Бризант отставил свой стул в сторону, а с заднего ряда мест для публики поднялся человек и направился к столу президиума. Он встал между Бризантом и Диджиорно и действительно ограничился несколькими словами, о которых его просили.

У депутата конгресса Кервина Стефенса было странное лицо. Он был похож на птицу. Он, правда, был не такой маленький и перьев на голове у него не было, но тем не менее он чем-то напоминал птицу.

Его волосы были серыми и густыми, зачесанными назад, глаза черные, как бусинки, а нос — тонкий и крючковатый. Создавалось впечатление, что он вот-вот кого-нибудь клюнет. Голос был хотя и зычным, но имел какой то скрипящий подтон, словно мелом писали по доске.

Стефенс в известной степени знал свое дело. В первую очередь он сказал, что приехал на Виллу Восходящего Солнца не для того, чтобы собирать голоса, так как он представляет в конгрессе другой штат, и что если его не изберут на тот или иной срок, то он не хотел бы в таком случае жить в такой общине, как Вилла. Он уже повидал несколько общин для пожилых людей и он употребит все свое влияние, чтобы эта Вилла пользовалась льготами правительства.

Все бурно зааплодировали, а Стефенс кивнул Бризанту, улыбнулся и вернулся на свое место.

Почти против своей воли я должен был констатировать, что этот человек произвел на меня впечатление. Бризант известил о конце заседания, и мы с Лукрецией встали и направились к столу президиума. Лукреция представила меня, и Бризант пожал мне руку. Меня удивило это рукопожатие — оно было энергичным и крепким. У преподобного Арчи рука наоборот была маленькая и мягкая.

— Вы — Шелдон Скотт? — спросил он меня. Я кивнул, и он продолжал:

— Я полагаю, вы живете не здесь. Вы приехали сюда в гости, мистер Скотт?

— Скорее проездом, — ответил я. — Но, возможно, задержусь на пару дней, преподобный отец.

— Надеюсь, что вы останетесь на уик-энд. Тогда вы сможете посетить церковь в воскресное утро.

— Боюсь, что этого не получится, — ответил я. — Дело в том, что по воскресеньям я довольно поздно встаю.

Мои слова он выслушал без удовольствия и не скрывал этого. Через несколько секунд он извинился и вышел из залы. Лукреция сказала:

— Вы не хотели бы подождать нас в машине, Шелл?

— Конечно!

Видимо, она хотела объяснить отцу, что мне понадобилось у них на Вилле. Уголками глаз я увидел, что Диджиорно тоже поднялся, и поэтому я немного помедлил, дав ему пройти мимо себя к выходу. При этом я успел заметить, что у него отсутствовал мизинец на левой руке, а с правой стороны его морщинистой шеи виднелся тонкий светлый шрам.

Когда я вышел из мэрии, Диджиорно стоял с каким-то широкоплечим коренастым мужчиной, на котором была рубашка с короткими рукавами и светло-коричневые кордовые брюки. На голове у него была белая шляпа, а волосы на затылке были так коротко подстрижены, что сзади голова казалась бритой.

Когда я направился в их сторону, Диджиорно повернулся и пошел вниз по широкой дорожке, и походка у него для человека его возраста была довольно бодрой. Широкоплечий человек перешел улицу крупными шагами и направился к бежевой машине, на которой красовалась какая-то официальная надпись. Когда он открыл дверцу машины, я даже смог прочитать: «Охрана порядка ВВС» /Виллы Восходящего Солнца/.

Бежевая машина уехала, а я сел в «кадиллак» и закурил сигарету. Не успел я ее докурить, как появились Лукреция и ее отец, которые направлялись к машине. Бризант уселся на заднее сидение, а она — рядом со мной. Она и показывала мне, как проехать на Мимоза-Лейн, где ее отец жил вместе с женой.

— Значит, вы детектив, мистер Скотт. И моя сумасшедшая дочь считает, что вы можете мне помочь.

— Да, я — детектив, — ответил я. — Но я смогу помочь вам только в том случае, если вы захотите, чтобы я вам помог, мистер Бризант. Я даже не знаю, действительно ли вы нуждаетесь в помощи.

— Ну… — сказал он. И больше ничего.

В дверях нас встретила маленькая полненькая женщина с приветливым лицом и зоркими карими глазами.

