки и уводит их, за ним уходят Кора и Эдди. Остается один Битой. Он подходит к Кандиде.

Битой. Кандида…

Кандида (устало). Сходи за ней, Битой. Пожалуйста, сходи за ней.

Битой. За Паулой?

Кандида. Она в церкви. Иди и разыщи ее. Скажи, чтобы поторопилась домой. Я должна поговорить с ней. О Битой, мы не обменялись с ней ни единым словом! Между нами было молчание, только молчание. Но теперь я могу его нарушить. Я могу смотреть ей в глаза, могу говорить. Я знаю свой грех, я все поняла.

Битой. Кандида, не вините себя.

Кандида. Разве ты не понимаешь, Битой? Я потеряла веру, потеряла смелость. Я трусливо отвернулась. Папа воспитывал нас героями, но я отказалась от героизма. Я хотела только покоя и надежности. Мое преступление — благоразумие.

Битой. Это не преступление, Кандида. Всем хочется покоя и надежности.

Кандида. Вот поэтому мы и губим друг друга…

Битой. Убить…

Кандида. Губим себя…

Битой. Или быть убитым.

Кандида. Ты пойдешь за Паулой?

Битой. Что ей сказать?

Кандида. Скажи ей… скажи, что мы снова вместе!

Битой. И все?

Кандида. Она ждет от меня только этих слов!

Битой. Хорошо, Кандида. (Уходит.)

Кандида стоит неподвижно, потом поворачивается к столу. Снова звонят колокола, она замирает и прислушивается, задумчиво глядя на развевающиеся занавеси. Затем подходит к столу, чтобы взять поднос с напитками. Берет поднос, но не подняв его, склоняется над столом спиной к лестнице. По ней поднимается Тони Хавиер и останавливается. Он без шляпы, непричесан, небрит, растрепан и нетверд на ногах. Под глазом у него синяк, физически и — о да! — духовно он опустошен. На нем тот же костюм, что и в предыдущем действии, только испачканный и мятый, галстук свободно болтается под незастегнутым воротником.

Тони (еще у лестницы, резко). Где она?

Кандида выпрямляется, но не оборачивается и не отвечает.

(Повысив голос.) Где она?

Кандида (все еще не оборачивается). Ее здесь нет.

Тони поворачивается и смотрит туда, где висел Портрет. Глаза его сверкают.

Тони. А где он? Где портрет?

Кандида (устало идет в сторону). Я не знаю.

Тони хватает ее за руку и резко поворачивает к себе.

Тони. Я спрашиваю — где картина?

Кандида (со стоном). Уходите… Пожалуйста, уходите!

Тони. О, я уйду, об этом можете не беспокоиться! Я уйду отсюда как можно дальше! Но не раньше, чем получу картину!

Кандида (подняв голову). Я никогда не отдам ее вам!

Тони (насмешливо). Ага! Опять передумали? А ведь я видел, что вы готовы были продать ее, Кандида!

Кандида. Действительно видели!

Тони (злобно). И были не против, чтобы я убедил и вашу сестру!

Кандида. О да, вы правы!

Тони. И даже хотели, чтобы я увез ее! И вам было наплевать, как я это сделаю, — лишь бы получилось!

Кандида (с издевкой). И что, получилось?

Тони. Еще бы! Я избрал самый действенный способ убедить ее!

Кандида (презрительно улыбаясь). Хорошо — но убедили ли вы ее?

Тони (в ярости трясет ее). Вы же знаете, что убедил! Отлично знаете!

Кандида. Я знаю только, что она вернулась одна! Я знаю только, что она бежала от вас!

Тони. О нет, теперь она не отопрется! И вы тоже! Вы обе у меня в руках! Но не беспокойтесь — я вас не обману! Вы получите ваши десять тысяч, мне нужны только комиссионные.

Кандида (вырывает руку). Ваши комиссионные! Вам только они и были нужны!

Тони. Конечно! Или вы думаете, мне нужны были вы? Или ваша сестра?

Кандида. Как вы посмели коснуться ее!

Тони. Не забывайте, Кандида, — с вашего разрешения! Когда вчера вы ушли отсюда, вы сами оставили ее в моих руках!

Кандида (дрожа, сжимает кулаки). Пожалуйста, уходите! Умоляю, уходите сейчас же!

Паула незамеченной поднимается по лестнице с молитвенником, четками и зонтиком: церковная вуаль спущена на плечи. Останавливается и смотрит на Тони и Кандиду, окутанных сумерками. Паула тоже в лучшем платье — старомодном черном костюме, с драгоценностями — и выглядит юной, счастливой и спокойной. Она боролась, она победила и теперь, сияющая, возвращается домой — безжалостная, как ребенок, жестокая, как сама невинность, разящая, как армия под знаменами.

Тони. Я жду картину. Американец ждет картину. Отдайте ее мне, и все мы получим свое. Он — картину, вы — десять тысяч, я — комиссионные. Да, Кандида, это все, что мне было нужно! Немного денег, чтобы начать, чтобы вырваться отсюда! Но я не возьму с собой ни вас, ни вашу сестру, даже если бы у каждой из вас было по миллиону долларов! За кого вы меня принимаете — за дурака? Уж я могу найти женщин помоложе, Кандида, женщин в моем вкусе! А не пару тощих, никчемных высохших ведьм!

Паула ставит зонт в подставку.

Кандида. Так вы уйдете, или мне позвать полицию?