Лукреция представила меня, и миссис Бризант вытерла руки о передник, прежде чем пожать мне руку.

— Простите, я вся в муке. — Она показала на передник. — Но я делаю равиоло. Проходите в дом и подождите, пока я управлюсь.

Она поцеловала мужа в щеку, а Лукреция улыбнулась мне, взяла меня под руку и ввела в дом.

Через какое-то время Бризант подмигнул мне и сделал знак рукой, чтобы я подошел к нему.

— Я думаю, Лулу права, — прошептал он, когда я уже стоял перед ним. — Я вам все расскажу, а потом вы мне скажете, что вы обо всем этом думаете.

Антонио Бризант провел меня в свой кабинет, на полу лежал зеленый ковер. Слева стояла зеленая кушетка, а перед ней — низенький столик. В углу находился маленький домашний бар, напротив него — письменный стол с телефоном.

Уже через несколько минут мы называли друг друга по имени. Тони сказал:

— О'кей, Шелл, я вам расскажу, в чем тут дело. Исчез Джильберто Рейес, мой друг. Он исчез еще три дня назад, и я думаю, что он мертв. Возможно, убит. — Он замолчал и посмотрел на меня своими ясными проницательными глазами.

— Если человек исчез три дня назад, это еще не значит, что он мертв, Тони. Нужно запросить больницы, полицию…

— Энн — это жена Джила — уже сделала это. Она обзвонила все больницы, морги, звонила в полицию и в добровольную полицию, как мы называем ее здесь, в «Охрану порядка». Я звонил Энн несколько минут назад. Джил еще не вернулся.

— Если вы полагаете, что Джил Рейес может быть мертв или даже убит, то вы, наверное, имеете основания для этого.

— Возможно, что и так. Хотя вы, может быть, посчитаете иначе. Вы должны знать, что я в какой-то степени чувствую себя ответственным, если с Джилом что-то случилось. Мы знали его еще тогда, когда жили в Тусконе. И именно я уговорил его переехать десять месяцев назад сюда, на Виллу. — Он подправил кончики усов и откинулся на спинку кушетки.

Потом он продолжал каким-то глухим голосом:

— Все началось в последнее воскресенье. Джилу нужно было сделать какие-то дела в Тусконе, и в воскресное утро он отправился в церковь. Да будет вам известно, что он очень религиозен. Когда он уже находился в трех или четырех кварталах от церкви, то стал свидетелем убийства. Человека убили прямо посреди улицы. Это видели Джил и еще, наверное, человек десять.

Я опять почувствовал, как у меня по спине побежали мурашки. Может быть, нарушились функции моих желез. Я слышал об убийстве в Тусконе в прошлое воскресенье. Убили гангстера Джузеппе Кивано, который был известен под кличкой «Сумасшедший Джо».

Джо Кивано слыл среди своих товарищей опасным и необузданным типом, поэтому ему и дали такое прозвище. Джо относился к ударной группе Коза Ностра, и когда в воскресенье он остановил свой «линкольн» в Тусконе, машина взлетела на воздух, и Джо вместе с ней. Его убийцы не пожалели толу — взрыв был что надо.

— Что-нибудь не ясно? — спросил Тони.

— Да нет, все ясно. Джил случайно не называл имени жертвы?

Бризант кивнул.

— Да. Человека звали Джо Кивано.

Я вздохнул.

— Динамит. Джо был разорван на куски.

— Значит, вы слышали об этом?

— Читал в газетах. И Джо Кивано я в какой-то степени знал.

— Джил мне говорил, что этот человек был гангстером.

— Да, все верно. Продолжайте.

— Ну, полиция поговорила с Джилом и другими свидетелями, записала их имена и отпустила. Странность во всей этой истории заключалась в том, что Джил знал этого Кивано раньше. Одно время они жили в одном из кварталов Гардены, штат Калифорния. Последний раз Джил видел этого Кивано шестнадцать лет назад, но он сказал мне об этом только после того, как случилась эта странная вещь во вторник утром.

— Какая странная вещь?

— Почти сразу после восхода солнца я повез Джила на работу. Его машина уже несколько дней была в ремонте. У Джила ковровый магазин, очень прибыльное дело. Я как раз подъезжал к перекрестку, когда Джил внезапно вскричал: «Боже милостивый! Святая мать Мария!» — разумеется, все по-испански.